Однажды, в студеную зимнюю пору... (Сказка на ночь)

    Это у классика так, все помнят? «Однажды, в студеную зимнюю пору, я из лесу вышел; был сильный мороз…»
    Вот так же приблизительно началась и эта история, только из леса вышел не некто «я», а вышла… И даже не вышла, а выскакала…
    Улыбнулись ехидненько, да? Скажете, что выскакать можно на ком-то - на лошади, например – а самостоятельно нельзя. Может, и так. Но наша героиня именно выскакала. И давайте не будем по этому поводу дискутировать, ага? Вы там были? Нет. А я был и все своими глазами видел.
    Так вот, значит… Выскакала она из леса и остановилась как вкопанная.
    Опять неправильное употребление сравнения? Да что ж вы все придираетесь? Ну хорошо, хорошо… Пусть будет замерла, оторопев. Так лучше? Но больше я внимания на ваши замечания обращать не намерен. Хотите, читайте как есть, а нет – так переходите на другую страничку. Здесь рассказов много, найдете что-нибудь по своему вкусу.

    Стоит, смотрит – перед ней большое, ровным снежным пластом укрытое, поле, а за ним деревенька вдалеке. В домах окошки светятся, из труб вертикальными столбами дым поднимается… Ох, и уютно же там, наверное, тепло… А здесь-то мороз лютый, на одном месте не особо постоишь.
    - Маленькой заиньке холодно зимой, - подпрыгивая то на одной, то на другой лапе, запела она тоненьким голоском, дребезжащим от непрекращающегося стука друг о друга зубов,  - взяли мы заиньку из лесу домой. Ага, размечталась! - прервав пение, вскрикнула печально и остановилась.
    Из глаз выкатились две большие слезинки, тут же превратившиеся в льдинки. Лапы начали примерзать к снегу. Нет, стоять никак нельзя. Высоко подпрыгивая уже на обеих задних лапках, она передними – они же верхние в данном случае – постукивала себя по бокам.
    - Знаем, наслышаны, зачем люди зайцев домой забирают. На сковороду - да в печь! Эх!.. Поскакать что ли туда, в деревню-то? Что так погибать, что этак не выжить. Перед смертью хоть согреюсь, а?

    Отыскав дыру в заборе, зайка пробралась в сад крайнего дома. И что дальше? Подойти, подпрыгнуть и стукнуть лапой в окошко? Боязно. Помирать-то ой как не охота. Проскакав через поле, она немного согрелась, и мысли у нее в голове потекли уже иные. Такая молодая, жизни толком не видела. Январь на исходе, потом февраль, март – и весна… Стоит ли заканчивать жизнь в печи? Решив еще немного поразмыслить, зайка огляделась вокруг.
    Сад был весьма соблазнителен в гастрономическом смысле. Молодые яблоньки, сливы. Вдоль забора – боярышник. Но хозяева уж больно рачительные – все стволы в несколько слоев еловым лапником туго обвязали, да еще вниз иголками. Эх… Не добраться, только всю мордочку исцарапаешь.
    А мороз тем временем вновь стал пробираться под пушистую белую шубку. Отойдя подальше от окон, чтобы не усугублять ситуацию, пока окончательно не определилась, как ей поступить, зайка оказалась у густых зарослей малинника.
    Сколько прошло времени пока она то, перепрыгивая с лапки на лапку, то высоко подпрыгивая на обеих, размышляла о своей будущности? Трудно сказать. Но вдруг услышала за спиной недовольное фырканье, и испуганно прижала к голове ушки.
    - Ну, что распрыгалась? - сердито пробурчал кто-то.
    - Так холодно, до костей мороз пробирает, - ответила она, не оборачиваясь назад.
    - А другого места не нашла? Эх, молодежь…
    Зайка оглянулась, но никого не увидела.
    - Ты где?
    - Глаза-то что блюдца, а зрение, похоже, ни к черту…
    Она посмотрела вниз, откуда доносился голос, и увидела длинный нос с темной пупочкой на конце.
    - Ты кто?
    - Кто-кто? Дед Мороз без пальто… Ежей, что ли, никогда не видела? Еж я.
    - Ежик?
    - Можно и так… Так даже приятнее звучит. Но все равно, ты заканчивай здесь прыгать, а то потолок мне обвалишь на голову.
    - Какой потолок?
    - У тебя, видно, совсем мозги-то промерзли… В норе моей потолок!
    - В норке… - мечтательно нараспев произнесла зайка. – Хорошо, когда есть норка. Ты сказал нора, значит она большая, да?
    - Да, грех жаловаться, - довольно усмехнулся ежик, - комфортабельная нора, со всеми удобствами. Я ее не один год строил. Все, пока. Я спать пошел. И не прыгай здесь больше.
    Нос с пупочкой исчез под снегом.
    Опечалилась зайка пуще прежнего, осознав до конца безысходность своего положения. Придется все же идти под нож и - на сковородку. Не замерзнет сейчас, так все равно с голоду помирать. Не дотянуть ей до весны. Постояла, покручинилась и побрела, еле волоча лапки, к дому, под окошко. Здесь еще немного постояла, повздыхала и собралась уж подпрыгнуть и стукнуться в окно, как услышала за спиной торопливый топот.
    - Ты это… Чего надумала-то?
    Отвыкнув за зиму от пробежек, за спиной у нее стоял запыхавшийся еж.
    - Да вот, решила стать жарким…
    - Как это, жарким? Зима на дворе, мороз…
    - Жаркое – это блюдо такое из мяса… И зайцы на это, говорят, не плохо идут. Лучше уж так закончить жизнь, чем где-нибудь под кустом околеть.
    - Это ж самоубийство. Грех. Знаешь, куда потом душа твоя заячья попадет?
    - Наплевать! Иди ежик в норку, ложись спать и не думай обо мне. Видно, судьба у меня такая…
    На глаза у нее навернулись слезы, но она гордо подняла головку, распрямила ушки и решительно кивнула.
    Эта гордо вскинутая головка с обреченным выражением на  белой мохнатой мордочке, а главное - ее слова, возмутили ежа. Он рассердился, правда, сам не очень понял на кого и почесал когтистой лапой затылок.
    - Я, конечно, старый эгоист и бонвиван, но не до такой же степени! Пойдем! – тоном, не терпящим возражений, произнес он и взял зайку за лапку.
    - Куда? - не поняла она.
    - Ко мне. У меня нора большая, а ты такая маленькая… Разместимся как-нибудь.

    У ежика было тепло и сухо. На стенах развешены пучки душистых трав, на полу мягкий многослойный ковер из сухих листьев, приятно шуршавший под лапами. А под потолком - светильник, в котором горела свечка. Зайка сначала очень смущалась. Она не любила доставлять кому-то неудобства и лишние хлопоты. Но нора, действительно оказалась просторной и, убедившись, что и вдвоем им здесь совсем не тесно, она успокоилась.
    Гостеприимный хозяин потчевал ее вареным картофелем с маринованными червяками и гусеницами. Если бы еще осенью кто-то сказал, что она  возьмет в рот такую гадость, ее бы как минимум передернуло только от подобного предположения, а теперь она уплетала угощение за обе щеки; ежик едва успевал подкладывать, вылавливая из банки червячков пожирней и гусениц потолще. А потом они пили ароматный травяной чай с малиновым вареньем, и он развлекал ее разговорами. Он был очень умным ежиком и обладал обширными знаниями. Зайка слушала его, раскрыв от удивления рот, но как бы ни были интересны его рассказы, только сытный ужин и тепло все-таки сделали свое дело: она все чаще широко зевала, а поникшие ушки то и дело падали на мордочку, закрывая затуманенные сном глаза.
    - Ложись-ка ты спать. Утро вечера мудренее…
    Зайка не нуждалась в долгих уговорах, легла на приготовленную ежиком постель из свежих листочков, которые он достал из большого полотняного мешка, стоявшего в углу, и тут же заснула.
    А ежик, убрав остатки еды, посмотрел на улыбающуюся во сне зайку и удовлетворенно тихонечко фыркнул. Загасил специальным колпачком на длинной палке свечку и лег на свою лежанку. «А приятно, черт возьми, делать что-то доброе для других. Да, очень даже приятно», - подумал он, перевернулся на другой бок и тоже заснул.

    Вот такая история пришла мне сегодня на ум. А вообще-то у меня их много всяких разных. Может, как-нибудь и другие расскажу. А пока – пока. Спокойной всем ночи.