Розоватое пламя костра отбрасывало зловещие тени на лицо спящего Ирда. В лице этом, в каждой его черте, виделся след пережитых в изгнании мучений. Нет участи страшнее, чем быть отвергнутым людьми, с которыми ты долгие годы делил трапезу и которых называл своими сородичами. Потеряв дом однажды, не найдешь другого такого, сколько бы великолепия не было в стенах и крышах ниспосланных судьбой обиталищ, и в сердце всегда будет жить любовь к стенам, что тебе пришлось покинуть. Любовь, истязающая подчас с не меньшей жестокостью, чем иной палач. Каждый шаг Ирда по чужой земле, сколь бы приветлива она ни была, наполнялся страданием, как наполняется вином чаша на весёлом пире. И одним богам ведомо, потому ли этот добродетельный странник не жаловал больших городов. Городов с людными площадями, с изящными аркадами и искусно украшенными фасадами домов, где жили пользующиеся известным уважением среди себе подобных отпрыски мира восторжествовавшего золота, попирающие рабов и наёмных солдат пятой злословия. Когда имелась возможность сделать выбор, Ирд останавливался в какой-нибудь небольшой деревушке, не привлекая к себе лишнего внимания и тем самым не искушая свою судьбу.
- Спать – непозволительная роскошь для таких, как ты, Ирд Справедливый! – этот голос, более всего похожий на скрип колеса, давно не знавшего смазки, подобно острому кинжалу вспорол тонкий шёлк ночной тиши, поверх которого лес набросил лёгкое покрывало звуков, порождаемых его вечными обитателями. Ирд вскочил и вытащил из ножен меч.
- Покажись, несчастный, и я разрублю твою голову, как тыкву! – вскричал странник, обращаясь к непроглядному мраку, стеной окружившему костёр. Легар тревожно голосил где-то там, за стеной. Ирд не видел его, но знал наверняка, что конь изо всех сил пытается разорвать повод и ворваться в клетку морока, узником которого стал его всадник.
- Твой взор меня не достоин, юный гордец, - ответил невидимка. – Недостоин, ибо я ещё не изведал, каков ты в сражении.
Едва эти слова воспарили в прохладном ночном воздухе, в круге света, будто бы из ниоткуда, появились четверо. Подобные человеку лишь в том, что стояли на двух ногах, в остальном противники походили на диких кошек необыкновенной величины, покрытых лиловой шерстью и облаченных в лёгкие кожаные доспехи. Оружия при них не было, хотя Ирд прекрасно понимал, что острые когти, венчавшие по-человечески тонкие длинные пальцы «кошек», способны нанести смертельные увечья. Он поднял меч, ожидая, когда враги нападут, намереваясь, прежде всего, понять их тактику. Так учил его приёмный отец, Салтах, пусть и вопреки негласному закону рауулов. Варвары всегда бросались в бой сломя голову, но не таков был Салтах. Может, потому прожил он так долго и встретил свою судьбу уже в возрасте сорока лет, стариком по меркам племени.
«Кошки» молниеносно взяли Ирда в кольцо, так, что он даже не успел осознать это, и одновременно, точно по команде, занесли свои ужасные когти для удара. Ирд пригнулся и вместе с тем отправил свой меч в полет по направлению к противнику, что был напротив него. Шейирханская сталь, равных которой по прочности не видел ни один смертный, пронзило тело «кошки» насквозь. Существо издало протяжный вой и рухнуло на землю. Ирд подскочил к сраженному врагу, вытащил из его грузной туши клинок и встал супротив оставшихся «кошек». Ошарашенные тем, что человек так легко смог одержать верх над их сородичем, противники ринулись в атаку. Каждое их движение было преисполнено неописуемой грации, словно это был не бой, а некий ритуальный танец. Ирд едва поспевал отражать их стремительные удары, три раза когти вонзались в его плоть, обжигая нечеловеческой болью. Но уроки Салтаха не прошли даром. Ближайшая «кошка», в очередной раз, выбросив в сторону Ирда свою когтистую лапу, в одно мгновение лишилась оной. Темная кровь пульсирующей струёй потекла из уродливого обрубка, щедро орошая землю. Воспользовавшись кратким мигом замешательства противника, Ирд вознёс меч и рассёк мохнатое тело пополам. «Кошек» осталось только две. Стиль их танца внезапно изменился, и вот уже одно существо запрыгнуло верхом на другое и, с силой оттолкнувшись, полетело на Ирда смертоносным снарядом. Человеку не оставалось ничего более, кроме как выставить меч, как пику, перед собой. Противник тотчас уподобился быку на вертеле, но успел оцарапать Ирду грудь. Теперь враг был только один. Холодным взглядом бездушного убийцы смотрел он в глаза странника. Ирд сжал рукоять меча в ожидании следующего шага «кошки». Но существо не напало. Вместо этого оно опустилось на траву прямо перед Ирдом, скрестив те лапы, которые человек назвал бы ногами. В сей же миг шерсть «кошки» покрыли языки голубоватого пламени, возникшего будто бы изнутри существа. Яркая вспышка заставила Ирда зажмуриться, а когда он открыл глаза, увидел на месте «кошки» маленького сухого старика в сером балахоне, с бородой, достававшей до пояса.
- Вот теперь ты достоин разговора, мой друг, - изрек старик, обнажив в улыбке свои гнилые зубы.
