Про Новый год, водопровод и террориста Моню (совершенно правдивая, если только чуть-чуть приукрашенная история)
Памяти ныне, увы, покойного Коли Голубева, человека удивительной души и непревзойденного рассказчика, в то время – подполковника юстиции, следователя-«важняка» следственного отдела ЛОВД Москва-Казанская, занимавшегося именно этим делом, посвящаю.
Начало этой удивительной, выходящей за рамки обычного человеческого понимания истории пришлось аккурат на под Новый Год. Слесарь третьего разряда, некий Шура Непроливайкин шел морозным декабрьским утром на работу, на водонасосную станцию номер восемь . Было еще довольно темно, тропинка к родной водонасоске изрядно запорошилась снегом, поэтому Шура внимательно смотрел под ноги, и как он обратил внимание на один из сугробов, стоявших чуть в стороне - черт его знает. Но, дальнозорщик он этакий, обратил. Потому что из этого самого сугроба загадочно торчал какой-то темный предмет, совершенно не вписывавшийся в окружающий зимний пейзаж.
Вообще-то, он, Шура, сначала хотел спокойно пройти мимо. Хотел, но… Как сказал Джордж Бернард Шоу, больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается. Умно сказано! Шура, правда, никогда не читал великого английского писателя, и в обозримом будущем читать точно не собирался, потому что он, этот автор всемирно известной пьесы «Пигмалион», ему, Шуре, и задаром не облокотился. Поэтому остановился, вытянул шею по направлению к сугробу, задумчиво сморщил губы, вздохнул и только после всех этих ужимок шагнул в снег.
Темный предмет оказался обыкновенным рюкзаком. Но тяжелым. Значит, с грузом. Сначала наш любопытный герой малость струхнул: а вдруг расчлененный труп? Шура регулярно смотрит по ТВ криминальную хронику и поэтому прекрасно знает, что сейчас это очень модно – расчленёнка. Кому-то, может, и модно, а ему, Шуре что-то не очень. Но, собравшись духом, все же пощупал рюкзак по бокам, и вот уже после этого ощупывания воспрял духом. На ощупь находившийся в рюкзаке предмет походил больше на что-то длинное и твердое, явно металлического или деревянного происхождения. По этой причине дышать стало гораздо легче и веселей, и Шура отважно потянул за шнурок, связывающий горловину рюкзака. После чего перевернул рюкзак вверх ногами, и оттуда выпал … «калаш». А за ним подсумок, и судя по его плотным и гладким бокам, явно не пустой. Вот так вот. Простенький такой боевой автомат с полным боекомплектом. Подарок от дедушки Мороза. Очень приятно. Черт бы его побрал, этого пожилого гражданина с вечно подозрительно синим носом и не менее подозрительным мешком за плечами. Согласитесь, это интересно, с какой радости он сегодня наклал туда под Новый Год эту вооружённую гадость (я автомат имею в виду). Кого задумал одарить? Нашего Шурку? Лучше бы бутылку положил! А то автомат! Радость какая! Как он ещё туда зенитно-ракетный комплекс не засунул!
Нет, Шура не особенно и удивился. Да и, собственно, чему? Ну, автомат. Оружие, являющееся славой и гордостью России, запечатленное даже на государственных флагах каких-то там внешне миролюбивых, но постоянно воюющих непонятно с кем африканских государств. Ну, в сугробе валялся. Ну и что? Мало ли чего в этих сугробах валяется. Да и не в этом она, сермяжная правда жизни! Главное – чтобы не было войны! А все остальное - ерунда и суета. Мелочь житейская. Несерьезность.
В общем, сунул наш Шурец находку назад в рюкзак, закинул его за спину и, мурлыкая себе под нос бодрую песенку «Увезу тебя я в тундру» популярного в свое время ханты-мансийского певца Кола-бельды, преспокойненько продолжил свой трудовой путь честного слесаря-водонасосника номер восемь.
Пришедши на родную водонасоску, он засунул находку в свой персональный рабочий шкафчик, после чего переоделся и приступил к своей привычной и так нужной людям всей нашей необъятной страны работе по насосу воды.
Прошло три дня и, наконец, наступило оно, 31-е декабря. В девять часов вечера их смена, закончив свои рабочие формальности, забила на эту работу огромный праздничный болт и радостно начала готовиться к отмечанию предстоящей встречи Нового Года. В переодевалке сдвинули два стола и выложили на них кому чего Бог послал. Большинству шуриных коллег он послал вареную картошку, соленых огурцов с помидорами, квашеную капусту и сало с хлебом. Бригадир Акимыч к тому же притащил на празднество здоровенный кусок полукопченой колбасы производства Малаховского комбината мясных продуктов, а электрик Витька Широков – две банки «веселых ребят» (килька в томате, в советские времена – одиннадцать копеек за одну жестянку, самый пролетарский закусон). На самое почетное место водрузили бутылки с «паленой» (но на этикетке, конечно, написано что настоящая «кристалловская» (хе-хе!), водкой ( впрочем, другой в окрестных магазинах никогда и не торговали), чинно расселись, разобрали закуску, наполнили стаканы, сказали: ну, ребята, будем! С Новым Годом нас, славных водяных насосников! Ура, товарищи! Чтоб всем вам и нам и хотелось, и моглось! После второго стакана появилась гармошка, и окрестности огласились дружным мужским водонасосным пением. Хорошо! Весело! Вокруг до боли знакомые раскрасневшиеся морды с разинутыми в исполнении ртами с кариесно-железными зубами – и теплеет на душе, и никому не хочется привычно бузить и ругаться матом. Наоборот, есть потребность беззеботно смеяться, целоваться праздничными слюнями и радостно плакать, время от времени утыкаясь мордой в салат с таким родным французским названием «оливье». Ну, еще по одной! Ура, братцы!
Веселье было в самом разгаре, бригадир Акимыч уже пошел вприсядку, когда в дверь тихо постучали и, нахально не дождавшись разрешения, так же тихо ее открыли. После чего у веселящихся насосников мигом пропал аппетит, голос и всеобщая праздничная приподнятость настроения, зато появилось сильное желание дружно удавиться всем своим рабочим коллективом. И не мудрено: на пороге, скромно моргая заснеженными бесстыдными гляделками и стеснительно перебирая в руках поносного цвета шапку-ушанку, стояло дедоморозообразное существо, оно же – исчадие ада, оно же - гражданин, назовем его мистер Икс, житель одной из соседних с их насоской деревень. Он уже целый месяц ходил сюда, на станцию, с одним-единственным, но до невозможности наивнейшим и наиглупейшим вопросом: когда же у них в деревне появится, наконец, вода? Вот ведь, право, какой любопытный! Воды ему, видишь ли, захотелось! Нахал! И на самом деле: сегодня воду спрашивает, завтра хлебом заинтересуется, через неделю достань да выложь ему, например, бутерброд с колбасой, а в конце месяца возьмет и Родину продаст! Вместе с их водонасосной станцией!
Нет, сначала ему объясняли очень даже вежливо и доходчиво, чуть ли не на пальцах: в земной коре – разлом тектонических плит, в стране – экономический кризис, на трассе – очередной неожиданный прорыв, а ремонтная бригада уже вторую неделю в коллективном запое. Имейте, гражданин обезвоженный, понимание! Починка вашего персонального деревенского, задери его совсем, водопровода откладывается на сто двадцать пятую пятилетку государственного плана, который в результате перестроечных реформ уже давным-давно похерен, то есть, окончательно и бесповоротно ликвидирован в никуда. Все понял, старый водохлеб? А раз так ничего и не понял по скудности мозговых извилин, то и иди отсюдова в свою деревню, чтоб ее волки склевали, обрадуй соседей. Только без смертоубийства!
Ну, все вроде бы объяснили, все разложили по полочкам! Ан нет, продолжает ходить и опять задавать свой дурацкий вопрос. Водонасосный народ, понятно, начал в ответ серчать и объяснять уже более доходчиво: дескать, иди от греха, у нас дел по горло, не видишь, что ли – пьем. А вопросы свои дурацкие задавай в популярной народной телепередаче «Поле чудес». Может, ее усатый ведущий и вынесет приз в студию, сотворит для тебя, козла , чудо расчудесное – даст воду.
Еще через две недели настоедревшего мужика начали просто избегать, а если избежать никак не удавалось, то произносили ему разные злобные и матерные слова, и как бы невзначай демонстрировали свои могучие водонасосные кулаки – наиболее убедительный вариант разрешения всех возникающих коммунально-бытовых вопросов.
И вот на тебе! Приперся в самый, можно сказать, апофеоз торжественного отмечания. К теплой батарее сразу этак нахально прислонился (ясное дело – греется! И чего они, жалобщики, такие мерзучие?), сопит, моргает и даже страдальчески так охает. Намекает, нехороший человек, что, дескать, миль пардон, мусье, как не прискорбно, но я опять по своему обезвоженному делу.
Нет, бить его, конечно, не стали (все-таки Новый Год, святое дело.). Наоборот, этак вежливо, сквозь стиснутые зубы, поинтересовались: чего приперся, старый тра-та-тай? Опять? Ну сколько же можно? Робяты, заскулил он в ответ знакомую до рвотного рефлекса песню, граждане гвардейские водонасосники, ну как же быть-то? Ведь Новый Год настает, он у самого порога, Новый Год, Новый год, это очень, очень много - а у их в Гадюкине ну ни капельки! Постираться хоть уже и не успеют, но хучь умыться, слегка побриться и чайку вскипятить, а? Поимейте новогоднее сочувствие!
- Щас, - сказал вдруг Шура. – Поимеем. И побреешься, и портки свои ср…е постираешь. Щас. Погоди ужо.
Полез в свой шкафчик, достал автомат и направил его на моментально побелевшего и, судя по так же моментально распространившемуся вокруг аромату, удачно облегчившегося вредного старикашку.
- Ну, чего? – спросил Шура участливо. – Умылся? Побрился? Может, еще и чаю хочешь прямо здесь, у нас, вскипятить? Так это пожалуйста!
И , шутник этакий, передернул затвор.
Старик, словно в замедленной киносъемке, медленно вытянул вперед ладошки и, мастерски выбивая зубами «Танец с саблями» известного в свое время композитора Арама Хачатуряна, начал медленно-медленно, задом, отступать к выходу. После чего пискнул придушенно «караул» и сгинул в снежной дали.
Шуркины товарищи к факту появления грозного оружия и рассказанной затем истории его обнаружения в сугробе отнеслись спокойно. Да и чего волноваться-нервничать? Ну, нашел и нашел, экая невидаль! Сейчас на улицах всякого барахла полно валяется, и если все подбирать… Ты его, Шура, раскурочь как следует, дружески посоветовал бригадир Акимыч, да забрось куда-нибудь подальше от греха. Не дай Бог, прознает милиция – будет тебе очень скучно. Могут даже и к Уголовному Кодексу пристегнуть как пособника международного терроризма. Тебе это надо?
-Ладно, - согласился Шура (он парень покладистый, старших товарищей привык слушаться, они плохого не насоветуют). – Раскурочу. Завтра. Дело ведь на безделье не меняют, - и потянулся, шалун этакий, за очередным стаканом.
А вот теперь на сцене появляется следующий герой нашей трагикомической пьесы, некто Мирон. О, это тот еще типчик! Хотя внешне ничем особенным не выделяется, но очень даже себе на уме. Хитрости неимоверной, из потомков недострелянных то ли петлюровцев, то ли бандеровцев. Он на грозное оружие сразу глаз положил. И рассудил удивительно для создавшейся пьяной обстановки трезво: народ сейчас окончательно перепьется, и он, Мирон, под эту
