Эрнесто поправил берет, и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Ну что, готов?
- Всегда! - решительно ответил я, - они не пройдут!
Команданте тяжело вздохнул.
- Ты что, накурился какой-нибудь дряни? Кто - "они"?
- Ну... враги. - смутился я.
- Понятно. Ладно, идем, там разберемся, что это за враги такие.
Оставив позади уютный поселок, выполнявший роль военной базы повстанцев, мы вошли в джунгли. Эрнесто, шедший впереди, двигался свободно и по кошачьи легко. Его мачете молнией сверкало в сильной руке, расчищая нам дорогу. Мне было тяжело. Лианы хлестали по лицу, насекомые, разных цветов и размеров, норовили цапнуть или залезть за шиворот.
Накануне прошел ливень, и иногда приходилось идти по колено в мутной воде. Ситуацию не скрашивало и поведение моего спутника. Команданте шел молча, только иногда оборачивался и с усмешкой спрашивал: "Враги не проходили"?
Я стискивал зубы, но заставлял себя отрицательно качать головой, и идти дальше.
В полдень устроили привал. Гевара взялся за бутерброды и кофе, я последовал его примеру. Когда он раскурил длинную, кубинскую сигару, я, что называется, решил "начать сначала".
- Че, скажи, а почему ты не стал доктором? Мог спасать людей...
Команданте чуть приоткрыл глаза, выпустил облако дыма, и щелчком скинул с руки большого жука, пытавшегося залезть ему в рукав.
- Я сам себе часто задаю этот вопрос. Сидел бы сейчас где-нибудь в Росарио, на крыльце собственного дома. Во дворе играли бы мои дети, мальчики и девочки, а жена готовила мясо на углях...Так ведь нет, приходиться жить в этих проклятых джунглях, где меня, наверное, и пристрелят. И никто обо мне не вспомнит, кроме нескольких сотен грязных хиппи, которые будут таскать мой портрет на своих вонючих футболках...
- Э-э-э... так почему не стал-то?
- Я сказал, что часто задаю себе этот вопрос. Я не говорил, что знаю на него ответ.
Он снова прикрыл глаза. Возможность периодически чувствовать себя идиотом очень помогает от завышенной самооценки.
Примерно через час после того, как мы продолжили путь, нам встретились враги. Гевара замер, а потом схватил меня за рукав и потащил с тропы в джунгли. "Kalashnikov" в его руках появился так же легко и естественно, как у других появляется сигарета.
Я тоже достал оружие, и приготовился к бою.
- Замри, - прошептал мне Эрнесто.
На тропе, по которой мы только что шли, появился отряд каменных лиц. Одетые в военную форму цвета хаки, с длинными винтовками в руках, они шли быстро и целеустремленно, разбившись на пары. На их лицах не было ничего, не одной мысли, эмоции. А глаза были закрыты темными очками. У меня в голове тут же созрел блестящий план, одна граната - в начало колонны, другая - в конец. А там - как повезет. Но команданте так взглянул на меня, что план сразу куда-то улетучился.
Когда мы отошли на достаточно большое расстояние от места встречи с врагами, Эрнесто неожиданно проговорил: "Хорошо подготовиться к бою, это всего лишь хорошо подготовиться к смерти". Мне показалось, что это было адресованно не мне.
К закату мы вышли на песчанный пляж.
- Садись, - сказал Эрнесто, достал бутылку рома, сделал небольшой глоток и протянул мне.
Мы сидели и смотрели, как тропическое солнце тонет в море. Мир погружался в сон. Джунгли желали стремительно темнеющему небу хороших снов, а море все никак не могло проститься с берегом, все шептало, шептало ему что-то шуршанием прибрежной волны. И совсем не хотелось знать, что где-то, совсем недалеко, идет отряд людей с каменными лицами...
Громадная пума вышла на берег, и легла на песок недалеко от нас.
- Не бойся, - сказал Эрнесто, - это Фидель, я назвал его в честь друга. Он тоже любит смотреть на закат.
Фидель не обращал на нас внимания, просто щурил глаза на заходящее солнце, и иногда дергал длинным хвостом.
Мы развели костер. Очень скоро пума ушла, а я все сидел и смотрел на наконец уснувшее море.
Че подошел, положил руку мне на плечо.
- Ты пришел, чтобы узнать цель, истину. Ты ее узнал.
- Цель в том, чтобы смотреть на закат? - удивился я.
- Нет. Цель в том, чтобы у тебя, у меня, у всех, была возможность смотреть на закат. И встречать рассвет. И радоваться дню. И чтобы никто и никогда не мог отнять у тебя этого. Вот и все.
