– на том свете «воздастся по делом нашим», вот и рассчитаемся.
– А это что? – воскликнул Степан, разворачивая суконную штуковину, навроде мешка без дна.
– Башлык у местных называется. Голову накрывают сверху шапки, и завязывают концы, когда снег, ветер… Там в него ещё чирики завёрнуты – лёгкая обужа. Вон, выпали! Складывай, Степан, «обновки», и пойдём, а то до вечера не управимся. И ты бы, на всякий случай запрятал свой кинжал подале. Чего за кушак его заткнул? Чтоб все видели, как каменья сверкают? За них башку скрутят и охнуть не успеешь.
Степан, послушно сунув оружие в мешок, закинул его на плечо, просительно глянул на Фрола:
– Не найдётся ли у тебя хлебца. Дай псу, смотри, какой он голодный.
– Вот ещё, а самим что шамать потом?
– Ну, дай, у меня нет ничего.
Фрол неохотно отломил кусочек от ковриги и протянул товарищу. Степан ласково погладил собаку и положил перед ней хлеб.
– На, псина, ешь. Вишь, как оголодала.
– Ну, пошли, пошли, расслюнявился, – поторопил Фрол.
– Очень я животинку люблю, – пояснил Степан, – и для хозяйства скот всякий. Лошадей, коров. Козочек там, птичек….
Помню, маленьким был, собачонка Жучка у меня жила. Сама чёрненькая, а на лбу – белый лоскуток. Так она мне – первый друг. Застрелил барин. Давно было, а помню язык её шершавый и сейчас. Лизнёт меня в щёку – жалеет, значит. А ещё вепрь был….
– А мне всё равно. Коней, конечно, уважаю, а так…, – перебил его Фрол.
Они шли, сытые, чисто одетые, по улице городка, но тревога охватывала их всё глубже. Злобно лаяли собаки.
– Что это на нас собаки брешут? Людей что ли не видали? – удивился Степан.
Фрол сердито ответил:
– А то не на нас. Вишь, прикормил кобеля. Теперь не отстанет. Пшёл!
Пёс действительно бежал за ними, виляя грязным хвостом. Но камень, пущенный Фролом, отпугнул его.
Казак в воротах также беспрепятственно их пропустил, как впустил, может, только удивленно посмотрел. Видно, не узнал прежних оборванцев.
На дороге показалась несколько баб, идущих с грядок. На коромыслах вёдра с огурцами. Все дородные, как на подбор! Смеются казачки.
– Что раззявил рот? Давай в канаву! – ткнув Фрола в бок, зашипел Степан.
Одновременно упали на землю и скатились на обочину, в лопухи.
– Ой-ёй! – заорал Степан.
– Тсс! – цыкнул Фрол.
– Ой, ой! Больно, вишь!
– Терпи, бабы пройдут.
– Потерплю-ко, ужо.
Казачки поравнялись, одна завела песню, так не похожую на те, которые пела его Степанида. Жена тихо начинала, плавно, песня словно обвивала Степана. А эта – горланит. «Нет, – подумал Степан, – наши бабы лучше поют».
Фрол подождал, пока огородницы скроются из виду, подошёл к Степану:
– Ну что там?
– На ежа попал. Посмотри! Ой-ёй! – заголился Степан.
– Ух, ты, как искололся! Дай, вытащу иголки! – Фрол выложил колючки на ладонь. – Вот так, четыре штуки! Ты чего баб-то испугался?
– А кто его знает? Опасно так-то не скрытно идти. Пойдём по самому берегу. Там, вроде лесочек или рощица, – предложил Степан.
– Твоя правда. Да и дядька Трофим велел идти вдоль берега.
Смеркалось, когда приятели подошли к одинокой, не огороженной плетнём хате, укрытой камышом. За ней виднелись сарай, базок, дальше грядки. Собаки почуяли путников и разразились громким лаем.
– Наверное, тот самый хутор, о котором дядька Трофим говорил, – почему-то зашептал Степан, прячась за кустом пышной калины.
На порог вышел хозяин – основательный казак средних лет, коренастый, с головой слегка тронутой сединой, всматриваясь, спросил:
– Кого Бог привёл? Если добрый человек, выйди, покажися, если злой, мимо проходи!
Фрол подошёл первый:
– Здравия желаем, хозяин. Нам нужен Павел Черёмный. Его кум Трофим нас прислал.
Павел вышел из хаты, оглядел округу:
– Здорово дневали! Ну, я Павел Черёмный, можете взойтить. А собака с вами?
– Ты гляди, Степан, пристала! – удивился Фрол.
– С нами, с нами! – обрадовано воскликнул тот.
– В хату не пущу. Пусть сидить у двери, я ей костей вынесу.
Товарищи через тёмные сенцы прошли в горницу Павла. В переднем углу её, напротив входа, висела божница в пучочках засушенных трав, сверху накрытая вышитым полотенцем. Перед ней чадила лампадка. Здесь же в углу, под святым образом, – стол. Слева – печка, заставленная чугунками. Напротив окошка – некрашеная лавка. Возле второй стены – другая. На стенах висели ружья, сабли, конская сбруя. У окна – старый кованый сундук. Дверь в боковушку завешена дерюжкой.
Степан и Фрол перекрестились на красный угол, поклонились:
–Здравствуйте в вашем доме.
– Садитеся, ребяты, – пригласил хозяин, – какая заботушка привела вас ко мне?
Фрол сразу приступил к делу:
– За Дон хотим перебраться, дядя.
Павел недоверчиво крякнул, спросил:
– А деньги есть у вас? Или золотишко?
Из боковушки выскочила высокая, худая, как жердь, баба с жиденькой скрученной на затылке косицей и, воткнув кулачки в костлявые бока, выжидательно уставилась на гостей.
Фрол поник от её буравящего взгляда и чуть слышно проговорил:
– Есть… деньги.
– Ну, и ладно, – успокоился хозяин. – Зачем вам в Задонье, почему – не спрашиваю. Этого мне не нужно знать. Стемнееть совсем, я на бударке перевезу вас на тот берег. За перевоз – пятак. Бывалыча, в неделю один – два человечка переправлял, а теперь, почитай, кажнуя ночь. Вечерять-то станете?
Баба сверлила гостей глазюками.
– Да, вроде, ели в трактире, – отказался Степан. – Там и с Трофимом познакомились. А вот в дорогу бы харч нужен, и какая-нить посудинка.
– Какая-такая посудинка? – взвилась Павлова жена, – кубыть, блюдо вам золотое для жареных лебедей? Обойдётеся!
– Цыть! – прикрикнул на жену Павел, – уйди с глаз!
Баба скрылась за дерюжкой, но приятели даже спиной чувствовали её присутствие.
– Приготовлю, конечно, – согласился хозяин.
– Тоже недаром! – выкрикнула баба.
– Да, конечно, – согласился с женой Павел.
– Уж как положено. Возьми по чести, – подтвердил Фрол.
Павел деловито осведомился:
– Оружию имеете при себе? Пистоль, пику, саблю, нож?
– Нет, только кинжал, - ответил Степан, с любопытством разглядывая развешанное по стенам оружие. Фрол встал и тоже подошёл к стене с оружием.
– Плохо! А саблей рубать умеете?
Фрол весело хмыкнул:
– А что ж, чаю, небольшая наука.
Павел, усмехнувшись, уточнил:
– Гм, казаки с младых ногтей ей обучаются, и то раз на раз не выходить. Турок тоже саблей неплохо машеть. Сабли нужны.
Фрол, хитро улыбаясь, принял игру хозяина:
– А где их взять?
Ожидаемый ответ:
– Я вам продам.
«Ну, этот не слезет, пока не обдерёт, как липку. Сурьёзный мужчина. Что ж, буду торговаться», – приготовился Фрол.
– А сколь надо заплатить?
– Не меньше гривенника , – твёрдо ответил Павел.
– Какие у вас тут цены? Таких цен и не бывает, – возмутился Фрол.
– Я вас не заставляю покупать. А только без оружия в Задонье делать нечего. Не выколашивайтесь, берите, – настаивал хозяин.
– Может, сбросишь? Гривенник – дорого!
– Ишь, какой! Не жмись, я за каждую саблю большие деньги платил.
– Дядя, войди в наше положение! Перевоз, харч, оружие… – жалобно перечислял Фрол, зажимая пальцы.
– Зато я вам дешевле отдам ружжо, с патронами, – нашёлся хозяин.
– А на кой нам оно?
– Пригодится, не гулять идёте. Мне байдуже, а вам жизню спасёть.
Под таким напором Фрол сдался:
– Ну, показывай своё оружие!
Павел открыл сундук:
– Здеся, в рундуке всё для казака нужное. Амуниция, оружие. Вот сабли!
Он выложил на стол несколько сабель. Любовно вынимая их из ножен, предложил приятелям посмотреть. Они внимательно разглядывали каждую, трогали лезвие. Фрол заметил неровности на одном:
– Да тут зазубрина!
– И на этом тоже, – обнаружил зазубрины на другом лезвии Степан.
Павел, нисколько не волнуясь, принял возражения покупателей и спокойно ответил:
– Я и не говорил, что оружие новое. В битвах побывало. Подточим! Приятели отложили две более острые сабли с надёжными гардами. Затем продавец достал из сундука старинное кремниевое ружьё и тоже положил перед приятелями на стол:
– А вот ружжо!
Фрол нехотя посмотрел:
– Тоже старое.
– Ну, что? Зато пристрелянное. Всего алтын ! И с патронами! Как, по рукам?!
Фрол тяжело вздохнул:
– По рукам.
Ударили по рукам. Залаяли собаки.
– Посмотрю, чего гавчуть, заодно и покормлю, – проговорил Павел и вышел из хаты.
Посчитали: двугривенный за сабли, алтын за ружьё, пятак за перевоз и две копейки за еду – всего три гривенника.
Переглянулись. Как достать деньги, если баба наблюдает, и занавеска ей не преграда? Вон, колышется. Степан своим мощным станом загородил Фрола, и тот, влезши чуть ли головой в мешок, отсчитал тридцать копеек.
– Что ваша собака три дня не ела? Набросилась на кости, как дикий зверь, прям, чистый волк! – воскликнул, входя в комнату, Павел.
Фрол протянул ему деньги. Тот внимательно изучил монеты, попробовал их на зуб, бережно завернул в тряпицу и спрятал за пазуху.
Баба высунулась из-за дерюжки.
– Дядя, а что там, в Задонье? Какая жизнь? – не утерпел, чтобы не спросить Степан.
– Жизня везде, ребяты, одинаковая. Не ты её, так она тебя, – промолвил, хозяин, замыкая рундук, – воля манить многих. Ищуть её, добиваются. А Задонье – степь бескрайняя, реки полноводные, зверь непуганый, птица несчитанная. Но ухо держи востро. Есть разбойники, как везде по Руси. Есть черкесы, турки, ногаи, другие племена. Вот что я скажу: надо коней вам раздобыть. Верхи легче. Но у меня продажных коней нету, – вздохнул Павел. Потом ещё раз вздохнул, жалостно посмотрел на приятелей,
– Ладно, пойдём харч собирать. А вы пока побудьте в хате, отдохните.
Павел с женой вышли.
Фрол умостился на лавке, вытянув ноги. На щиколотках в тех местах, где тёрлись кандалы, появились сначала покраснения, а потом и ранки, которые он припорашивал пеплом от костра. Сейчас они воспалились. Но не это его беспокоило.
– Стёпа, Стёпа, не спи, – прошептал он, – хозяева нарочно оставили нас одних, чтобы мы уснули. А потом придут, тюкнут топором, и всё – денежки их. Ты видел эту бабу! Правильно сказал Трофим: змеюка! Сучка ярая!
– Да откуда они знают, сколько у тебя денег! Ты так торговался, будто отдавал последние. А потом мне дядька Павел понравился. Толковый мужик.
Степан помолился и поцеловал образок. Потом улёгся и одними губами начал свою привычную беседу со Степанидой.
– Опять ведьмачишь? – проворчал Фрол, намереваясь караулить мешок.
