ЛЕБЕДИНАЯ ВЕРНОСТЬ

  ……………………………………..
Но если услышишь, что вешней порой
За новым, за призрачным счастьем в погоне
Я сердце своё не тебе, а другой
Взволнованно вдруг протянул на ладони,

Пусть слёзы не брызнут, не дрогнут ресницы,
Колючею стужей не стиснет беда!
Не верь! Вот такого не может случиться!
Ты слышишь? Такому не быть никогда!
Эдуард Асадов
                                               
               

                Семидесятилетний мужчина, выглядящий очень моложаво и привлекательно, стоял у гроба горько и беззвучно плача. Женщина, лежащая в нем, выглядела древней старушкой. На самом деле она таковой и была. За полгода до смерти ей исполнилось девяносто два года.

               Несмотря на проливной дождь, народу на кладбище было очень много. В маленьком приморском городке эту пару знали все без исключения. Старшее поколение в начале 50-х годов  испытало настоящий шок, когда двадцатидвухлетний юноша предложил руку и сердце женщине, которой было уже  40. Она, после недолгих колебаний, презрев людские пересуды, ответила согласием и никогда об этом не пожалела.  

             Николай  Сергеевич, изредка смахивая слезы, держал в ладонях руку жены, словно пытался согреть ее своим теплом. Он всей душой протестовал против нелепого закона  природы, отнявшего у него самое дорогое.

            Гражданская панихида шла своим чередом. Все самые теплые слова, которые люди говорят друг другу, казалось, парили над гробом. Главное, что были они искренними. Это был  совсем не тот случай, когда « о покойнике либо хорошо, либо никак».

            Я обратила внимание на то, что пришедшие проводить покойницу люди, были как будто сами по себе. Женщину в гробу и ее  мужа, от стоящих рядом  друзей и родственников, словно отделяла невидимая стена.

          Да оно, собственно так и было. Николай Сергеевич  не слышал ничего, из того, что говорили на прощание. В его памяти  мелькали события  их совместной жизни.

        А начиналось все так. Отслужив срочную службу на флоте и, не желая  расставаться с морем, Николай приехал в этот самый городок, с желанием устроится на работу в рыболовецкую флотилию. Здесь, как бы, объединялись два главных его пристрастия: любовь к рыбалке и морю. С маленьким чемоданчиком в руках  молодой человек  вышел из электрички на станции около девяти часов вечера и направился вслед за потоком людей, идущих к центру города. Шагнув в маленький скверик, остановился, увидев девушку и двух парней.  Потом он и сам не смог объяснить, что же его так насторожило. Между тем, толпа приехавших схлынула так быстро, будто ее совсем и не было. Девушка  пыталась обойти парней, но один из них схватил ее за руку. То ли от боли, то ли от страха, но девчонка заплакала, и начала отчаянно вырываться. Коля оглянулся вокруг и понял, что в скверике кроме них никого нет. Лишь в метрах двадцати по тротуару на другой стороне улицы шла невысокая стройная женщина. Поставив чемодан на лавочку, он направился к парням и попросил их отпустить девушку. Один из обидчиков, не долго думая, двинул Николая в челюсть так, что тот едва не упал. Взбесившийся от боли защитник   сбил его с ног  и тут же кинулся на второго. Дальше было как в кино. Из-за угла выехал мотоцикл с двумя милиционерами. Последние, не разбираясь, защелкнули наручники на запястьях у Коли. Один из хулиганов убежал, а второй также был украшен милицейскими браслетами. У Николая мелькнула мысль, развеселившая его безмерно: « Слава богу, будет где ночевать». Но не тут то было. С противоположной стороны улицы к ним спешила та самая женщина, которую он заприметил еще до драки. Она объяснила милиционерам, что произошло, и Николая отпустили с миром. Мотоцикл отъехал, и Коля от души рассмеялся.

-Вы, между прочим, своим вмешательством лишили меня ночлега,- объяснил он женщине свое веселье. Теперь уж будьте любезны, скажите мне, как пройти в гостиницу.

-Городок у нас маленький и гостиницы нет,- смутилась женщина.

-Ну и что, по-вашему,  я должен теперь делать?

-Знаете, - сказала она,- я могу пригласить вас на ночлег ко мне. Правда, квартира у меня крошечная однокомнатная, но живу одна.

-И вы не боитесь приглашать к себе совершенно незнакомого, да еще и приезжего человека?

-После того, что я видела, нет.

-Раз такое дело,  скажите мне, как вас зовут.

-Прикинув разницу в возрасте, женщина представилась как Мария Сергеевна.

Николай снова рассмеялся: «А я- Николай Сергеевич».  Про себя подумал: «Надо же, красивая, как в сказке!».

Мария и, правда, была потрясающе красивой. Черные вьющиеся волосы, огромные голубые глаза, бело-розовая, как у младенца, кожа и яркие без помады припухлые губы. Сияющая улыбка украшалась ямочкой на правой щеке. Фигура с невероятно тонкой талией и красивой полной грудью, была абсолютно безупречной.

    Таким Николаю Сергеевичу запомнилось  их знакомство.

   У Марии Сергеевны он прожил месяц. Процедура оформления документов была долгой, несмотря на то, что на должность матроса его взяли сразу. Перед тем, как уйти в море, он получил место в общежитии. Об этом он Марии ничего не сказал. За полгода, которые длился рейс, Коля понял одно: жить без нее он не сможет. Влюбился  окончательно и бесповоротно.

       Мария Сергеевна после отъезда жильца тоже чувствовала какую-то пустоту. Даже, расставшись со своим первым мужем, в которого влюбилась пятнадцатилетней девочкой, она ничего такого не испытывала . С другой стороны она и в мыслях не держала создания новой семьи. Жизнь в браке оказалась сущим кошмаром.

      За полгода, которые прошли после ухода Николая в рейс, Мария успела, хоть и с большим трудом, смириться с его отсутствием. Она не знала точно, когда он должен вернуться. Знала только, что в начале марта.

    7 марта сотрудники магазина, где Мария Сергеевна работала продавцом, решили устроить « междусобойчик» и, как положено, отметить праздник. Каждый принес из дома закуску, заместитель директора притащил целую пятилитровую канистру домашнего вина, а Мария испекла громадный пирог с капустой, украсивший праздничный стол. Настроение у всех было не просто хорошее, компания, что называется, искрилась радостью и весельем.

Несмотря на то, что время перевалило далеко за полночь, уходить домой никто не хотел. Но все хорошее когда - нибудь кончается. Около трех часов ночи Мария Сергеевна вошла в подъезд и застыла от изумления.

   Привалившись спиной к ее двери, на корточках, в одном свитере ( март выдался холодным и на улице было минус 11 градусов) сидел Николай. Рядом, свернутая в виде миниатюрной юрты, стояла  его дубленка. С трудом, разогнув затекшие ноги, Коля встал , развернул дубленку и протянул Марии три алых розы.

  -Извините,- сказал он,- хотел целую охапку, но цветов почти нет, такой ажиотаж.  Я так боялся, что они замерзнут раньше, чем вы придете. С праздником вас.

   Мария Сергеевна метнулась к двери. Попав в замочную скважину ключом лишь со второй попытки, распахнула дверь.

- Празднование на работе затянулось,- оправдывалась она, внутренне ликуя, но, стараясь никак не показать это внешне. Наполнив вазу водой, поставила цветы на белоснежную скатерть и невольно ими залюбовалась.

- Спасибо большое. Я так люблю розы.

-А я люблю тебя, - подумал Николай. А вслух глухо произнес:

-Маруся, выходи за меня замуж. Я понял, что теперь жить без тебя я уже не смогу.

   В таких случаях говорят, что человек застыл «как соляной столб». Именно это и случилось с Марией. Но  не потому, что она не ожидала этих слов, а совсем наоборот. В душе Маша их ждала, не решаясь признаться себе в этом, и очень боялась, что  Николай не питает к ней  чувств, которые наполняли ее сердце щемящей нежностью и светлой печалью. Печаль была оттого, что Мария Сергеевна понимала невозможность их союза. Поэтому первая мысль была о том, что подумают люди. Но она решительно ее отбросила  и , решив: «Будь, что будет!»,- шагнула к Николаю.  

   Вместе они прожили 50 лет. Последние три года были очень тяжелыми. Маша была абсолютно беспомощной. Николай Сергеевич ухаживал за ней, как за ребенком. Спал он урывками. Три-четыре часа в сутки. Будучи прежде человеком неверующим, он теперь постоянно молился. Обещал Богу, что будет ухаживать за женой всю оставшуюся жизнь. Но, молитвы его либо не были услышаны, либо все-таки время пришло.

        Гроб опустили в могилу, и дождь закончился .

       Николай Сергеевич  вынужден был покинуть кладбище, чтобы соблюсти  «приличия» и присутствовать на поминках.

      Спустя пять лет я вновь приехала в городок. Мы с сестрой отправились на кладбище, навестить могилы родственников.

     На могиле Марии Сергеевны стоял необычный памятник. Огромный камень, высотой более полутора метров и шириной около метра, имел серебристо-черный цвет.  Примерно четвертая его часть сверху  была срублена. На месте сруба был высечен портрет Марии, а на образовавшемся  выступе – протянутые руки.  У подножия памятника стояла ваза с живыми   цветами, а на установленной рядом скамье сидел Николай Сергеевич и держал в ладонях холодную каменную руку. Сестра увела меня в сторону, объяснив, что он не любит, когда  его беспокоят у могилы.

  -  Он здесь сидит практически всегда,- поделилась она своими наблюдениями. Никак не может смириться с потерей. Его в городе теперь Лебедем зовут. Одна соседка попыталась ненавязчиво познакомить его со своей одинокой родственницей. Теперь они не общаются. Он назвал ее предательницей.

           Спустя два часа , мы уходили с кладбища, а Николай Сергеевич сидел в той же позе, сжимая каменные пальцы в руке.

         И мне на память пришли слова из какой-то песни : «Ведь есть на свете и мужская верность».

     



                                              Брюхатская(Залкина) Клавдия  Иосифовна