Утро такое солнечное - апрель в Крыму особенно приятен.
Тома идёт по тротуару, а, кажется, сейчас взлетит, ощущая
себя лёгкой, почти невесомой.
Обстоятельства теснят её, но девушка об этом ещё не знает.
Хорошо бы ей действительно взлететь, подняться над
событиями и рассмотреть всё с высоты птичьего полёта.
Может быть, тогда она увидала бы выход из тупика, куда
загнала её любовь.
Но так не бывает, а если и случается, то чрезвычайно редко.
Поэтому, ничего не зная, не ведая, спокойно идёт Тома по
весеннему городу на свою работу.
Едва только она открыла замок в двери своего кабинета, как
тут же следом за нею вошла заведующая детским садиком.
Заведующая - она владычица над всем персоналом, её воля
здесь - закон. Тома устроилась работать старшей медсестрой
по содействию своей свекрови, но сейчас, когда брак грозил
распасться, отношения с заведующей незримо испортились.
Ещё не произошло ничего существенного в их отношениях,
но интуитивно Тома чувствовала - назревала буря.
Заведующая окинула неприязненным взглядом всё вокруг: письменный
стол, стеклянный медицинский шкаф, кушетку и саму медсестру и
велела ей сейчас же идти на приём в женскую консультацию.
Тома обладала слишком быстрой реакцией. Она тут же ответила,
что пару недель назад сдала заведующей свою санитарную книжку,
где все результаты анализов и подписи врачей в норме.
Но заведующая криво усмехнулась:
- Брось всё и иди, позвонили по телефону, вызывают.
Тома накинула уже снятый плащ и опять оказалась на улице. Она не
села на автобус. Не потому, что не хотела платить пять копеек за проезд,
а лишь оттого, чтобы воспользоваться возможностью пройтись
в тишине и подумать.
Апрель зеленел первой травой, деревья выбрасывали первые стрелки
почек и солнышко было совсем летним. Тома любила ходить пешком.
Новые босоножки на тонкой платформе обхватывали ноги и как будто
торопили шаг. Тома размышляла, пытаясь понять, чего хочет от неё
заведующая, но никак не получалось связать это c женской консультацией.
Единственное , что мелькнуло в мыслях - это то,
то в анализах нашли что-то венерологическое. Но и этого не могло быть - ведь
в санитарную книжку поставлены штампы о том, что она здорова. Да и после
конфликта с мужем - она не изменяла ему, нигде и ни с кем.
- Приду и узнаю, - решила Тома.
Она ещё не обращала внимания на некоторые необычные факты: в регистратуре
ей подали карточку, как будто её ждали. Не спросили домашнего адреса, не
искали карточку на полках.
Врач в кабинете, молодая женщина, не стала объяснять причину вызова,
велела без разговоров ложиться в смотровое кресло.
Снимая перчатки, гинеколог угрожающе сказала:
- У вас внематочная беременность, срок дав месяца. Немедленно на операцию.
Тома не знала, что ей сказать в ответ.
Разрозненные куски мозаики никак не складываются в один узор. Заведующая
с её ехидной улыбкой. Вызов в женскую консультацию. Теперь - этот
диагноз - внематочная беременность. Врач что, заранее знала, что вызовет
меня и найдёт... внематочную? Абсурд. Совершенно непонятно, что всё это значит?
Забормотала несвязно:
- Сходить домой, взять халат, тапочки...
Врач взяла её за руку и подвела к окну:
- Видишь напротив дверь с надписью "Приёмный покой"? Выходишь из нашего корпуса,
переходишь двор и входишь туда. Через десять минут тебе дадут наркоз. Поняла?
Единственное, что твёрдо знала Тома, это то, что сейчас врачу нельзя возражать.
Надо как-то выйти из этого кабинета. Конечно, вид у Томы был испуганный.
Но вовсе не потому, что у неё обнаружили внематочную беременность - у неё
никак не могло быть никакой внематочной беременности! Разве она не
медсестра, чтобы не понимать элементарных симптомов?
Испуганный вид был оттого, что она поняла - она попала в
какую-то неизвестную ей ловушку. И не сейчас ей следует думать, кто это устроил.
Сейчас надо уйти.
Врач с удовольствием наблюдала за тревогой на лице пациентки и удовлетворилась
её испуганным кивком согласия.
- Иди, - напутствовала она Тому своей торжествующей улыбкой.
Тома медленно вышла по кабинету, точно её не держат ноги и прикрыла за собой дверь.
Дальше она понеслась по лестнице со второго этажа, словно за ней гналась свора чертей.
Тома остановилась на крыльце и оглядела двор. Огромный комплекс выстроен буквой "П".
На его правой ножке, на крыльце стоит она, Тома. На его левой ножке находится
"Приёмный покой", где для Томы уже приготовили наркоз и скальпель. Над её головой
на втором этаже, стоит у окна врач и хочет воочию убедиться, что "больная" проследует
в указанном ею направлении.
В кабинете врач давала ей гипнотические установки. Наполняла страхом. И была рада, что
в мимике девушки отразился переданный ею страх.
Но врач не могла знать, что когда Тома вышла из кабинета, мышление её моментально
восстановилось. Теперь ей необходимо было решить, как поступить. Была еще одна дорога,
по которой сюда, ничего не подозревая, пришла Тома. Эта дорога вела на улицу.
Тома представила, что она идёт по этой дороге, не приняв во внимание
указание гинеколога. И вдруг увидела мысленно, как её
догоняет скорая помощь, санитары берут под белы руки...
Нет. Уходить на глазах у врача нельзя.
Никто не должен видеть, куда она подевалась.
Тома спустилась со ступенек, обошла прямо под окнами правую ножку
буквы "П", и вышла на задний двор роддома.
Бегом пересекла двор и перелезла через высокий побеленный забор.
Вот она на улице. Теперь куда? Вдоль улицы идти нельзя - здесь она будет четкой мишенью.
Есть выход - через дорогу раскинулся Комсомольский парк. Там не проедешь на машине, а
если и проедешь, за деревьями и кустарником далеко не разглядишь.
Тома снова побежала. Она двигалась легко, летела словно птица.
А время, казалось, движется медленно и тягуче.
На самом деле всё происходило очень быстро. Помогала её быстрая реакция,
да что там - помогала! Она её спасла в этот раз, её быстрая реакция.
Пройдя немного по Комсомольскому парку, вся внутренность Томы
рванулась к трассе "Москва- Симферополь".
Зачем? И вдруг поняла - там, на противоположной стороне есть пролом в стене Военного городка!
Сколько раз в детстве они бегали здесь, играя в "Казаков-разбойников"! Однажды даже вырвались
на летное поле военного аэродрома, где их, подростков, "арестовали" офицеры.
Тома засмеялась воспоминаниям и поспешила через трассу.
Теперь она спокойно шла по Военному городку, здесь ей никто не причинит вреда.
Но ведь это не всё. Домой идти нельзя. на работу идти нельзя. Она вдруг почувствовала, что
автоматом зажала в ладони бумажный лист. Направление.
"... на операцию. Диагноз - Внематочная беременность 2 месяца."
И диагноз поставлен без всякого вопроса.
Тома шла тротуаром военного городка, мимо знакомых магазинов. Мелькнула надпись "Почта".
Вот! Она зашла на почту и заказала три минуты с Феодосией. Когда мама подошла к
телефону, коротко рассказала ей о том, что случилось и призналась, что не знает,
что теперь ей делать.
Мама ответила:
- Бери такси и приезжай к роддому в Феодосии. Я тебя буду ждать и заплачу за такси.
Дальше всё делалось будто само собой. На стоянке такси первый же водитель согласился
ехать в Феодосию. По возрасту он годился Томе в отцы, был настроен благодушно и,
расспросив обо всем, успокаивал как мог.
Машина легко летела по бетонке, направо и налево развёртывались покрытые
зеленью поля. Тома немного успокоилась: живот не болел и никакой пульсирующей
пронзительной боли, которую обещала врач, не было. Через час были в Феодосии.
Когда выехали на набережную, Тома издали увидала цветастое платье мамы.
Мама тоже увидела такси и побежала навстречу.
В "Приёмный покой " роддома Феодосии вошли вместе. Тома объяснила, что приехала
на такси из Джанкоя, и хочет лежать здесь, потому что здесь её мама. А в Джанкое
никто её не навестит.
Вначале Тому посмотрел один врач. Позвал второго. Потом пригласили завотделением.
И объявили, что она здорова. Ругались, кто, мол, написал эту чушь?!
Тома настаивала на госпитализации. Она понимала, что вернуться сразу в Джанкой не может.
Им Феодосийские врачи не указ - они её могут тут же снова взять в оборот. Да и прогулы на
работе опасны без уважительной причины - нужен больничный.
Положили её на стационар с диагнозом "Воспаление яичников " под вопросом.
Десять дней на больничной койке не прошли даром. Хлористый кальций в вену ещё никому не повредил,
а вены у неё хорошие. Тома гуляла у моря и думала - вот как отозвалась ей её собственная ложь.
Когда они ругались со свекровью, Тома возьми и скажи ей, что она беременная. Поэтому развода
её сынок не получит! Просто очень уж хотелось Томе позлить свекровь.
Зачем Тома забыла, что она этой семье не ровня? Свекровь была врачом-рентгенологом в
железнодорожной больнице. И от самой свекрови Тома знала, что та имеет значительный вес в городе.
Сколько людишек получили квартиры по диагнозу "Туберкулёз", получив снимок от свекрови.
Ах, Наталья Петровна не только решила избавиться от ребёнка, который ей не нужен был,
нисколько не нужен. Она заодно решила перевязать трубы, чтобы невестка никогда не имела детей.
Много позже, когда Тома вспоминала об этом случае, ужас охватывал её, когда она думала,
как иначе могла закончиться эта история. Ведь как прочно была сплетена липучая паутина,
купленная за деньги свекрови. Как же не понять её - она любила своего единственного сына,
защищала его. А Тому защищать было некому.
Она, конечно, не знала, что главврач феодосийского роддома не оставил без внимания
направление джанкойского гинеколога, а переправил это направление вместе с их историей
болезни в Симферополь. Да и зачем ей было знать, насколько бледный вид имела
врач, посылающая её под скальпель.
Главное, она не угодила в эту ловушку. Как будто ангел взял за руку и провел по
одному ему известному пути.
