Сквозь тернии

ретироваться, однако именно на этом несостоявшемся манёвре удача его и покинула. Ноги заплелись в длинных полах телогрейки, и Колька полетел носом в пыль, издав на последок звучное «ух»!
Яська аж подпрыгнул от радости: так ему, этому подлому Кольке, будет знать, как шуточки свои мерзкие шутить!
Колька извивался в путах, будто выброшенная на берег рыба в снастях, с каждым новым движением только ещё основательнее запутываясь в изодранной подкладке. Совсем скоро он осознал безрезультатность собственных телодвижений и принял единственно верное решение: смириться с судьбой, какой бы жуткой та не оказалась.
Яська замер в двух шагах. Постарался придать лицу свирепое выражение, дабы ещё больше запугать беспомощную жертву. Принялся напоказ хрустеть пальцами.
Колька усмехнулся, покачал головой: мол, нас не запугаешь. Потом как-то весь напрягся, вытянул шею и уставился за спину Яськи.
Яська не клюнул.
«Тоже мне, придумал... Даже кошка дважды в одну лужу не суётся!»
Яська шагнул к Кольке, однако тут же услышал за спиной грохот, звон и визг.
Колька заворочался, в попытке всё же выпутаться из телогрейки. Снова не вышло, но, по крайней мере, он понял, в какую именно сторону дрыгаться не следует уж точно – а то и задохнуться можно запросто, как в удавке.
Яська оторопело оглянулся. В нескольких метрах от него, в кювете, под теми самыми берёзками, что они миновали минутой ранее, валялся погнутый велосипед – огроменная «Десна», с высокой рамкой, – рядом с которым на траве сидела чумазая девочка и силилась не заплакать.
Яська вздрогнул, ощутив на себе синий взор блестящих глаз, и сам не понял, как двинулся навстречу тем, будто загипнотизированный.
Колька сопел сзади.
- Как это тебя угораздило? – Яська замер в двух шагах от незнакомой девочки и глянул в её веснушчатое личико. – Больно?
Девочка поморщилась, мотнула головой. Попыталась улыбнуться.
- Нет. Испугалась больше.
Яська понял, что всё наоборот: испугаться она явно не успела, а вот что болит нестерпимо – это факт.
Яська сел рядом с девочкой. Отыскал среди остальных сорняков молоденький подорожник. Оторвал самый большой листок.
- Показывай, давай, чего у тебя там.
Девочка неловко отвела взор. Морщась от боли, вытянула из-под велосипеда ногу. Продемонстрировала Яське ободранное колено.
- Самой чашечкой долбанулась, – восхищённо сказал Яська, будто перед ним корчилась вовсе не девочка, а обычный мальчишка, что только гордится новыми болячками да синяками. – А говоришь, не больно.
Девочка снова смущённо улыбнулась.
- Ну, разве что самую малость.
- На, вот, – и Яська протянул лист подорожника.
Девочка захлопала длинными ресницами.
- Что это?
- Подорожник.
- Да? А зачем он мне?
- Ну как зачем... – Яська оказался сбит с толку – он думал, что все знают про подорожник... Оказалось, что не все. – Он же лечит.
- Этот листик? – Девочка с сомнением посмотрела сначала на растерянного Яську, а потом на дрожащий в его пальцах лист. – И, правда, поможет?
Яська кивнул, совершенно не зная, как быть.
«Ещё этот Колька где-то застрял, когда он так нужен!»
Яська молниеносно оглянулся, в поисках друга. Тот высвободился из пут телогрейки и теперь стоял посреди дороги, отряхиваясь и оправляясь.
- И что мне с ним делать? – Девочка воспользовалась тем, что Яська отвернулся, и выхватила подорожник.
Яська тут же воззрился на симпатичную незнакомку. Странно, но он заметил эту симпатичность только сейчас. Синие, точно небо глаза, курносый носик, пухлые губки, русая чёлка, веснушки на круглых щеках, озорные ямочки.
Совершенно спонтанно Яська понял, что девочка смеётся над ним. Ну а чего он хотел: челюсть отвисла, глаза, небось, с два яйца, будто инопланетный звездолёт увидел, ещё сопит, как совсем недавно сопел друг Колька, когда лез в гору в свое телогрейке!
Девочка снова потупила взор, повторила вопрос:
- Так что мне делать с листиком?
- Ну как что... – залепетал Яська, силясь совладать с непослушным языком. – К ранке нужно приложить. Только ты послюнявь сначала.
- Чего-чего сделать? – Девочка воззрилась на Яську так, будто тот водит её за нос.
Яська покраснел пуще прежнего. Монотонно пробубнил, словно вызубренный накануне урок:
- Послюнявить нужно обязательно, чтобы прилип и не отвалился, когда снова поедешь.
- А, ясно! – Девочка широко улыбнулась. – Только мне плевать нечем. Пока с велика летела, так перепугалась, что в горле всё пересохло! Говорю-то, вон, еле-еле.
Яська улыбнулся.
- Ага. Я тоже летал пару раз...
Подошёл Колька. Замер за спиной, как не родной. Зачем-то сплюнул. Затем прокатился с носка на пятку и спросил:
- Чего это тут у вас?
Девочка осторожно глянула на вновь прибывшего. Погрустнела.
Колька никак на это не отреагировал. Оглядел покорёженный велосипед. Деловито хмыкнул.
- Цепь что ли слетела?
Девочка быстро кивнула.
- Оно и видно. У тебя, вон, звёздочка гнутая... а тормоз и вовсе не закреплён на раме. Рано или поздно, это бы всё равно случилось. Однако случилось и впрямь, где надо.
- В смысле? – не понял Яська.
Колька повернулся к другу на пятке  левой ноги, как знаменитый сыщик в кино.
- Потому что на спуске. Закон подлости – от него никуда не денешься.
Девочка снова неуверенно улыбнулась.
- Слава богу, до вас не долетела.
- Ну да! – возрадовался Яська, желая, чтобы и Колька поддержал его порыв. – А то сейчас куча мала была бы!
Колька остался непробиваем.
- Это точно. А откуда ты взялась? Я что-то тебя тут раньше не видел... На каникулы приехала?
Девочка понурила голову, кивнула.
Яське захотелось заново отвесить другу подзатыльник: вот, ведь привязался со своими вопросами к человеку, которому и без того от боли тошно!
Колька ощутил негатив, направленный в свой адрес, однако и сейчас отказался реагировать на чувства друга.
- Как зовут?
- Тимка.
- Чего? – Колька в открытую осмотрел прикид незнакомки.
Яська тоже – не хватало ещё так опростоволоситься! Но нет. Явно девочка: косы, длинные ноги, серёжки в ушах. Хотя одета по-пацански: тоже в шортах и в майке, как и сам Яська. Сандалии на босу ногу...
Да нет же, девочка, как ни крути!
Девочка рассмеялась.
Колька напрягся пуще прежнего. Сухо заявил:
- Чего смешного?
Тимка прикрыла ладошкой ротик и быстро заговорила:
- Да нет же, не смешно нисколечки. Просто у вас лица такие, точно вы думаете, что я мальчишка!
Яська чуть было не выдал, что именно так они с Колькой на пару и думают! А ещё о том, что кто-то так старательно водит их за носы!
- Меня мама с папой Тимианой назвали. А потом, пошло-поехало: Тишка, Тика, Тига, Тимка... В общем, как только не кличут! – Девочка в очередной раз улыбнулась, но на сей раз явно думая лишь о собственных прозвищах.
- Ничего себе... – Яська покачал головой. – Столько прозвищ даже у меня не было.
Колька снова оказался лаконичен:
- Бывает. Ты к тёте Зое ехала?
Тимка удивилась.
- Да, к ней. А как ты догадался?
Колька махнул рукой в сторону близкой речки:
- А тут кроме её дома и нет ничего, – он приподнял Тимкин велик, перевернул вверх колёсами, погремел ключами в бардачке, после чего принялся профессионально ставить цепь на место. – Главная дорога сразу на север сворачивает, к райцентру, а эта раньше через мост на ту сторону реки вела. Там луга были пойменные, коров пасли одно время. Правда, потом колхоз развалился, луга заросли, скот на мясо пустили, а сам мост дядя Сергей на тракторе в речку свалил.
- Как это? – в один голос спросили Яська и Тимка, после чего не без смущения переглянулись.
- Да просто, – Колька, с видом знатока, нацепил цепь на каретку, подтянул тормоз, затем раскрутил заднее колесо за педаль.
Солнце заиграло на стремительно мелькающих спицах.
Яська прищурился, искоса поглядывая на улыбающуюся Тимку.
Колька резко затормозил.
Колесо замерло, а Колька закончил рассказ:
- Напился дядя Сергей самогону, так что перед его взором не один мост возник и даже не два... а целых три! А то и того поболе...
- Так не бывает, – подал голос Яська.
- С пьяными ещё и не такое бывает, – тут же заверил Колька. – Только после того случая – когда дядя Сергей выбрал не тот мост, – пути на другой берег больше нету. Остался только домик тёти Зои и всё.
Колька умолк. Поставил велосипед на колёса. Лишь после этого глянул на Тимкину рану.
- А подорожник пока всё же приложи. От боли он, конечно, не особо поможет, а вот что продезинфицирует, как следует, – это факт. Мало ли дрянь, какая, пристанет.
Тимка сделала как велено: помяла листок в пальцах, пару раз плюнула, после чего приладила нехитрый бактериоцидник к колену.
- Спасибо вам, – сказала Тимка, краснея, уже по пути к домику тёти Зои. – Одна бы я тут до самого вечера проревела.
- Да ладно тебе, – подмигнул Яська, побрякивая звонком велосипеда, – поначалу Тимка не хотела утруждать никого из ребят ещё и собственным великом, однако потом всё же сдалась, позволив Яське немного побыть джентльменом. – По тебе не скажешь, что рёва.
- Ещё какая!
Колька рассмеялся – впервые с тех пор, как они познакомились.
Стоп!
Яська снова покраснел.
«Тоже мне, познакомились!» – Он протянул Тимке руку, радуясь тому, что осознал огреху раньше Кольки.
- Яська.
- Колька...
- Ребята, очень приятно с вами познакомиться! Я – Тимка.
На этот раз они засмеялись все вместе, а Колька сказал:
- Сейчас, вот, тётя Зоя тебя лечить возьмётся по-настоящему, посмотрим, что ты из себя на деле представляешь. У неё касторка ещё советского образца осталась. Ох, и едовая!
Тимка окончательно «покатилась».

«Так нас стало трое».

Аверин приоткрыл тяжёлые веки, уставился мутным взором перед собой. Тимка стояла посреди холла конференц-зала, причудливо склонив голову на бок, сжимая в тонких пальцах поводок отыскавшегося Шныря... Такая тонкая, живая, реальная!
Аверин сглотнул ком.
- Не может быть. Ведь ты же... Тебя же... О, нет.
Тимка смотрела мимо него, куда-то за спину, словно там затаилось вселенское зло, отчего в душе окончательно похолодало. Взор был пустым, словно девочка ничего не видела, не чувствовала, не ощущала.
Аверин поборол оцепенение, медленно оглянулся. Ничего. Лишь опостылевшие плакаты, приглушённый свет и гул люминесцентных ламп в кожухах над головой. Складывалось ощущение, что вокруг раскинулся вовсе не легендарный Звёздный городок, а самый настоящий крематорий, в недрах которого уже растопили жаркую печь.
Тимка нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Улыбнулась.
Аверин поёжился. Он понял, отчего всё именно так: взгляд Тимки терялся в бездне, оттого-то на её лице и застыла маска неопределённости, маска не восприятия происходящего в целом, маска страха.
Нет!
Вот как раз последнего не было и в помине! Как и отчаяния, горя, утраты. Осталось лишь личико угнетённого жизнью ребёнка, на которое так и хочет наведаться озорная улыбка.
«Нет, конечно же это не Тимка. Это совершенно другая девочка. Совершенно другая собака. А Тимка осталась там, под руинами прошлого, под пластами времени, на той стороне речки, где поселилось зло...»
Аверин снова вздрогнул.
Девочка поборола робость и заговорила первой:
- А я вас знаю.
- Меня? – Аверин почесал затылок. – Но откуда?
Девочка склонила головку на другой бок, сцепила пальцы рук за спиной, задумчиво проговорила, поворачиваясь из стороны в сторону:
- Мы добирались сюда со станции на одном автобусе. Сидели через проход. Вы,