Странное дело: прошло уже больше шестидесяти лет, а я все не могу понять, откуда у десятилетнего мальчика было столько смелости? Даже когда из мрака дальнего угла появилась ОНА, я не испугался, только чуть задрожал огонек в лампе. Девочка лет пятнадцати, в ночной рубашке, босая, была выше меня на голову. Длинные волосы спускались до пояса, лицо и руки белые, как мел, глаза широко открытые, немигающие.
- Здравствуй,- тихо сказала она.
- Здравствуй,- ответил я. - Ты кто?
- Разве это имеет значение?
- Это ты стучала?
- Я.
- А как ты попала сюда?
Мне подумалось, что она из другой деревни, забрела сюда случайно, но потом сообразил, что тут что-то не так. Почему она раздета, разута? Как будто собралась отходить ко сну.
- Не время рассказывать, лучше помоги мне выйти отсюда.
- Конечно,- сказал я, - давай руку.
Я протянул ей руку, но она покачала головой.
- Иди, а я следом.
Я поднялся в кладовку, подождал, пока девушка поднимется, и предложил ей зайти в избу.
- Ты, наверно, замерзла, проголодалась?
- Нет, Алеша, - также тихо ответила она, - мне не холодно, и я не голодна. Спасибо тебе, еще увидимся. Только никому ни слова. Обещаешь?
- Обещаю,- покорно прошептал я.
- Вот и хорошо,- улыбнулась девушка, - а я буду тебе помогать.
- В чем?
- Во всем. Когда тебе нужно будет принять трудное решение - я буду рядом, а пока прощай.
Я точно помню, что сенная дверь была закрыта, но девушка прошла сквозь нее, как туман сквозь марлю. Я вернулся в избу, залез с ногами на топчан и снова принялся за книжку, а когда бабушка и мама вернулись из клуба, я уже крепко спал. Так крепко, что даже не почувствовал, как мама разула меня и перенесла на кровать. Утром, собираясь в школу, я вспомнил о вчерашнем, но воспоминания были какие-то вялые, словно из полузабытого сна. За завтраком мама потирала покрасневшие от вчерашних киношных слез глаза и грустно молчала, а бабушка исподволь поглядывала на меня. Иногда я ловил ее настороженный взгляд, и тогда тонкой струйкой холодок необъяснимого страха начинал вливаться в меня, и уже снизу, весенней талой водой, поднимался к самому сердцу.
Почему я так отчетливо и красочно помню те свои десятилетние ощущения? Да потому, что ровно через пятнадцать лет, накануне своей свадьбы, Я снова испытал то состояние. К тому времени я уже отслужил срочную и стал рыскать по свету в поисках лучшей доли, и судьба забросила меня в одно богатое село. Там нужен был молотобоец, и я подрядился на пару месяцев постоять за наковальней. Работа нравилась, деньги платили хорошие, и я остался еще на полгода. По настоятельной просьбе кузнеца, я перешел из общежития жить к нему. Он был вдовцом, держал небольшое хозяйство, огородик, и моя помощь была ему очень кстати. Денег с меня он не брал, напротив, несколько раз пытался сунуть то двадцатьпятку, то даже пятидесятку.
- Бери, Алеша,- настаивал он на своем,- тебе деньги нужнее. Тебе скоро жениться, а в хозяйстве каждая копейка к месту. Деньги у меня есть, а на что их мне тратить?
Но я был неумолим. Дядя Юра, так звали кузнеца, был когда-то огромного роста, косая сажень в плечах. Силушки неимоверной. Местные жители много чего порассказывали о нем. Сам же Юра был очень неразговорчив, даже замкнут.До войны был женат на местной красавице, воспитывал сына. В войну воевали они в одной батарее, и вот на Курской дуге, во время знаменитого сражения, у него на глазах снарядом разорвало его Мишеньку. Кровью налились глаза солдата, брызнули крошки зубов, и над всей Курской дугой пронесся утробный звериный рык, перекрывший артиллерийские залпы "Катюш". Многим его сослуживцам показалось, что время замедлило свой бег, так неправдоподобно-медленно встал солдат во весь рост. Держа в каждой руке по связке гранате, пошел Юра в свое бессмертие. У висков свистели пули, разрывы снарядов все ближе подбирались к герою, осыпая его курской землей, пропитанной кровью его сына.
И замер "Тигр" перед бесстрашием нашего льва, и попятился назад, но Юра уже был под его днищем... Очевидцы рассказывали, что силой взрыва танк сначала подбросило вверх, потом развернуло и опрокинуло, а сдетонировавшие внутри снаряды раздули его, и танк стал похож на консервную банку, перегретую на костре....
Юра остался жив. Два года лучшие военные хирурги оттачивали на нем мастерство. Даже не мастерство, а искусство. Еще два года ушло на то, чтобы собранные кости обросли мясом, а мышцы научились повиноваться мыслям. Инвалидом самой первой группы, с "Золотой Звездой" на груди вернулся Юра в родное село, а тут новое горе: жена Юры, мать его Мишеньки, надорвавшись на военных рабочих тяготах, ежемгновенно скорбя о погибшем сыне, не выдержала, сгорела как поминальная свечечка...
Село кишело молодицами, но никого не подпустил Юра до своего верного солдатского сердца. Сразу после похорон жены пришел он к председателю колхоза и попросился в кузню. Тот, видя бурлящую, как вода в половодье, боль в глазах односельчанина, не посмел отказать, и за тридцать лет беспорочного труда Юра и наковальня так сдружились, что иной раз, если из кузни долго не было слышно характерного звона, то кто-нибудь из сельчан непременно заглядывал туда - не случилось ли чего?
Годы пригнули кузнеца. Спина стала горбиться, плечи суживаться, ноги подгибаться. Но теплым светом светились его глаза, чуть затянутые пленкой давнишних потерь и страданий, а его огромная красная борода казалась огненным застывшим всплеском огня, которым был уничтожен вражеский танк. Но сила в руках не иссякла, и тем молотом, который я с натугой вздымал двумя руками, он орудовал будто жестянщик киянкой...
Мое "хождение за длинным рублем" растянулось почти на пять лет. Пришло время обзаводиться семьей, и я вернулся в родное село. Не скажу, что я был красавец, но благоприятное отношение к себе со стороны всех девок-на-выданье я все-таки заимел. Бабушка была еще жива и все просила меня не спешить с выбором. Однажды вечером, когда мама куда-то вышла, бабушка подсела ко мне, взяла мои руки в свои и, глядя мне прямо в глаза, сказала:
- Алеша. У меня к тебе дело. Помнишь, в детстве, мы с мамой ходили в клуб, смотреть кино "Мать-Индия"? Помнишь?
Как не помнить? Все я помнил. Такое трудно забыть, просто невозможно.
- Алешенька,- просяще прошептала бабушка,- скажи правду. Ты был в подвале?
- Был,- сказал я и вдруг почувствовал огромное душевное облегчение. – А как ты узнала?
- Ты никому об этот не рассказывал? Да вижу, вижу, никому не рассказывал. Молодец. Не пришло время всем знать про это.
И бабушка рассказала, что когда они вернулись из клуба, я спал на топчане, а в ногах у меня сидела Наташа.
- Так ты знала ее?- удивился я.
- Знала,- грустно ответила бабушка,- да только не живой, а уже после смерти. Когда твой дед перестраивал этот поповский дом, я полезла в подпол - прибраться. И вот тогда появилась Наташа. Мы, было, разговорились, а потом меня такой ужас обуял, что я не помню, как выбралась из подпола, и никогда больше там не была. А Наташа - поповская дочка - просила выпустить ее, но я не смогла, а ты смог.
- А как она там оказалась?
- Этого я не знаю, не расспрашивала. Не до этого было.
- А мама тоже видела ее?
- Нет, Алеша, только я и ты.
- А почему?
- Кто его знает? Нам этого не дано понять.
- А что было дальше?
- Пока мама тебя раздевала и укладывала на кровать, Наташа шепнула мне, что не обижается на меня, и что с тобой все будет хорошо. И она исчезла. Ты еще встречался с ней?
- Нет, бабуся, я ее больше не видел, а ты?
- Вчера Наташа приходила, сказала, что через три дня умру.
- А ты что?
- А что я? Я уже давно готова идти к деду...
Я смял неприятный разговор и пошел в клуб. Погонял шары, потом ребята стали складываться, я присоединился... в общем, пришел домой под утро.
- Где тебя носит?- заругалась мама,- бабушка слегла, плохо ей...
Через три дня бабушка умерла.
Это случилось в марте, а в мае мне под хвост попала вожжа. Мама, узнав, что я собрался жениться, дала свое согласие, однако выбор мой не одобрила.
-Не пара она тебе, сынок, приглядись повнимательней. Да и слухи про нее разные ходят.
- А про кого они не ходят? отмахнулся я,- про меня, небось, такое рассказывают?
- Рассказывают,- согласилась мама,- да только все про хорошее. Мне за тебя краснеть не приходится, а вот твоя избранница, честно скажу, мне не по сердцу...
Мне бы прислушаться к маминым словам, но куда там. Встречи с моей Людмилой кружили голову, слова ее пьянили, а ласки лишали воли и рассудка...
Где-то за месяц до свадьбы я, после работы, сидел на крылечке и курил. Июльское солнце, с невиданной для наших широт щедростью, расплескивало свое тепло. Уже был убран второй покос, а отава снова поднялась почти до колена. Бортники устали качать мед, а пчелы все носили и носили его. Все в этом году уродилось. Мужики поговаривали, что в тайге всего вдосталь, особенно кедрового ореха.
Я сидел, расслабившись, подумывая, как бы и мне сбегать по орехи, и вдруг появилась Наташа. Босая и в той же самой белой ночной рубашке. Годы нисколь ее не изменили, она была такой же юной, как и тогда.
Мы улыбнулись друг другу, и она присела рядышком.
- Давненько мы не виделись, - радостно сказал я.
- Не совсем так, - тоже улыбаясь, ответила Наташа, часто тебя видела, но пока ты все делал правильно, не было нужды с тобой встречаться.
- Значит, что-то не так? – с опаской спросил я.
- Увы,- покачала Наташа головой, а глаза ее еще больше погрустнели.
- Ты насчет моей женитьбы? – догадался я.
- Послушал бы ты маму. Выбор твой не совсем удачен. Людмила очень волевой человек, и тебе не покорится. В таких случаях говорят: нашла коса на камень. Она хорошая девушка, но судьба к вам не благоволит.
- Ты все видишь наперед?
- Вижу.
- И мое будущее видишь?
- И твое вижу. Вот и хочу помочь. Не пара вы друг другу
- Наташа,- решился я, а как ты оказалась в подполе? где твои родители?
Она приложила палец к губам и покачала головой.
- Нет, Алеша, не скажу. Еще не пришло время.
- А бабушке рассказала?
- И бабушке не рассказывала… тогда. А сейчас она все знает. М всегда про вас все знаем. Я вот что хотела сказать, Алеша: так уж вышло, что я к тебе прихожу лишь в том случае, чтобы помочь, когда тебе трудно, и нужно сделать выбор. Сегодня я здесь, чтобы попытаться облегчить тебе дорогу, по которой тебе вскоре придется идти.
- Женитьба?
- Не только, Алеша. Вернее не сама женитьба – она будет недолгой, а то, что случится после женитьбы. Тебе одному не выдержать.
И она рассказала мне о следующих годах моей жизни. Рассказала и взяла с меня слово, что я никогда и ни с кем не поделюсь услышанным. (Опять-таки, забегая вперед, скажу, что все ее предсказания сбылись, и если кто и помог мне пережить кошмар, то только ее невидимое участие).
- Ну, все, Алеша, - поднялась Наташа со ступеньки, принимать решение тебе, а мне пора. Прощай.
И она так же, как и в прошлый раз, белесым облачком тумана растворилась в жаркой синеве июльского вечера. Вечером мама спросила, что я надумал со свадьбой?
-
