Светлый в драке темных

 Взрыв, устроенный фанатиками в редакции журнала "Безбожный дикобраз", потряс всю Фританию. Пятеро художников погибли: им отомстили за острые карикатуры, за высмеивание древних мифов.
  
  Сейчас на огромном экране в кафетерии Фританского пресс-центра транслировали марш столичных жителей, возмущенных террором.
  
  Журналисты оторвались от ланча, и поглядывали на экран, отмечая в рядах демонстрантов местных и зарубежных политиков. Президенты Фритании и Торговых Штатов шли рука об руку, за ними суетливо семенил гетман Крайновы. Глава Зимогории не приехал: будучи в распре с этой троицей, северный диктатор ограничился телеграммой соболезнования. Единства у митингующих не вышло: колонна националистов собралась отдельно, требовала выселить чужестранцев, запретить шутки на религиозную тему, усилить полицию и цензуру. Колонна либералов несла иные плакаты: в пользу свободы слова, культурного разноцветья. Демонстрация впечатляла многолюдством, но несколько утомляла однообразием, и вскоре журналисты в кафе вновь принялись за еду. Двигали стулья, громко болтали по мобильникам, вставали в очередь за фастфудом. Привычный гомон затопил зал.
  
  У кадки с пальмой примостился столик, за которым сидел невзрачный блондин в потертом джинсовом костюме. Отложив блокнот и сдобный рогалик, он беседовал с приятелем постарше - лысоватым, обрюзгшим. Они были давними знакомцами: встретились лет десять назад в студенческом левацком кружке, вместе участвовали в антиядерных пикетах, основали в ту пору журнал "Левый взгляд". Издание стало популярным. Мир быстро менялся, каждый из редакторов воспринимал перемены по-своему. Былая дружба обернулась ссорой, расколом на два соперничающих журнала, взаимным отчуждением, и наконец ворчливым приятельством. Остыла горячая солидарность и горячая вражда. Клод Карбон и Анри Мильер теперь пререкались устало и насмешливо.
  
  Журналисты крупных СМИ обходили столик стороной: ничего сенсационного левацкие маргиналы предложить не могут, источников в спецслужбах и правительствах не имеют, что с них взять? Тот, что постарше, Мильер, еще сумел сохранить тень респектабельности, его "Антиглобалист" выходит тиражом в двадцать тысяч, оформлен добротно. Ну а Карбон - жалкий неудачник, журнальчик "Светлое будущее", тираж пять тысяч, черно-белая печать, пустое место.
  
  - Нет, не обязательно быть приспособленцем. Ради скандала можно подразнить мещанскую публику - отразил Анри Мильер недавний упрек собеседника - Но главное не упираться в догмы, как делаешь ты. Вот сейчас эти события, взрыв. Как нам реагировать? Общество винит иноземных фанатиков. А читатели моего "Антиглобалиста" склонны винить себя. Они чувствуют вину за потребительское благополучие богатых стран. Жирные бюргеры на фоне истощенных детей из третьего мира, все такое. Наши читатели сочувствуют мигрантам, угнетенным национальным меньшинствам. Требуют уважать их культуру, стремясь искупить грех своей сытости перед лицом голодных. И на эти благородные чувства подписчиков мы должны ориентироваться, даже если это покоробит остальных.
  
  - ...Тем более, что подписчики приносят журналу доход, а остальные нет - съязвил Клод Карбон
  
  - Оборотистость не в ущерб принципиальности! - отмахнулся плешивый - Учись. Мой дед был некогда социал-демократом, затевал стачки. Думаю, он бы одобрил защиту обездоленных мигрантов.
  
  - Какая тут принципиальность, Анри? О да, ты вроде бы на стороне обездоленных, защищаешь их культурные отличия. Но в чем они состоят? - нахмурился Клод - Кутать жену в покрывало и считать ее низшим существом? Помыкать детьми? Верить в смехотворные мифы? Отрицать материализм и науку? Обкорнать искусство религиозной цензурой? Установить деспотию? Подчинить общество средневековым традициям, затормозить технический прогресс? Это ли принципы левого движения? Это ли мы должны защищать? Мы с тобой выходцы из семей социалистов. Но вспомни, наши деды боролись за свободу, материализм, знание, равноправие в семье и обществе. А тут ведь обратное.
  
  - Погоди, Клод, что ты разволновался. Подумай, ведь равноправие и свобода должна быть и для приезжих бедняков. Пусть и несогласных с нашим обожествлением прогресса, разума и комфорта.
  
  - Ошибаешься. - покачал головой блондин - Терпимости к ретроградству быть не должно, даже если ретрограды приезжие, бедные, и какие угодно. Я не расист. Единомышленник из любой точки мира мне брат и товарищ. Если человек родился и рос в отсталости, а после нашел в себе силы отвергнуть заблуждения предков в пользу равенства и прогресса, такой иноземец в моих глазах получше местного. Но если иноземец упорствует в защите отсталости, деспотизма, пережитков - между нами нет ничего общего. Бедность еще не дает ему права навязывать другим свои заблуждения, а тем более силой.
  
  - Удивляюсь - картинно развел руками Анри - Коли ты считаешь иноземцев отсталыми, а их веру опасной, почему бы тебе не примкнуть к националистам?
  
  - ... У которых точно такой же культ деспотизма, старины, традиций, отсталости, только под местной символикой? - иронически усмехнулся Клод - Никакой разницы.
  
  - Ну, если тебе противны нынешние левые и правые, оставайся сектантом с крошечной газеткой. Уже какой по счету спор. Об экологии начнем - ты защищаешь технический прогресс, идеи прошлого века о покорении природы. Пойми, мир изменился, и сейчас левые уже отошли от...
  
  - От левизны? Они уже не хотят всемогущества человека, а навострились обратно в экологически чистые пещеры? Все эти бредовые надежды остановить промышленность и науку? Проклятия потребительству? Мазохистские мечты о самоограничении? Да пусть они идут к черту. С такими ретроградами мне не по пути.
  
  - Ну тогда оставайся один. - Анри встал и раздраженно отодвинул стул - Опять полаялись... Ладно, если какая проблема, звони. Удачи.
  
  Редактор "Антиглобалиста" скрылся в толпе.
  
  ***
  
  Клод почесал затылок, досадуя на себя за резкость. Он вдруг почувствовал голод, проглотил рогалик, отхлебнул кофе и глянул на экран. Марш солидарности подходил к концу, ведущий телепрограммы обратился к иным новостям.
  
  - В партизанской зоне между Крайновой и Зимогорией продолжается гибридная война. Полевые командиры игнорируют перемирие президента Порошина и гетмана Путишенко. Тревожно, что в Крайнове усилилось движение фашистского толка "Правый сегмент", стремящееся к диктатуре, отрицающее права и свободы человека.
  
  На экране возник вождь "Правого сегмента" Сашко Леший - низенький, пухлый, шкодливый. Истерическим фальцетом он выкрикивал лозунги: "Крайнова для крайновцев! Вера, нация, держава, крепкая семья, сильная армия, традиции предков - вот наш особый путь! Мы разрушаем памятники безродным бунтарям прошлого, и возведем на их месте монументы строителям державы! Мы не пойдем на поводу у разложившихся богатых стран, с их гнилыми либеральными идеями, культом прогресса и комфорта! Слава нации! Смерть предателям!" Под трибуной бесновалась возбужденная толпа, размахивая факелами и автоматами.
  
  - К другим новостям. - невозмутимо продолжил диктор - Зимогория стоит на грани экономического коллапса. Международные санкции и катастрофическое падение цен на нефть вызвали крах зимогорской валюты и резкий рост цен. Однако недовольство населения пока направлено на внешний мир. Популярны патриоты и консерваторы ультраправого толка. Сегодня на митинге выступал их лидер, Лешка Шалый, из движения "Правая дуга".
  
  Лешка Шалый, вождь "Правой дуги", высокий и худой как жердь, вещал рокочущим басом: "Смерть национал-предателям! Слава империи! Мы не пойдем на поводу у тех, чьим культом стал комфорт и ложная идея прогресса, у разложившихся богатых стран! Недавно мы разрушили памятную стелу с именами безродных бунтарей и безбожников, заменив ее стелой с именами царей. Наш особый путь - вера, нация, держава, крепкая семья, сильная армия, традиции предков! Зимогория превыше всего!" Размахивая автоматами и факелами, под трибуной бесновалась возбужденная толпа.
  
  "Они смотрятся друг в друга как в зеркало..." - помыслил Клод - "Драка империалистических бандитов. Вот и готово название для передовицы! Впрочем, упростим еще, чтобы понял всякий. Драка бандитов-близнецов! ". Он записал удачное заглавие в блокнот, сбросил в мусорный контейнер пластиковую посуду, и направился к выходу. Голос диктора заставил Клода помешкать.
  
  - Сегодня во Фританию прибыл зимогорский миллионер Яромир Чермак. Он попросил убежища в нашей стране. Запрос будет рассмотрен в ближайшие месяцы.
  
  Вот это новость! Не будь в стране теракта, эта сенсация вышла бы на первый план. Чермак не только банкир и промышленник, он выходец из спецслужб, вхож в окружение президента Владимира Порошина. Крысы бегут с тонущего корабля?
  
  Ладно, пора в редакцию.
  
  ***
  
  Клод провел в редакции часа четыре. Вдохновение ушло, статья не ладилась. Да, правители и патриоты дерущихся стран похожи как близнецы. Да, руками народов богачи дерутся за рынки, ресурсы, плацдармы. Но все это общие слова. Недостает конкретики, фактов... Что ж, не вышло сегодня - дополним завтра.
  
  По обыкновению, журналист вышел из автобуса в пятистах шагах от дома, чтобы прогуляться пешком по набережной. Убежденного холостяка не торопили к родному очагу семейные заботы. Старушка-мать ждала его, как всегда, к шести часам. Репортер побрел вдоль реки, любуясь городским пейзажем. Мокрый снег, расплывчатые огни реклам, старый трамвай, утки на темной воде... "Чарующе... Как на картинах импрессионистов. Хочется в это погрузиться" - размышлял Клод. В спорах с друзьями он разумом отстаивал технический прогресс, мегаполисы из стекла и бетона - но чувство влекло его к созерцанию природы. Впрочем, журналист надеялся на гармоничное сочетание природы с техносферой.
  
   А вот и салон тропических рыб... Сюда он заворачивал часто: любоваться жителями моря причудливых форм и расцветок, морскими звездами, кораллами можно бесконечно. Они постоянны в манящей изменчивости... Салон казался безлюдным. Клод погрузился в молчаливое созерцание. Он вздрогнул, заслышав скрип половицы за спиной.
  
  - Простите. Вы Клод Карбон, редактор журнала "Светлое будущее"? - негромко окликнул его у аквариума безликий человек
  
  - Да. Редактор, журналист, публицист.
  
  - Мой босс поручил пригласить вас встречу.
  
  Клод на миг застыл от удивления, потом нервно рассмеялся.
  
  - Я могу отказаться?
  
  - Да, вас никто не неволит. - холодно кивнул безликий.
  
  - Кто же ваш босс?
  
  - Яромир Чермак.
  
  - Миллионер? Беглец? А почему именно меня.... Чем я...
  
  - У него для вас информация. Но, повторяю, вы вольны отказаться от встречи.
  
  - Заинтригован! Как это отказаться?? Я согласен! - возбужденно откликнулся журналист.
  
  Он почувствовал всем нутром: вот звездный час! Нежданно-негаданно. Беседа с Чермаком обернется немыслимой сенсацией.
  
  ***
  
  Клод счел благоразумным помалкивать о предстоящей встрече. Отправился домой, поужинал. Конечно,