Духless.
Стоял ужасающе ясный, безоблачный день.
Я сонно дрейфовал по серым волнам булыжной мостовой, текущей в берегах краснокирпичных фасадов, не поминая, каким ветром меня занесло в эту городскую щель. Однако, и не слишком удивлялся, будучи привычен к тому, что пути мои неисповедимы. Уверенность в пройденном куда как полезней уверенности в будущем, она даёт силы дойти до точки в настоящем.
Мимо проплыла ободранная надпись «Книжный магазин» и забитая досками витрина под ней. Книжных магазинов, как и книг уже почти нет, что не страшно. В конце-концов, всегда остаётся наскальная живопись.
О Старом городе ходили слухи. Старики сказывали, что во время вражеской оккупации здесь стояла то ли «Голубая дивизия» итальянцев, то ли «Чёрная дивизия» албанцев, которые творили насилие над местными юными девственницами, равно как и над скотом, тогда ещё привольно бродившим по местным лужайкам. Что, впоследствии, сказалось неблагоприятным образом на демографии и психике населения.
Солнце светило янтарно и жгуче, как только что початая бутыль виски.
Я почувствовал чьи-то посторонние пальцы на рукаве. Обратив внимание на ту сторону, я увидел белый воздушный шарик с чёрной надписью «Ом». Сообразив, что «Ом» не может хватать за руки, я перевёл взгляд вниз. Внизу, под «Ом», сидел на корточках старик в рубище, с намотанной на корявый палец ниткой от шарика. Он неряшливо улыбался.
Я владею искусством исполнения мата. Однако, здесь не было достаточной, отзывчивой и благодарной аудитории. Поэтому, я молча смотрел вниз, на задранные вверх кариесные зубы и седой крысиный хвост бороды. Атмосфера зарядилась настолько, что по ней побежали искры.
- Ом мани падме хум, - сказал даун.
Инсценировать конец света путём схождения с ума – великое удовольствие, скажу я вам. Но не приносящее материальных благ, которые я так люблю.
Возможно, у деда кончалось бабье лето жизни, иссякал рассудок, приходила зима на носу, маразм, и кончина сочилась на надгробные камни мостовой.
Я попытался забрать свою руку, но даун снизу не отдал. Очевидно, его можно было пронять только телесным травматизмом, но мне не хотелось опускаться до него. Тогда он поднялся сам. Если целесообразность очевидна, то очевидное не всегда вероятно. На лице старца выше моей головы застыла мина, он был, как видно, взрывоопасен и полон духа. Как шарик, который он сунул в мою вялую руку.
Превозмогая себя, я пошёл на компромисс со своей совестью, всегда готовой принять безвозмездно пачку баксов или хотя бы мешок российских червонцев, но тревожно болящей от прикосновения к духовным дарам.
Надутый презерватив с надписью «Ом» выскользнул у меня из пальцев, взмыл на воздух и тут же лопнул, возможно, - от солнечного удара.
Лучшие, духовные люди уходят с корабля первыми. Старик издал гадостливый всхлип, сдулся до размеров плевка на тротуаре и утёк за угол, мелькнув крысиным хвостом бороды. Я понадеялся, что там его слижет бродячая собака. Тогда от него будет хоть какая-то польза.
