6 сентября 2014, 10.00
Дорога сменяется заросшей тропой. Здесь редко кто бывает, и вряд ли кто посещал это место в последние несколько дней. Трава не помята, щебенка шуршит под ногами. Видимо, вчера лил дождь: кое-где под камнями поблескивает вода.
Мы выехали специально пораньше, но солнце уже поднялось, и начинало припекать. Днем будет жарить по-страшному, а от подогретых луж станет только хуже. Спаримся. Пинаю носком ботинка камушек. Не знаю, как дальше, а здесь милое дело в кедах шастать.
— Ребят, — Денис вытягивает руку, останавливается и наклоняет голову набок, как голубь, — слышите?
— М? — стараюсь понять, о чем он.
Шорох гравия и шаги. Легкое постукивание, словно кто-то долбит ботинком о камень, то ли выбивая чечетку, то ли в такт музыке. Прижимаю палец к губам, киваю в сторону звука и делаю шаг с дорожки на траву, осторожно, будто передо мной зыбкая трясина.
Стучит, не переставая, глухо и мерно. Оглядываюсь на парней, подаю знак, чтобы следовали за мной. Вроде и не страшно, не должно быть страшно, но сердце бьется в такт этому звуку. Что это может быть? Перед глазами молниеносно проносятся образы. Что-то повисло и раскачивается, как маятник, от ветра. Только ветра нет. И что раскачивается? На какое-то мгновение возникает образ повешенного, удавленного тонкой зеленой лианой. Какая глупость, ведь это всего лишь сорока долбит шишку о камень. Наверное, сорока. Или шаги. Чьи шаги?
Почти не дыша, крадемся вдоль дороги, пока не упираемся в забор.
Бетонный, четырехметровый, с колючкой поверху.
Вот тебе и лагерь.
Зона, что ли? В тринадцати километрах от МКАД? Бред.
Выглядываю из-за кустов, сканируя территорию вдоль забора. Кажется, никого.
Стук по левую сторону. За стеной полнейшая тишина.
Вздох. А может, сопение, как здорового жирного ежа, проснувшегося от спячки.
Шорох. В метрах ста от нас из-за кустов выныривает чья-то фигура. Охрана в военном КМФ. Двое.
Осторожно пячусь назад. Переглянувшись с ребятами, показываю знаком, что пора возвращаться назад, к дороге. Отойдя на безопасное расстояние, шепотом обсуждаем дальнейший план действий. То ли нам валить домой, смирившись с тем, что с объектом мы лоханулись, то ли идти дальше: возможно, лагерь находится чуть ниже и мы просто рано свернули.
Несмотря на протесты Дениса, уверяющего, что госструктуры маскируют свои объекты на картах под санатории и лагеря и явно затрусившего охраны, решаем все-таки попробовать найти то, что нам нужно. Если таки напоремся на охрану, то максимум — нас выгонят. А если нет... Побывать на участке, который почти никем не исследован — слишком заманчиво, чтобы трухануть и слиться, испугавшись стандартного ЧОПовца.
Чувство опасности только обостряет восприятие, и я уже готов лопнуть от распирающего меня восторга.
Стараясь не наводить лишний шум, движемся вдоль забора, метрах в пятидесяти от него. Он служит нам ориентиром. Иногда осторожно к нему приближаемся, чтобы не заблудиться и проверить, не ушли ли в сторону. Если что, то возвращаться будем так же, как и пришли.
Прошагав метров триста, понимаем, что забор свернул в сторону. Матерясь, возвращаемся назад, чтобы найти шершавую бетонную плиту с ромбами. Нельзя сказать, что охрана выставлена часто, по крайней мере, больше мы никого не видим. Может, с той стороны ворота и вход на территорию, а эта часть их мало интересует.
Моя догадка подтвердилась, когда плиты высотой в два метра сменились обычной сеткой-рабицей, натянутой на столбы. Высота, правда, не изменилась, как и не исчезла колючка поверху.
Но за забором уже мелькают постройки — пара домов, возведенных по типу бараков, и так называемая "кукушка" — находящаяся в нескольких метрах от земли будка караульного. Небольшое помещение, с которого прекрасно осматривается вся территория, пустовало. Да и дома выглядели нежилыми.
— Перекусим, и можно будет пролезть.
Опустив рюкзак на землю, Рома вытаскивает бутылку колы и, отпив, предлагает ее нам. Денис тут же жадно присасывается к горлышку, по-детски оттопыривая нижнюю губу.
— Тих ты, тих, обоссышься, — отбираю бутылку, делаю пару глотков, — кусачки возьмут?
— А куда они денутся? — хмыкнув, он извлекает из рюкзака старые кусачки с красными ручками, какие, наверно, валяются в каждой второй кладовке. И, пару раз лязгнув ими, приступает к работе.
— Ща, перебираемся, Ден, залезешь на кукушку, посмотришь территорию, есть ли признаки жизни в нашей деревне, — Рома сжимает губы, с силой сдавливая ручки кусачек, пока они победно не щелкают, перекусывая старую проволоку. — Если горизонт чист, то смело топаем по домишкам, делаем фоты, лапаем и исследуем усе что есть, телефоны не терять, окурки нигде не бросать, — он смотрит на меня, — тебя касается.
— Я всегда тушу, не маленький.
Фонарик, нож, аптечка, у каждого своя бутылка с питьем. Аккумуляторы заряжены, ключи от машины у Ромы и у меня. На всякий пожарный. Ставлю мелодию на телефоне на минимум, вырубаю основную симку, оставив только ту, что специально для вылазок, чтоб никто лишний не беспокоил по всякой ерунде.
— Если что, веревка у меня. По разным углам не разбредаться, в тапки не ссать, под ноги смотреть.
— Поехали.
