кривляние. – Помру до сроку! - и для усиления похоронного эффекта даже сопли этак жалостливо по ноздрям погонял. Дескать, эх вы, эскулапы задрипанные! Нет на вас креста! Гробите человека!
- Только ты, Людмилушка, мне все эти пузырьки сюда вот, на тумбочку, поставь, - продолжил он всё тем же похоронным голосом. - А то вдруг посередь ночи мне подлечиться захочется, так чего вас зря будить? Сам и налью… То есть, накапаю.
- Да ничего, Миш, я встану… - попробовала она возразить, но возражение было тут же в корне пресечено.
- Я сказал: сюда поставить! – рявкнул умирающий. – Не маленький! И ребят тоже будить нечего! Ночью надо спать. Всем!
- Хорошо, хорошо! Ты только не волнуйся… Тебе ведь вредно волноваться-то…
- И иди быстрей! ( а как же? Жаба-то горит!). А то ещё разберут! Народ-то, сама знаешь, какой! Им лечиться – слаще мёда!
- А, может, ещё таблетков каких купить? – спросила Людмила Андрея.
Он открыл было рот, собираясь ответить, что надо бы, от запоров, но «умирающий» и здесь его опередил.
- Не надо! Деньги экономь! Мне и боярышника хватит!
- Сколько там, в упаковке? – спросил он, когда Людмила вышла, наконец, из комнаты и пошла собираться в аптеку.
- Десять. По сто грамм.
- Это я знаю что по сто… А градусы? Прежние?
- Прежние. Семьдесят, как обычно…
Ахрипин закатил глаза, беззвучно зашевелил губами.
- Нормально – сказал он довольно. – Если по паре пузырьков – почти на неделю хватит.
- Ага, - иронично хмыкнул Андрей. – На неделю.
- Да я экономить буду! – горячо возразил артист-прохиндей.
- Ты? Неужели? – засмеялся Андрей и поднялся со стула.
- Ладно, пошёл я. Лечись на здоровье.
- Ты эта… - сказал Ахрипин торопливо. – Ты, Николаич, приходи. Даже и без бутылки. Чего нам, и поговорить, что ли, не о чем?
А ведь он действительно скоро помрёт, вдруг понял Андрей. Я вижу – скоро. Срок подошёл. Пенсия. Он без «скорой» – как лошадь без телеги. Нет, чудны дела твои, Господи! Ладно бы работа была в тепле, спокойствии и мухи не кусали! А то ведь кусают, и ещё как! То на жаре, то на холоде, под ветром и дождём, а порой в такие шалманы приходится забираться, что и не знаешь – выйдешь оттуда живым-здоровым или вынесут уже совершенно неживым и, конечно, совсем нездоровым. И сколько раз думаешь: не, хватит! Схожу в отпуск – и всё, на участок! Три часа – на приёме, три – по вызовам, в нормальные семьи, по нормальным, чистеньким старичкам и старушкам! Красотища! Ага, щас! Уже в отпуске мытиться начинаешь: когда же он кончится? И вот кончился – и ты с какой-то изголодавшейся жадностью, с каким-то мазохистским удовольствием впрягаешься в эту «скоропомощную» каторгу, чтобы через месяц-другой опять начать ныть: и за каким я вернулся? На участок надо было, на участок! Уютный тёплый кабинет, старички, старушки, рецепты, больничные… И так всю жизнь… И Ирка, конечно, права: пока этот воз тащишь – хоть со скрипом, а живёшь. А как вынули из обоймы, распрягли и хомут сняли – всё. Лежи теперь и дожидайся.
- Приду, – сглотнул он противный, подступивший к самому горлу ком. – Приду. Ты, главное, не сомневайся. Чего мне не прийти? Обязательно. Слышишь, Иваныч?
Странно как-то поговорили, думал Андрей, идя домой. Он ведь о станции ни разу не спросил. Неужели неинтересно? Почему? Ведь, считай, всю жизнь на ней отработал – а здесь как отрезало. Или не спрашивал потому, что расстраиваться не хотел? А, может, действительно уже на всё наплевать?
- Сегодня опять Наталью на рынке видела, - сказала жена. – Чего ты там этому притворщику насоветовал?
- Женская логика, - хмыкнул Андрей. – То помирает, то притворяется. Вы бы уж к какому-нибудь одному концу.
- Да всё ты прекрасно понимаешь! – усмехнулась жена. – Наталья сказала: ночью проснулась – кто-то поёт. Ну, понятно кто… Поднялась, зашла к нему в комнату - и картина маслом: папаша в люлю, и по всей кровати пузырьки валяются.
- Наркоман, - понятливо кивнул Андрей. – Страшное дело.
- Не паясничай – построжала жена. - Ты же сам сказал Людмиле, чтобы она ему настойку купила.
- Мало ли чего я сказал… Мало ли чего я вообще говорю… Ты собаку покормила?
- Понятно, - кивнула жена. - Мужики – вы и есть мужики. Помирать соберётесь – всё одно к рюмке тянуться будете.
- Пойду покормлю, – нахмурился Андрей. – А то чего она все на воде да на воде… Обнаглели совсем… Завели животное…
Ахрипин умер тихим солнечным днём, через месяц после их встречи. Умер тихо, ранним утром, никого не беспокоя. Когда выносили, Андрей посмотрел на его лицо. Щёки-арбузы заметно опали, а на лице так и застыла чуть заметная, ироничная улыбка… Дескать, не переживай, Андрюха, все под Богом ходим. Когда-никогда, а одно встретимся. Жалко только, что там боярышника не будет. Изумительный напиток! И, главное, без всяких химических добавлений…
