Доминантный признак

тебе. Годится такой уговор?
Я согласно мотнула головой, не найдя мужества на очередную колкость.
Он оторвал своё бедро от моего плеча и шагнул к центру комнаты.
- Слух, говоришь?  - достал из кармана крохотный приборчик с разноцветными мигающими точками и не спеша обвёл им вокруг, обращаясь при этом то ли ко мне, то ли к себе самому: - Слух... слух... телевизор бубнит... вода бежит... а телефон всё звонит, звонит, всё надрывается... А у нас слух, ага… Ага... Вроде чисто.
- Ты снова мне нравишься, Люба, - похвалил он меня, убирая прибор в карман. - Мы, наверное, с тобой поладим. Прости, малыш, я не то чтобы тебе не доверяю, но... сама понимаешь, нервы. Нервы, будь они неладны.
- По вам не скажешь, что у вас есть нервы, - усмехнулась я через силу. - С нервами не врываются в незнакомую квартиру!
- Господь с тобой, Любаша. Ты обо мне? Нет, я беспокоюсь, чтобы ты не наделала делов сгоряча. Знаешь, как оно бывает? Людям иногда начинает казаться, что они способны на подвиг. И, стоит только мне чуть отвернуться, совершают какую-то несусветную глупость. Я уверен, ты не из таких, Люба. Ты же умница, малыш? Прости меня.
- Как трогательно! - страх понемногу отступал, пятился в свою нору, но не засыпал, лишь замер настороже у порога. - Щас прям заплачу.
Нет, я нисколько в нём не сомневалась. Если что, он, не раздумывая, свернёт мне шею. Знаем мы такие учтивые „божества“. Но, по крайней мере, он не из тех безумных истеричек, кто доказывает превосходство твоими слезами и болью. Его безумство другого типа, оно вполне рассудочно и прагматично, чтобы чувствовать себя в безопасности, пока ты совершаешь „правильные“ поступки.
- Не плачь, малыш. - Он посерьёзнел. - Знаешь, больше всего на свете я не терплю женских слёз. Не поверишь, хотел даже бросать работу!
- Не буду, - так же всерьёз пообещала я. - А вы кто?
- Ну и память у тебя. - Он опять светился улыбкой младенца. - Я же Макс!
- Смеётесь? - попробовала „обидеться“ я. - Вы же поняли, о чём я!
- Не усложняй, малыш…

...любовь не знает границ... - телевизор настойчиво убеждал пользоваться роумингом только самого надёжного оператора связи...

- Ждёшь кого-то? - он, казалось, только сейчас заметил мои ажурные чулки и атласный халатик, скреплённый лишь лёгким пояском на талии. Постель с призывно отогнутым уголком одеяла. Две свежие свечи в подсвечниках.
- Н-ну... - замешкалась я с ответом.
- Феликса?
- Вы… Вы его знаете?! - сразу встрепенулась я. В животе похолодело. - Что с ним?
Образы, один ужаснее другого, промелькнули перед глазами: драка в подъезде и мой Феликс, лежащий в луже крови; Феликс с остекленевшими глазами и дырой во лбу на водительском сидении и удаляющийся вдаль чёрный силуэт с длинным свёртком за спиной; чей-то жуткий, зловещий смех в пустоте сумрачного двора...
- Нет, откуда? - вклинился в мои видения удивлённый голос. - Так, просто подумалось.
Макс пожал плечами.
«Ах, да, - догадалась я, - список „входящих“. Феликс звонил дважды не так давно».
- Он не придёт, - всё ещё надеясь на чудо, соврала я. - Он отменил встречу.
- Жалеешь? - голос Макса был наполнен сочувствием. - Не стоит. Согласись, глупо было бы, если бы он сейчас вдруг заявился. Пришлось бы наломать много дров, и ты бы расстроилась ещё больше. Не грусти. Когда ты чуть-чуть ко мне привыкнешь, я смогу компенсировать его отсутствие.
Я поёжилась под его пристальным взглядом. Рука непроизвольно потянулась к груди и поплотнее запахнула халат.
- Не хочешь? - он снова, слегка растерянно, улыбнулся.  - Ладно, не будем пока об этом. Время покажет.
- Кстати! - вдруг воодушевился он, - я уверен, ты к его приходу успела наготовить уйму вкусностей. Угадал? Видишь, а говоришь, я не могу быть тебе полезен. Пожрать-то я, Любушка, ой, не дурак.
- Угу, - устало отозвалась я, - великая польза. Удивили прям. Пожрать да поспать - очень полезные мужские таланты.
- Брось, Люба! Скажешь, девушкам не нравится, когда нахваливают их стряпню?
- Стряпню?! - вспыхнула я. - Да мой „оливье“ признал лучшим сам... - Внезапно я осеклась. Ни к чему ему пока знать кто мой шеф. - Сам... самым лучшим „оливье“ признали, вот! Съели?!
- Нет. Пока нет, - ухмыльнулся он. - Но страсть как хочется. Увидишь, я тоже самый лучший. Благодарнее меня гурманов не бывает. Это там? - махнул он рукой в сторону кухни, откуда доносились ароматы романтического ужина и еле слышно бормотал телевизор.

...по предварительной версии самолёт задел неожиданно выехавшую на взлётную полосу снегоуборочную машину...

- Ха! Вот пьянь! Да-а, прав был Экклезиаст. Ничто под Луной не вечно. - Макс уже с минуту вглядывался в экран. Вилка в руке то и дело принималась „свинговать“ по краю тарелки в неспешном ритме.
- Чему ж тут радоваться? - Я на секунду забыла о собственном незавидном положении. - Люди погибли! Как только представлю, что это случилось совсем рядом! Бог мой, ни в чём не повинные души!
- Не будь наивной, малыш. - С набитым ртом и с перемазанными майонезом губами он несколько утратил божественный флёр. - Люди такого масштаба не бывают не повинны „ни в чём“. Президенты концернов богатеют не просто так. И „заказывают“ их, малыш, тоже совсем не просто.
- Заказывают? Отчего вы решили, что его заказали?
- А как ещё?! Наверняка найдётся немало тех, кому он испоганил жизнь или хотя бы просто перешёл дорожку. И потом. Ты, может, не знаешь, но  „Фалкон“ считался  самым надёжным самолётом в мире. Можно сказать, с ним и аварий-то никогда не происходило. C чего вдруг он рухнул?
- Неужели? - удивилась я. - А я думала, любая техника может сломаться рано или поздно. Вот телефон мой, допустим. Работал, работал и вдруг хоп - не дышит. Тоже вроде ни с чего.
- Смешная ты, Люба, - мягко возразил он. - Самолёт не телефон. В нём тройное дублирование всех систем, которые, в свою очередь, ежедневно холят и лелеют десятки специалистов. Самолёты, Люба, делают в принципе неубиваемыми. Если бы не „человеческий фактор“, они бы не падали никогда. Да и то, знаешь, человеку надо очень постараться, чтобы заставить самолёт „убить“ самого себя.
- Почему же они тогда разбиваются? - парировала я, - неужели находятся такие сумасшедшие пилоты, что разбивают самолёт специально?!
- Ну да. По крайней мере очень многие эксперты в этом уверены. А я не спешу их разубеждать.
- Вы? А при чём тут вы? Вы кто?
- Я же просил, малыш, не усложняй. Не бери в голову. Это я так, к слову.
Он коснулся моей руки. Потупил взгляд, будто робеющий восьмиклассник:
- И давай на ты, а? Ненавижу это чванное вы. А можем, если уж так хочется соблюсти формальности, и на брудершафт. - Он кивнул на стоящую на столе бутылку „Льва Голицына“.
- Благородно, - горько пошутила я. - Напоить девушку, которая и так в ва... в твоей власти. Так, думаешь, у нас всё будет по взаимному согласию?
- Вот что ты за язва, Люба! - казалось, мои слова наконец по-настоящему задели его. - Я, если хочешь, самый большой романтик на всём белом свете. Я пытаюсь контакт наладить. Мосты мощу. Если уж так сложилось - не сидеть же буками. А ты!..
Он уставился в тарелку и засопел сердитым ёжиком, молча работая челюстями.
Надо было спасать положение. В злодеев, белых и пушистых изнутри, я не верила. И мне его обиды рано или поздно могли выйти боком.
- Ну-у не-ет... Я не то чтоб хотела... Вы… Ты не так... - я окончательно запуталась, растеряв вдруг весь словарный запас.
- Нет, ты прелесть! Переживает, маленькая моя. Просто чудо! - Он поднял голову. Глаза смеялись. Нет, они бесновались, заливались хохотом, дразнили и издевались. Он умильно сложил губки бантиком, дотянулся и легонько щёлкнул меня по носу, а теперь сидел как ни в чем не бывало, подперев подбородок кулаками и, впервые за полчаса своего вторжения, откровенно, по-мужски ощупывал меня глазами - снизу вверх. - Не обращай на меня внимания, малыш. Я иногда порю такую чушь!
Я не знала как себя вести дальше. Обычно мужские повадки редко ставят меня в тупик, а тут…
- А тут у тебя где розетка? - он сходил в коридор и вернулся со своей „штуковиной“ в чёрном чехле. - Мне бы малость подзарядить батареи.
- У зонтика?! - я почувствовала, как мимическим морщинкам на моем лбу от удивления стало тесно и они, разбегаясь врассыпную, слегка зашевелили причёску.
- Это не совсем обычный зонтик, малыш. - Он расстегнул молнию и извлёк штуковину из чехла.
Действительно, похоже на сложенный зонтик.
«Как я раньше не замечала!»
Я узнала „СТРЕЛу“ - излучатель микроволновых импульсов, которым мне уже не раз доводилось пользоваться по долгу службы. Только у того, что был в руках у Макса, гораздо длиннее и массивнее задняя часть, напоминавшая, скорее, приклад армейского гранатомёта. Видимо, там располагались мощные аккумуляторы, которые - если продолжать строить догадки - позволяли развивать гораздо большую энергию сигнала и многократно увеличивать радиус действия.
Интересно, для чего „СТРЕЛА“ ему? Трудно предположить, что он из наших. Мало того, что он уже нарушил чуть не все инструкции, какие только можно было нарушить. Нет, его облик и манеры вообще не вязались с нашей работой.
- Это необычный зонтик, малыш, - Макс с нежностью провёл пальцами по рифлёным граням, - но с ним, точно, любая непогода нипочём.
«Верно. Работоспособность... все климатические зоны... экстремальные условия эксплуатации...» - припомнила я сухие строки технических характеристик.
- Даже ураган? - я решила не выдавать себя. Игра сулила большой риск, но роль наивной дурочки все же казалась мне самой безопасной. Пусть сперва проявится сам.
- Ха! - Он вскинул голову и озорно подмигнул. - Как-то не приходило в голову попробовать. Да и к чему? Глупо же. В ураган все прячутся в укрытии. И даже самому неубиваемому самолёту не придёт в голову высунуть нос из ангара.
Странно. Авиационная тема явно не давала ему покоя. Я решила осторожно поддержать его интерес.
- Отчего же? Ты ведь настаиваешь, что самолёту ничто не страшно.
- Не передёргивай, Любушка. Я лишь утверждал, что в самолёте есть все средства, чтобы вовремя предусмотреть и уклониться от возможных опасностей.
- И от бомбы? От ракеты? - не сдавалась я.
- Эк, хватила! - ухмыльнулся он. - Мы ведь говорим не о военных самолётах, малыш. Гражданские, конечно, бессильны против всякого оружия. И если какой-то безумец с бомбой вдруг проберётся на борт…
Увлечённая, я не дала ему договорить.
- Да, но, например, эта катастрофа, - кивнула на экран, - произошла не с обычным рейсовым лайнером, куда правдами или неправдами мог пробраться террорист. Сомневаюсь я, что на частный самолёт пустили постороннего. Даже если прошляпили в аэропорту, у президента нефтяной компании наверняка своя служба безопасности имеется.
- Ух ты, Любушка! - он с восхищением смотрел на меня. - Тебе, малыш, палец в рот не клади. На лету ловишь. Ты сама-то не из спецслужб часом?
Я напряглась. Не слишком ли увлекаюсь? Хотела „включить блондинку“, а сама... Сдались мне эти катастрофы, этот бандит с его дурацкими забавами. Мне бы лучше подумать, как из этой западни выпутываться, чем пытаться понять, за каким чёртом он ходит по улицам со „СТРЕЛой“. Проклятое любопытство.
«Ну ходит и ходит, а мне-то что делать?! Эх, Феликс, Феликс… Где тебя носит?»
Но, может, и к лучшему, что Феликс не пришёл. Может, всё ещё обойдётся. Хотя был бы Феликс рядом, он бы мигом нашёл решение. Феликс гений.
А пока вместо Феликса - страх.