Инсулин.
Павлов, в десятый раз, разобрал и собрал АКС, проверяя, как ходят детали. В десятый раз, разрядил и снарядил магазины, проверяя, как работают пружины. Подмотал изолентой лазерный прицел на газовой трубке, - для надёжности. Зрение Павлов имел слабое. Без лазерного прицела, было никак нельзя, особенно, в темноте и навскидку.
Он нервно поглядывал на часы, ожидая половины второго ночи. По его понятиям, это было лучшее время, чтобы идти «на дело». В том, чтобы ходить «на дело», Павлов не имел никакого опыта и сильно волновался.
1 час 30 минут.
Он встал. Глубоко вздохнул. Ещё раз прикинул длину оружейного ремня. Перебросил его через голову на левое плечо и к правому боку. Теперь рукоять автомата можно было обхватить правой рукой и выстрелить из-под полы. Снял очки. Натянул на голову «балаклаву», скатал нижнюю её часть до уровня лба. Надел очки. Поверх «балаклавы» надел фуражку. Надел пальто.
В сумке уже лежали фонарь, молоток и большая отвёртка. Он положил туда же второй магазин. Перебросил ремень сумки через голову на правое плечо и к левому боку. Подвигал плечами, проверяя, как сидит амуниция. Сидело, вроде нормально.
Он вышел в прихожую. Очень осторожно приоткрыл дверь в спальню дочери. Там горел ночник. Дочь спала и дышала спокойно. Но на лбу её выступили капли пота. Если к восьми утра она не получит инсулин, то к полудню впадёт в кому. Потом умрёт.
Инсулин был в единственной аптеке, - «Центральной». Но вчера она закрылась. Что, впрочем, не имело никакого значения. Денег у Павлова, всё равно, не было. Он рассчитывал на то, что купцы ещё не успели вывезти свой товар, витринные окна не были закрыты щитами.
У порога, Павлов, кряхтя, нагнулся, чтобы зашнуровать старые кроссовки. Это оказалось тяжеловато, но он справился. Потом вышел из квартиры и тихо запер за собой дверь.
Скованные морозом, улицы миллионного города были ярко освещены и абсолютно пусты, - комендантский час. Оскальзываясь на наледях, Павлов продвигался к «Центральной», стараясь держаться в тени, прижимаясь к стенам домов и постоянно оглядываясь, - не наткнуться бы на патруль.
Не наткнулся. У витринного окна аптеки, он выдернул из сумки молоток, руки у него дрожали, опустить «балаклаву» он забыл. Ударил по стеклу. Стекло посыпалось. Не обращая внимания на торчащие осколки, он ринулся внутрь.
Теперь быстро. С улицы проникало достаточно света, фонарь он сразу доставать не стал. Прилавок поверху был защищён стеклом, не перепрыгнешь. Ага, дверца в прилавке. Хлипкая. Не проверяя, заперта или нет, он выбил её ногой. К стеллажам. Медикаменты были. Теперь нужен фонарь. Нет инсулина. Нет инсулина. Нет инсулина. Инсулина нет.
Дверь в подсобное помещение. Он ударил ногой. Нет. Ещё раз. Нет. Приставил ствол автомата к замку, выстрелил три раза. Дверь приоткрылась. Туда.
Большая комната, заставленная картонными ящиками. Лёгкие, легко переворачиваются, летают по комнате. Не то. Не то. Не то.
То. Протофан, НовоРапид. Датские.
Молоток, отвёртку, магазин, - на хер. Чтоб больше места было. Набил сумку, набил карманы, за пазуху насовал.
Бежать.
В разбитое окно ударил луч света.
Павлов мгновенно выпустил туда полмагазина и ринулся к оконному проёму, продолжая стрелять. Ему удалось выпрыгнуть, ему удалось пробежать шагов 5, пуля достала его в шаге от поворота за угол, шприц-ручки разлетелись по панели.
- Во, мразь, - сказал ополченец и пнул тело в голову. – Мародёр гадский.
С головы убитого слетела кепка, скатанная «балаклава» сползла на нос, в свете фонаря блеснули лысина и разбитые очки.
- Наркоман, с-сука, - сказал второй ополченец, вытирая со щеки кровь. – Гля, сумяру набил. Ладно, ты давай, на пульт прозвони, пусть хозяина подымут, чтоб окно закрыл. И труповозам тоже. А мы перекурим пока, и на маршрут.
Он сплюнул на замызганное пальто мародёра и потянул из кармана сигареты.
