Маска ворона

В темноте кажется, что она снова оживает - череп птицы приподнимается в воображении и ищет крылья, жадно, мечась из одного участка пролитой небрежным художником грязи в другой; часы замирают, и только ветер напоминает, что тут было когда-то движение мысли или предполагалось (заброшенное место было библиотекой)...
Крючковатыми пальцами паутина тянется в тщетной попытке найти сокровища, вот-вот ловит ладонью... - звук упавшей капли, больше походивший на клацанье клюва. Если присмотреться к этой покинутой тишине, то можно увидеть, как в маску вернулся ворон, он осматривает свое странное жилище, представленное грязно-белым черепом, пронизанного трещинами; от каждого изгиба, ломаного, нервного веет вскриками неслышными ни для кого...
Ворон внимательно провел призрачным ногтем по маске - следы слез, застывшем кусочком стекла так и непонятого хрупкого чувства; обошел ее кругом (веет отчаянным броском оземь, значит, он не ошибался - ее разбили); аккуратно примостившись рядышком, он сложил крылья и стал ждать сна...
Словно сон он увидел свое прошлое - на склоне реальностей он был тихим, пожилым существом, что могло говорить; и читать, жило в этом месте; не знал почти ничего кроме одной мысли: "Жизнь так банальна, есть ли где-то она другая?". И внутри этого создания он летал, не жалея крыльев, натыкался на острые камни разочарований, что сначала сверкали приятными алмазами жемчужин, терялся в ветре мнений, хотел влечься им далеко-далеко...
Изредка пожилое творение откладывало книги и смотрело в окно (библиотека была скупа на посетителей, и он находился один) - на стекле рисовали черты жизни капли дождя - созидались горы, волны, города, огни оживали мокрыми, дрожащими цветами - и это только на миг. ("Я устал" - будто снова слышит ворон свой прежний голос. - "Мне надо в мир, так мало видал людей...").
Для общества, балов оно вырезало эту маску - увесистую, немного жуткую конструкцию, напоминающую череп птицы. Музыка, краски, смех, танец - с начало все было таким интересным, казалось сказкой; но потом гости разошлись, и оно осознало - в сущности, это было просто дождем, капли которого быстро упадут и зачеркнут все красивые рисунки, ими же созданными...
Однако маска была тогда еще цела - ее хозяин часто брал ее в руки, гладил, как будто это было воплощением чего-то важного и прекрасного для него; ворон всмотрелся - где-то в тенях ее хранятся и сейчас черты другого существа, моложе, грациознее, совсем иного); однажды оно встретилось существу, они разговаривали, улыбались друг другу, угощались сластями, танцевали... Вокруг них незримо образовывались переливающиеся нити счастья; они не знали друг друга, но творение знало одно - в его сердце пришла любовь.
Оно понимало, что только если безумная мечта его сжалится над ним - они встретятся вновь, но он обожал ее, уходил во вспоминания о ней, звал в душе образ ее глаз, улыбки, танца, голоса, дерзновенно грезил о поцелуе в ее щечку как о высшем блаженстве, стыдливо вспоминал, как она побаивалась этой маски, сулящей что-то трагичное…
Тик часов перемотал это тонкое дуновение, скрывающейся сквозь дни и ночи, скучно-сладостные вспоминания в одну паутину, штрихами в память проносились ее смешки из углов, зевки украдкой, и улыбка, танец, затягивающий, не дающий опомниться, задуматься…
Мгновение – и… он потерял голову, увидев ее в библиотеке, ворон видел, как дрожали его руки и прерывалось дыхание, как он целовал ее щеку; потом…
Последнее, что он помнил, это вскрик, как молния озарила ее взгляд, направленный на маску, как падали книги от хаотичного мечущегося движения, точно кто-то убегал (крушился мир)…
Теперь тишина… Маска ворона…
В темноте снова оживает - череп птицы приподнимается в воображении и ищет крылья, жадно, бросаясь из одного участка пролитой небрежным художником грязи в другой; часы замирают, и только ветер напоминает, что тут было когда-то движение мысли или предполагалось (заброшенное место было библиотекой)...