них, а они не способны существовать без тебя. Этому еще не придумали названия. Возможно дружба. Но только настоящая – без капли притворства и двуличия. Потому что в нашем мире мы все зависели друг от друга даже больше чем на полях сражений прошедших войн.
Фред и Рики быстро подошли, и стали разглядывать странные следы.
Фред – жилистый и высокий как жердь, с пронзительными светло голубыми глазами начинал службу в патруле самообороны вместе со мной почти восемь лет назад – в самом начале. Он стал просто незаменимым разведчиком, и я всегда брал его с собой, зная что он никогда не подведет, и даст мудрый совет.
Рики был вздорный малый. Не многие ладили с его взбалмошным характером, но что касалось работы, ему не было равных в физической силе и выносливости. Средний рост компенсировался шириной плеч, а одним ударом молота он мог расколоть здоровенный дубовый пень. Не перечесть количества больных, которым он сломал хребет своей пятикилограммовой кувалдой.
Следов было множество. Но все они принадлежали одним и тем же зверям. Я мог бы поклясться, что тут пробежал выводок свиней или кабанов, если бы вмятины от копыт не заканчивались следом от двух длинных когтей.
-Никогда не видел ничего подобного, - сказал Фред, присев рядом со мной на корточки, коснувшись огрубевшими пальцами, заостренных углублений в мягком речном песке.
Рики стоял, держа автомат наготове, развернув свою, видавшие виды бейсболку, козырьком назад. Это был признак полной готовности и сосредоточенности. Сняв автоматы с предохранителей, мы медленно начали продвигаться в сторону скалистого берега. Несмотря на всю осторожность, мы даже не почувствовали что за нами кто-то внимательно наблюдает.
Мы не были персонажами героических боевиков или театральных постановок. Еще восемь лет назад у каждого из нас была своя собственная жизнь. Мы учились, работали, отдыхали. Как все вставали по утрам, чистили зубы и завтракали. У многих были дети. У всех были свои собственные проблемы и радости. А потом началось это. Отношение к вирусу было очень сдержанное. Для обывателя, Эболла была чем-то вроде насморка или гриппа, которыми можно переболеть в уютной постельке, глядя телек и попивая горячее молоко с мёдом. Люди не верили в серьёзность положения. Даже тогда, когда у их детей появлялись на пальчиках черные волоски, а зубы заметно увеличивались, большинство не придавали этому значения. Привыкли к новейшим технологиям, к научным достижениям, и верили в науку так, как когда-то на заре времен, фанатично верили в Бога.
И вот постепенно, очень медленно, вирус стал распространяться по городу и за его пределами. Всё чаще стали слышны вои сирен полицейских и других срочных служб города. Всё чаще закрывали на карантин школы. Потом стали вводить периодически комендантский час. Можно было частенько встретить вооруженных солдат, патрулирующих улицы. А потом словно налетел цунами. На людей стали нападать их больные соседи и родственники. Дети просто загрызали насмерть родителей, а родители пожирали детей. Те, кому удалось выбраться из смертельных лап одичавших созданий, скоро сами превращались в смертоносных убийц. Толпы начали покидать город. Уезжали в другие города, или к себе на дачи. Понемногу вирус захватил весь континент, а потом и весь мир.
Но выжившие стали собираться в коммуны. Строили и огораживали поселения, принимая новичков только после недельного карантина в специальной охраняемой зоне вне жилых районов.
Первый год был самым трудным. Мы толком еще ничего не знали и не понимали. Многие поселения были уничтожены в первые годы Новой эры.
Запасы стрелкового оружия и патроны быстро истощились из-за неразумного использования, да и запасов-то было совсем немного. Тоже произошло с нефтью. Когда власти уже не могли скрывать тотального бегства граждан из города, то сами покинули свои дома и убрались подальше от зараженной земли.
Тогда начался полный беспредел. Полиция и армия бездействовали, а скорее, просто прекратили своё существование. Мародёры, толпами ходили по брошенным домам и магазинам. Выносили всё что надеялись потом продать – глупцы. Тогда-то кто-то и поджёг нефтехранилище. Огонь бушевал несколько недель. Пламя, можно было увидеть за несколько десятком километров, а черным дымом, казалось, заволокло небо от горизонта до горизонта. И машины стали. Тогда мы продолжили всё строить своими руками. Кирками и лопатами, пилами и топорами, строили своё будущее ради своих детей и ради самих себя.
Я поднял кулак и остановился, прислушиваясь. Напарники, шедшие позади, тоже стали как вкопанные, внимательно оглядывая все вокруг.
Песчаный берег постепенно начал переходить в каменистый, и следов уже было не разобрать. Ветра не было. Тишина стояла такая, что можно было слышать биение собственного сердца. И сквозь эту тишину мне почудился какой-то странный звук. Я стоял с минуту и ждал. Наконец звук снова повторился. Это было похоже на царапание гвоздя по стеклу или по камню. Какое-то странное скрежетание раздавалось откуда-то со стороны скалистого берега. Вот опять я его отчетливо слышу. Это не похоже на животное, но и человеку незачем издавать такие непонятные звуки посреди безлюдного леса. Мне не нужно было ничего говорить друзьям. Мы давно уже сработались, и понимали друг друга без лишних слов. Каждый знал своё место, и каждый выполнял свою работу как следует.
Фред пригнулся, и начал огибать справа подступы к скалистому уступу в десяти метрах от нас. Рик ушел влево, и вскоре мне показалось что я остался один на всём белом свете. И снова этот, скрежещущий по нервам, звук.
Я намотал ремень от автомата на левую руку, отжал защелку и выдвинул приклад. Не отрывая немигающего взгляда от враждебной скалистой высотки, я мягко приложил приклад к середине дельтовидной мышцы, почувствовав как смертоносное оружие, словно вросло в моё тело. До моих ноздрей доносился, слегка уловимый запах оружейной смазки. Он щекотал нервы, подмешивая к адреналину что-то своё, чего никогда не поймут ученые и биологи.
Вороненый ствол медленно поворачивался туда, куда поворачивался я, пристально вглядываясь в окружающую действительность. Враг мог оказаться везде. За любым кустом мог притаиться монстр, слюны которого, достаточно чтобы убить всё человеческое, медленно и жестоко.
Опять звук...
Я медленно, очень медленно продвигался вперед, плавно переставляя ноги одну за другой, стараясь чтобы ни один камешек не сдвинулся с места под моим стокилограммовым телом.
И тут к звуку присоединился еще какой-то звук. Еле слышный. Хаотичный и непонятный. –Может быть ветер, - спросил я сам себя, не веря в свои предположения.
Вот снова скрежетание и опять этот звук, словно в вдогонку, словно дыхнуло приведение, спрятавшееся ночью у ребенка под кроватью.
Защипало глаза.
-Вот хрень! – выругался я, смаргивая каплю пота, скатившуюся со лба в уголок глаза. Надвинул шапку до самых бровей. –Надо было бандану что- ль нацепить... Но кто знал – в такую-то погоду... Давно напрягу такого не было. Обычно всё в общем понятно. Вот враг, которого надо уничтожить, а вот друг, которому нужно помочь. Забыл про чертов пот – дурак!
Еще шаг. Я знаю – друзья где-то рядом так же как и я продвигаются неслышными шагами к возможной опасности, готовые в любой момент среагировать.
Скрежет, еще один, вдох призрака, и опять скрежет...
Моё сердце выстукивает чечетку, готовое выпрыгнуть наружу. Как хочется дико заорать, плюнуть на всё, и дать пару тройку очередей по этой чертовой скале. Как было бы здорово увидеть десяток маленьких фонтанчиков, брызгающих осколками скалы и дерева, во все стороны!
Мысли эти проносятся за считанные мгновения. Мне уже кажется что я не крадусь, а застыл на месте словно солевой столб, и мне уже никогда, никуда не придется идти.
Я медленно подхожу к невысокому уступу, метров двух высотой, ступенькой преграждающего подход к подножию скалы. Звук раздается уже четче. Что- то скрежещет и тихо вздыхает, скрежещет и вздыхает где-то там наверху. Эти звуки сводят меня с ума. Подаю знак рукой. Фред и Рик присоединяются ко мне, неслышно, и словно приросшие к своим автоматам.
Я им показываю на землю и на каменную ступеньку. Кровь. Много крови. Литры крови, частично впитавшиеся в землю, а кое-где навеки застывшие на гладких, речных камнях.
И опять мы слышим эти странные звуки. Уже близко.
-Тут что-то произошло, - сказал я, показывая на кровоподтеки на каменистом уступе. –Думаю, что раненый пытался взобраться на эту ступень, чтобы от кого-то убежать. Я еще немного поразмышлял, а потом произнес:
-Ну-ка подсобите, братцы...
Меня, пушинкой, подкинули на двухметровый уступ, а там, зацепившись за торчащие корни древнего дуба, я оказался на своих двоих.
Следом, быстро взметнул своё легкое тело Фред, а затем и Рик, легко подтянувшись на мускулистых руках, оказался рядом. Вот теперь мы явно слышали скрежетание и какое-то мычание. В скале мы увидели вход в небольшую пещеру, хотя скорее это было просто углубление в породе, выдолбленное ветрами и дождями за миллионы лет.
Я достал фонарик и посветил. Нет, это все же больше напоминало пещеру. И звуки доносились именно оттуда. Я вошел первым. В нос тут же ударило зловоние испражнений, вперемешку с медным запахом крови и гниющей плоти. Сделав два шага, я остолбенел...
Чтобы меня не стошнило, я вынужден был открыть широко рот, и часто задышать. Ко мне подошли Фред и Рики, которые взвыли, увидев то что предстало перед их глазами.
Сэм Питерсон сидел на каменистом полу пещеры, прислонившись спиной к скале. Одежда на нем была разодрана в клочья. Одна нога вытянулась обглоданной культей, а возле другой, копошились крысы, вырывая остатки мяса. Обе ноги Сэм перевязал выше колен обрывками ремней от походного вещмешка. Возле тела, я заметил какую-то надпись, сделанную кровью:
“Ройте рвы. Заливайте воду. Они идут. Их много “
Я посветил в лицо патрульного и ужаснулся. Лица на нем уже не было. Щеки отсутствовали, а на плече сидела наглая крыса, и тянула Сэма за язык, пытаясь оторвать лакомый кусок. И в этот момент патрульный задвигал одной рукой, в которой еще продолжал сжимать топор. Топор проскрежетал по каменистому полу пещеры, а Сэм Питерсон издал протяжный, полный боли и отчаяния стон.
Всё это произошло за считанные секунды, и мы стояли, не понимая что делать, и какое решение принять. Мы знали что патрульный скорее всего заражен, но не могли просто так бросить товарища подыхать на откормку крыс и других стервятников и падальщиков, шастающих тут.
Первым моим порывом было сбросить серую тварь с плеча товарища, и расстрелять всех этих мерзких гадин в упор. И я уже было сделал шаг в сторону друга, но...
Чья-то тень легла на пол пещеры, словно расталкивая нас в стороны, и в ту же секунду мы услышали резкий хлопок, и режущий слух свист, который прервался коротким негромким шлепком.
Во лбу у Сэма Питерсона торчало оперенное древко стрелы.
