Рауль Рибейра, президент республики Флорисьон, поднимался в свой кабинет по белокаменной лестнице дворца. Кажется, день задался неплохо. Утром, пока тропическое солнце не разыгралось в полную силу, глава государства сажал дерево в новом городском парке, позировал с лопатой на потребу журналистам. К полудню прибыл во дворец, одобрил на совещании планы строительства новой школы и мебельной фабрики. Всякий шаг по развитию науки, образования, промышленности искренне радовал Рауля. Он вырос в семье учительницы и инженера, выучился на технолога за океаном, в лучшем и старейшем зарубежном университете. В годы учебы посещал левые студенческие кружки, увлекся идеями социального равенства, научного атеизма, технического прогресса. Вернувшись на родину, избрал карьеру политика, выдвинулся в президенты от социалистической партии "Сострадание", победил на выборах. Впрочем, его оппоненты, либералы из "Свободного бизнеса", особо не горевали. Рауль часто шел навстречу предпринимателям. "Бизнес - норовистая, но дойная корова. Норов надо обуздывать, молоко использовать" - говаривал он. Под "норовом" понималась склонность богачей к идее выживания сильнейших, исключительности, к заигрыванию с войной и религией. "Для обуздания норова капиталистов, над ними должны стоять социалисты" - шутил Рибейра.
Сейчас в распорядке стояла встреча с шефом службы безопасности. Вот и он, Эрих Келлер. Внешне - полная противоположность молодому, смуглому, экспансивному президенту. Белесый, невзрачный пожилой мужчина. Одет неброско, но аккуратно. В республике Флорисьон, где в почете бурная жестикуляция, эмоции, вино, хвастовство и пестрые наряды, сдержанный Келлер выглядел чужаком. Происходил он из семьи эмигрантов-антифашистов, бежавших из-за океана десятилетия назад. Его скупость отталкивала, но впоследствии Рауль узнал, что одинокий вдовец ежемесячно высылает круглую сумму за рубеж - в помощь тяжело больному родичу, навек прикованному к постели. Расчетливость Эриха была прологом щедрости. В делах Келлер проявлял дотошную добросовестность, служил бессменно уже при третьем по счету президенте. Угрозы стране были пока обыденными: изредка попытка контрабанды наркотиков, чаще дела о коррупции. Впрочем, вид у начальника спецслужбы непроницаем. Трудно предсказать, пойдет ли речь о ерунде или крупной передряге.
Рауль широким жестом указал вошедшему на плетеное кресло. Келлер опустился в него, положил на стол папку, неторопливо откашлялся, и произнес:
- У нас проблемы.
- Что на этот раз? Кто-то опять проворовался? Честолюбивый лейтенант мечтает о перевороте? В порту задержан контрабандный груз порошка?
Дворец стоял на взморье, до президентского кабинета досягал отдаленный рокот волн. Пахло йодом и водорослями. На столе лениво крутился вентилятор. Келлер не принял шутливого тона, ответил холодно и деловито:
- Оппозиция стала угрозой для вашего проекта, для научного и промышленного развития страны. И стоит за этим недружественная активность иностранной державы. Зимогории, прямо говоря.
- Нет ли здесь преувеличения? - президент заинтересованно склонился к собеседнику - Каковы факты?
- Судите сами, сеньор. В последние полвека, со времен свержения диктатуры, у власти во Флорисьоне менялись две крупных партии: "Сострадание" и "Свободный бизнес". Популярное прежде "Благочестие", выступавшее за веру и семейные ценности, слабело из года в год: неграмотные суеверные фермеры шли в города, учились, теряли старые предрассудки. Всегда слабеньким было и движение "Зеленый мир", в защиту окружающей среды. Как вы знаете, пару лет назад "Благочестие" и "Зеленый мир" объединились. У них возникла своеобразная идея: культ доброй старины, феодальных времен, когда природа была нетронутой, души благочестивыми, семьи большими и крепкими...
- ...Рабы покорными, бедняки довольными своей бедностью, пустяковые болезни смертельными, и люди жили не более сорока лет. А еретиков жгли на кострах - иронически дополнил президент.
- Именно. - сухо улыбнулся Келлер. - Мерзости старины они забыли. Ратуют против "гнилой современности". Самое же интересное, что у наших местных ретроградов вдруг завелись большие деньги. Красочный журнал "Традиция" они выпускают большим тиражом. Статьи в нем становятся все резче. Публицист Лоренсо Гутиеррес - прекрасный стилист, золотое перо. Но что он пишет? Он клеймит сторонников научно-технического прогресса, комфорта и свободы личности, кличет их сатанинской армией. Ему вторит старый ханжа, епископ Молинари. Эколог Жорж Сигейра, профессор университета, публикует устрашающие отчеты о вреде промышленности. Журналистка Клаудиа Кошта обличает современные нравы, восхваляя старую деревенскую семью, с ее многодетностью и строгой властью мужа над женой и младшими.
- Что ж, это досадно для нас, прогрессистов. - вздохнул президент - Но вполне в рамках многообразия мнений.
- Это уже оборачивается пропагандой нетерпимости - нахмурившись, возразил Келлер - И стоит за этим посольство Зимогории. Культ крепостного старья стал в этой стране официальной идеей. Власти Зимогории активно навязывают ее повсюду в мире. Желают они включить в свою орбиту и наш Флорисьон. Затормозить тут строительство фабрик и рост городов, исключить развитие науки. Республика Флорисьон им нужна как рынок сбыта оружия, поставщик фруктов, дешевый тропический курорт. И как военная база, с возможностью возвести радиолокатор для раннего оповещения о ракетной атаке. Сеньор Рибейра, ваша стратегия научно-промышленного развития им не по нутру. Они попытаются сместить вас. Для чего накачивают оппозицию деньгами, инструкциями...
- И оружием? - проницательно дополнил президент - У вас есть и такие сведения?
- Да. С недавних пор и оружием. - мрачно кивнул шеф службы безопасности, и положил на стол десяток листов бумаги. То были показания некоего Руа Синтры, рыбака-контрабандиста, известного под кличкой "Барракуда". Поймали его на транспортировке боеприпасов. Сам Барракуда был уверен, что переправляет с безымянной шхуны коньяк: обманула яркая надпись на запаянных жестяных контейнерах. Наниматели указали рыбаку схрон в джунглях, куда ящики требовалось доставить. Эрих Келлер пообещал перепуганному Барракуде покровительство, деньги и уход от наказания. Служба держала теперь поставки на контроле. - Как видите, оружие поступает в страну. Пока его некому применить. Но журнальчик Гутиерреса и проповеди Молинари делают свое дело, множат число фанатиков.
- Куда лезет старик Молинари? - хмыкнул Рибейра - Ведь ему, кажется, за семьдесят?
- Он подобрал себе преемника на место епископа. Это молодой Бенито Франко. Его сейчас и раскручивают как будущего вождя оппозиции. А если получится, то и вождя государства. Финансируется вся эта кампания, как я выяснил, зимогорским посольством через банкира Освальда Баррозу. Одновременно с этим, у нас во Флорисьоне усилилась культурная экспансия Зимогории, ее атташе неудержимо деятелен. Продвигает художественные выставки, кинопоказы, дает интервью. Припев один: старина, природа, вера, семья, держава, дисциплина, смирение, многодетность - вот истинные ценности. Зимогория их носитель, остальной мир погряз во грехе. Смекаете? Это уже агитация. Культура и религия не нейтральны, они воспитывают установку на политическое действие. В данном случае, активируют всех сторонников отсталости и несвободы.
- Культура тут обертка для политики - понимающе кивнул президент - Средневековое рабство и отсталость они выдают за культурную особенность их страны, чтобы обвинить нас в нетерпимости, при всякой попытке это дерьмо отвергнуть. Мне другое не ясно: на каких идиотов они рассчитывают? Разумный человек хочет широких возможностей и знаний, тянется к наслаждению и комфорту. А эти сумасброды проповедуют обратное.
- Ставка идет на неразумных, суеверных, склонных к самоистязанию. Невежественных, ленящихся мыслить. Такой публики, к сожалению, хватает.
- Ну, с Зимогорией понятно. А наши-то местные реакционные главари? Взять бы их, да... - Рауль в раздражении швырнул на стол авторучку - Нет, черт возьми, лить кровь глупо. У каждого из этих негодяев есть семьи, детки, племянники, кто-то из них начнет мстить за родных, и пошло-поехало. Можно ли решить проблему бескровно?
- Тут надо пройтись по персонам - скучным голосом отозвался Келлер - Скажем, профессор Сигейра жаден, но трусоват. Епископ Молинари живет в предвкушении спокойной обеспеченной старости, и не столь уж фанатичен. Журналистка Клаудиа, если всмотреться, туповатая патриархальная курица. Она куда больше озабочена будущим семьи и детей, нежели абстрактными идеями. Банкира Баррозу волнует только прибыль и нормальные условия для бизнеса. Пригрозим потерей лицензии, он станет паинькой.
- Да есть ли в оппозиции хоть один бескорыстный и созидательно настроенный человек? - взмахнул руками Рауль.
- Есть и такой, куда ж без него. - усмехнулся шеф службы безопасности - Томас Диас, грузчик. Толковый парень с хорошо подвешенным языком и влиянием в порту. Он в оппозиции лишь потому, что искренне озабочен чистотой и благоустройством столицы. И, мне кажется, вполне достоин руководить экологической программой, вполне умеренной, без отказа от промышленного развития. Предложим ему реальное дело вместо фрондерской болтовни. Посмотрим, как откликнется. Думаю, возьмется.
Глава государства откинулся на спинку плетеного кресла.
- Значит, в насилии нет необходимости? А молодой Бенито Франко неужто смирится с поражением?
- Парень стушуется, потеряв союзников и поддержку из-за рубежа. Честолюбец, но в сущности слабак. Куда опаснее публицист Гутиеррес. Он одержим средневековыми идеями, и сладу с ним нет. Отравился собственной ложью. Увлеченно морочит читателей, формируя из них погромщиков.
- Что же с ним делать? Уволить? Посадить?
- Зимогорская печать поднимет вой на весь мир о притеснениях журналистов. Хотя сама на цепи у тамошнего диктатора, и лает по его команде.
- Придется действовать тайком. - Рибейра тяжело вздохнул. - Несчастный случай?
- Я обдумаю подробности.
- Угу. Обезвредить одну реакционную шавку куда гуманнее, чем довести дело до вооруженных столкновений. У вас все?
- Пока все.
- Что ж... Действуйте, Келлер.
Шеф безопасности неторопливо взял со стола папку с документами, вежливо откланялся. Президент Рауль Рибейра задумчиво оглядел картины на стенах, потянулся к вазе с плодами манго.
***
В ресторане "Стальная скрепа" царило веселье. Тут собралась вся верхушка оппозиции: отмечали день рождения публициста Лоренсо Гутиерреса, ему исполнилось тридцать пять. Корни его реакционного фанатизма уходили в детские годы: маленький Лоренсо рос в семье грубого моряка. Драчливость отца дополнялась смирением неграмотной, религиозной матери. Часто в таких семьях вырастают забитые, покорные дети: будущие безропотные рабы системы. Иногда при таком раскладе ребенок бунтует в защиту слабого, так формируются революционеры. В других же условиях он подражает сильному, перенимает ухватки обидчика,
