Хорошо!

 Какая разница между Александром и Шуриком. Наверное, точно такая-же, как между Димоном и Митей, Толяном и Толиком, Вованом и Вовиком... Всё, всё. Больше не буду. Итак понятно, что огромная.
 Это было на заре постсоветского капитализма. Жил я тогда в новой, маленькой, но гордой стране, с проснувшимся самосознанием собственной значимости. Народ её был нищ и голоден, но освободившись от советского рабства, с гордо поднятой головой, промышлял в основном по немецким автосвалкам и российско-китайским рынкам, в поиске чего-нибудь заработать просто на еду. Новопришедшие правители, занятые в это время прибиранием к рукам остатков советского прошлого, даже помогли своему народу, введя свой, независимый от российского тёзки рубль, и сделали его ровно в десять раз дороже рубля русского. Вообщем, это сейчас не очень то понятно, не очень интересно, да и суть рассказа моего не в этом.
 Короче говоря, был у меня друг. Именно Шурик. Человек, готовый к любым переменам, испытаниям и приключениям. Главное, что бы было чего поесть и выпить. Только позови его, и он уже здесь, смотрит на тебя честными, голодными глазами, готовыми на всё. Я ему и говорю:
-- Шурик, а ведь я знаю, как мы можем заработать. Едем в Москву красавицу, посетим там великую китайскую лужу. ( Так в то время называли огромный рынок в Лужниках). Купим там чего-нибудь. Здесь по той же цене продадим, но в наших рублях. Вот и весь бизнес.
 Шурик, как и вы сейчас, ничего не понял, но согласился мгновенно, без колебаний. А чего бы ему не поехать в Москву, тем более, что успех операции ему был не особенно важен. Главное участие. Тем более успех то я гарантировал, а он мне верил так,  как себе порой поверить не мог.
 Пользуясь старыми связями на железной дороге, билеты мы купили в один миг, и в тот-же вечер уже сидели в фирменном поезде, в двухместном купе СВ. Нельзя сказать, что жизнь нас с Шуриком не баловала. Да, едали мы чего и послаще морковки, но это двухместное купе произвело на нас очень сильное впечатление. Не знаю, кем возомнил в нём себя Шурик, но я то точно почувствовал себя наиважнейшей персоной, наделённой.... Ух, лучше не буду об этом. Все наши восторги, в итоге, вылились в неуёмное желание выпить, соответственно моменту и этому самому купе. Рассказывать, как мы выпивали, не буду. Не потому, что не помню, хотя, честное слово, я действительно не помню этого. Просто, хоть раз, но это было с каждым в этой жизни, когда теряешь берега и границы, когда на утро просыпаешься просто мёртвым, настоящим зомби. Не только ничего не помнишь, но и не понимаешь, где ты, кто, зачем и почему. Именно такими мы и проснулись от воплей возмущённой проводницы, которая звала милицию и гнала нас на перрон. Все мои шесть, на тот момент, голов, крутились против часовой стрелки, и наотрез отказывались собираться в одну. Я тупым взглядом смотрел то на Шурика, то в окно, и ничего не понимал. Во рту было так сухо, что даже "кыш" надоедливой проводнице я выдавить из себя не мог. А Шурик вдруг улыбнулся наивной улыбкой и вкрадчиво спросил:
-- Ну что, едем к Коляну?
 Колян, это мой старый московский друг. Именно он и придумал этот не хитрый способ заработка, который Шурику я приподнёс как свой. Колян же обещал нам кров и моральную поддержку в незнакомой нам Москве, а так-же всевозможное содействие и помощь в приобретении чего-нибудь в Лужниках.
 Это сейчас я вам так ловко объяснил, кто такой Колян, а в тот момент слова Шурика были для меня как сигналы из космоса, мало того, что непонятные, так ещё и не доходящие до сознания. В ответ я задал ему самый глупый на тот момент вопрос, который только мог быть:
-- Где я?
 Шурик хлопал глазами и не знал, что ответить. Во мне он был уверен, как в собственной маме, и тут такое. Я понял, что подводить друга нельзя и сказал:
--Пошли...
 Куда идти, я не знал, но нужно было выйти из этого вагона, качающегося, как карусель. Выйдя на перрон, я увидел огромные буквы "МОСКВА", и в голове прошло осмысление, что мы в Москве. Непонятным оставалось одно - зачем? Как ни странно, но Шурик был живее всех живых. Может пил меньше, а может, ел больше.  Он, хоть и шёл чуть сзади, как бы обозначая, кто у нас главный, но постоянно что-то говорил. Из его болтовни я отчётливо понимал только три слова - Колян, Москва и пиво. Как-то подсознательно, из этого я сделал вывод, что мы должны ехать к Коляну, который живёт в Москве, но перед этим надо попить пива.Но вот именно в этот момент до меня дошло, что свою записную книжку я оставил дома, а именно в ней то и остался адрес и телефон Коляна. Это сейчас есть куча гаджетов, которые тебе, даже еле живому, скажут куда идти, где повернуть, где тормознуть, кому позвонить. А тогда вот так, забыл записную книжку, и всё, остался один на один с неизвестностью. Вообщем, потихоньку я понял, кто я, где, зачем, но как найти Коляна и куда ехать, я не имею понятия. Шурик не знал, что понятия у меня этого нет, был беспечен, даже пытался о чём-то шутить. Держать марку перед ним я был обязан, и выйдя с вокзала на проспект Мира, я скомандовал, хоть и не твёрдо:
--Через дорогу! В метро!
 В метро я выключился, и очнулся только когда Шурик стал меня тормошить с вопросом:
-- На какой выходим-то?
 Это был вопрос! Это  и для меня был вопросище! Откуда же мне знать то, где выходить. Мозг судорожно искал спасения. Не мог же я сознаться Шурику в своей бестолковости. Я упал бы в его глазах на самое дно, из которого никогда не выбрался бы. Да и просто по морде можно было получить. Шурик был при своей детской наивности, очень здоровый и крепкий. Нет, я не боялся, но... Спасение должно было прийти, и оно пришло. Спаситель объявил металлическим голосом:
-- Следующая станция "Чистые пруды".
 И во мне заиграл аккордеон Игоря Талькова.Душа запела эту красивую песню, я её очень любил и понял, что быть в Москве и не посмотреть на Чистые пруды - это моветон, который я себе никогда не прощу. Да и время всё равно надо было тянуть.
-- Выходим.
 Я буркнул это слово так уверенно, что даже сам поверил, что именно здесь нам и надо было выходить. Шурик радостно рассказывал мне вчерашние подробности и, ничего не подозревая, плёлся за мной. " Гад, как он помнит всё это?" - мучительно подумал я, всё больше и больше не понимая, что делать дальше. Из всего адреса и телефона Коляна я смог вспомнить только слово "шоссе". Этого было явно мало.
 Как ни странно, но Чистые пруды не произвели на меня никакого впечатления.Может от того, что была поздняя осень, а может от бардака в голове. Совсем они и не чистые. Стоял я потеряный, как конь Вещего Олега, тупо хлопал глазами, и хотел плюнуть в себя, как в последнюю сволочь. Но и тут, как с небес, ко мне пришла помощь. Метрах в стах от станции, среди каких-то серых сараев, я увидел большую надпись "ХОЛОДНОЕ ПИВО"! Это было чудо! Наваждение! Внутри всё запрыгало, но я, сдержав себя, как можно спокойнее сказал:
--Саша, пошли пивка сначала попьём, а потом уже и поедем к Николаю.
 В глазах Шурика я увидел подобострастное восхищение. Я не просто знал, что делать, не просто знал Москву, но я ко всему, знал, где в Москве продают с утра холодное пиво. Это было что-то! Пруды в одну секунду стали кристалльно-чистыми. Мы взяли сразу по три кружки. Я пил большими глотками, с каждым из них, шесть моих голов пропадали по одной, пока не осталась одна, самая умная. Я выпил кружку в шесть глотков и рявкнул:
-- Шурик, я адрес вспомнил! Хорошовское шоссе! Хорошовское!
-- Как это вспомнил? --не понял меня Шурик, но это было уже не важно. Я не упал в грязь. Я не потерял своего лица. Я помнил адрес! Шурику за последующими кружками я всё рассказал. Уже потом, когда страсти и эмоции улеглись, когда вернулась в наши головы логика, мы вспомнили, что есть междугородка, можно позвонить домой, попросить домашних залезть в записную книжку, узнать адрес, телефон. Но главное в другом было для меня, я вспомнил этот проклятый адрес.
 Мы, как это не смешно, приехали на Хорошовское шоссе. Почему смешно, сейчас поймёте. Да, такое шоссе в Москве оказалось, на Красной Пресне, к моему удивлению. Но там нас опять ждали неприятности, нужно было вспоминать номер дома, квартиры... Именно здесь на помощь пришла вывеска "Междугородний телефон".
 Кстати, в адресе, шоссе то было Ярославским на самом деле. Откуда у меня в голове взялось Хорошовское шоссе? Я долго этого не понимал, а потом дошло. Я пил пиво и мне стало хорошо. ХОРОШО!