Грсуг

уровне, а я буду первым учителем, применившим такую методику. Но прежде чем ты научишься писать, я должен сформировать в тебе абстрактное мышление. Сейчас будут искры, я приступаю к расширению твоего сознания. Не бойся » Тут членораздельная речь снова смешалась в какой-то единый гул. Внутри моего мира всё моментально заискрилось. Света стало столько, сколько бывает во время лесного пожара, когда полыхают многовековые деревья. Потом всё так же неожиданно успокоилось, как и началось. И я снова услышал голос Алекса: «Ага, кажется, получилось. Возьми в руки карандаш и пиши, что увидишь »
Я послушался и сделал то о чём меня просил Грин. В мозгу огненными полосками стали появляться знаки: «А», потом «Б», потом «В». Как только я рисовал знак на бумаге, он исчезал и тут же появлялся другой. Так повторилось тридцать три раза. Потом знаки прекратили появляться. И я снова услышал голос своего учителя: «Всё, теперь ты можешь писать. Мои знания стали твоими. Попробуй, напиши слово, которое тебе нравится больше всего. » Я подумал, подумал и написал «лес». Долго ли я находился в состоянии двойственности, я не помню. После того, как я написал слово «лес», сознание покинуло меня. Очнулся я с ощущением того, что потерял часть себя. Я сидел за столом, передо мной лежал кусок бумаги и на нём, было написано «лес». Но Алекса в моей голове уже не было. Он сидел рядом и улыбался.
- Что? Не верится?- спросил Грин, кивая на листок - Не верится. Да я и сам брат не верю. Наверное, потянет на нобелевскую премию, а? Давай возьми карандаш и напиши своё имя. Давай, смелее.… Ну, давай же!
Я не думал, что у меня получится, но подгоняемый желанием Алекса я взял остро заточенный предмет под названием «карандаш» и с трудом, неуверенно, медленно вывел «Грсуг». Посмотрел на то, что получилось, и вдруг осознал, что после неестественного для меня состояния которое я пережил, умею не только писать, но и читать. Это удивительное открытие перевернуло во мне всё мировоззрение, я вдруг почувствовал, что я – это не я, вернее я, но только совсем другой. И мне это нравилось. Я с восхищением посмотрел на Грина.
- Привыкай дружище – поучал, мня Алекс – теперь в твоей жизни будет много нового. Я буду с тобой говорить, а ты отвечать мне записками. Коммуникация брат великая вещь.
Слово «коммуникация» я не понял, но то, что я услышал, не знаю почему, мне очень понравилось. После того как Грин побывал в моей голове и научил письму, он стал для меня непререкаемым авторитетом и я делал всё о чём просил мой странный друг. С ним было весело и настолько интересно, что я перестал замечать, как проходил день. Алекс меня учил новым словам, много рассказывал, заставлял писать записки, хвалил и часто повторял фразу: «Молодец, схватываешь на лету» Эти слова ласкали слух, они были такие сладкие.
Как-то утром, когда мы вышли к реке, мой друг присел на камень, снял кепку, вытер со лба мелкие капли пота, скинул с плеч рюкзак, достал из него свою любимую фарфоровую бутыль и чашки.
Он как-то по-особому посмотрел на меня и сказал:
- Дружище, настало время, когда ты должен начать учить меня»
Вайхедик услышал шум, оторвал взгляд от неровных письменных знаков и увидел, как к нему спешит доктор.
- Послушайте - спросил запыхавшийся, врач, – какая у Вас группа крови?
-Первая, а что? – заволновался Вайхедик.
-Больному срочно требуется переливание крови. Ваша группа универсальна.
Срочно пройдемте в кабинет.
Выбежала медсестра, дала медицинские тапочки и белый халат. Вайхедк снова почувствовал себя спасателем. Замелькали двери, ровно покрашенные белой краской. Одна из них открылась. Вайхедику предложили лечь на кушетку, рядом на специальной больничной койке лежал учёный. Уляйне расстегнул на своей правой руке манжет и закатал рукав.
- Потерпите - предупредил доктор – сейчас будет немного больно. – Он перетянул бицепс резиновым жгутом, помазал вздувшуюся вену ватой смоченной медицинским спиртом и профессиональным движением ввёл иглу.
- Всё, всё - успокаивал доктор, снимая жгут – можете расслабиться. Ну, что нибудь удалось узнать о потерпевшем?
- Судя по записям в дневнике, это не учёный, а какой-то абориген, с которым биолог повстречался во время своей работы в лесу, хотя я точно не уверен.
- Но если это абориген, тогда где ваш учёный?
- Хороший вопрос – согласился Вайхедик - придётся возобновить поиски.
В это время, доктор заметил, как лицо Уляйне побледнело, он тут же дал Вайхедику понюхать нашатырь и перестал задавать вопросы.
Отдав часть своей крови больному, Вайхедик почувствовал определённую слабость. Его отвели в отдельную палату и уложили на кровать, застеленную белой накрахмаленной простыней. Рядом стояла тумбочка, на которой лежали вещи Вайхедика и дневник незнакомца. Уляйне открыл в дневнике нужную страницу, вцепившись взглядом в уже привычные закорючки.
«Ты научишь меня ловить рыбу? – спросил Алекс. После того, что он для меня сделал, я не мог отказать Грину в его просьбе, хотя мне очень не хотелось снова пить эту волшебную воду, но я написал другу: «Алекс, я научу тебя ловить рыбу так же, как ты научил меня писать» Грину ответ понравился. Он разлил волшебное молоко в чашки, мы выпили, как и раньше.
Алекс снова появился в моей голове, но теперь я учил его, а не он меня и в этом тоже было, что-то приятное, что-то, чего я раньше никогда не испытывал. Мой друг оказался неплохим учеником. Когда он вылез из моей головы, и я вернулся в нормальное состояние, то с удивлением заметил, как ловко Алекс вытягивал лосося из воды без всякой удочки. Здорово, однако, поднаторел, восхитился я, и почему-то позавидовал Алексу. Ух, и много мы тогда наловили. Особенно Грин старался. Мне - то лов был обычным делом, а вот для Алекса в новинку. Увлечённый охотничьим азартом, он никак не мог остановиться. Я потом объяснил ему, что так к природе относиться нельзя, брать надо столько, чтобы утолить голод. Кажется, он понял. Грину так понравилось у меня учиться, что он решил продолжить свой эксперимент дальше. И я его учил. Жили мы дружно, он мне стал как брат. Всё шло хорошо, пока не появилась она.
Грин в то утро спал крепко, а я поднялся рано и решил пойти в лес, поискать диких пчёл. Ужасно сильно хотелось мёда. На пути мне встретился малинник, а малину я любил не меньше чем мёд и естественно не мог пройти мимо. Помню, меня тогда поразил размер ягод. Обычно мне попадались средние плоды или совсем мелкие, но в этот раз было всё по другому. Ягоды малины клонили ветки к земле. Их размер просто потрясал воображение. Самая маленькая из них была с перепелиное яйцо. Я попробовал сначала, одну ягоду, потом другую. Малина оказалась сочной и сладкой. Я стал срывать ягоду одну за другой и не мог остановиться. Я наслаждался свалившимся на меня счастьем до тех пор, пока не ощутил, что тут есть кто-то ещё. Сквозь зелёную листву, на меня смотрели чьи-то глаза. Мои новые мозги быстро определили, что в них не было ненависти и злобы, но присутствовали испуг и любопытство. Это была Малха. Судя по всему, я ей понравился и она мне тоже. Мы подружились и провели в малиннике пол - дня. Мы молчали, ели малину, смотрели друг другу в глаза и были счастливы. Впервые я почувствовал себя частью чего-то целого. Думаю, Малха ощутила, то же самое. На душе было так же радостно, когда я встретился с Алексом, но радость эта была иной, более сильной, более глубокой что - ли.
Встречи с Малхой стали постоянными, каждый день мы виделись у малинника. Грин не мог не заметить во мне перемены и однажды спросил:
- Послушай, Грсуг, что с тобой? Ты стал каким-то рассеянным. Ты совсем перестал меня учить мудрости леса.
Я не мог врать Алексу и честно написал ему, что встретил Малху. Узнав новость, мой друг залился звонким весёлым смехом, похлопал меня по плечу и сказал:
Э – э – э дружище, да ты я гляжу, влюбился. – Что такое «влюбился» я не знал, но интуитивно чувствовал, что это слово отражает моё нынешнее настроение.
И я с удовольствием написал на листе «влюбился» Алекс прочитал и снова засмеялся:
- Вижу, вижу. Мог бы и не писать. А хочешь, мы и её научим?
Мне почему-то этого хотелось, и я согласился. Так благодаря эликсиру Грина Малха тоже научилась грамоте. Я и Малха погрязли в записках, и нашим любимым словом было пятибуквие «люблю». Грин наблюдал за нами. Что – то записывал в свой блокнот и чему-то радовался, потирая руки. Как-то вечером, когда Малха ушла, и мы остались одни, он наклонился к моему уху и зашептал:
-Послушай, Грсуг, ты многому научил меня, научи ещё одному?
-Чему? – поинтересовался я.
-Научи общаться с Малхой.
-[/h] Зачем? – удивился я
- Видишь ли – как-то возбуждённо, продолжал Алекс – Мне тоже нравится Малха. И я хочу быть тобой до конца. Я хочу испытать всё, что испытал ты. Полная идентификация, понимаешь?
Я не знал, что такое «идентификация», но последняя просьба Алекса вывела меня из себя, я сильно разозлился и написал ему:
- Послушай друг, ты переходишь всякие границы. Я не буду тебя этому учить. И пусть для тебя это останется вечной тайной.
Но Алекс был не тот, кто привык отступать. Он не внял разуму. Грин привык добиваться своего, чего бы это ему ни стоило. И он сказал.
-Если ты не научишь меня, я научусь сам.
Для Алекса эти слова стали роковыми.
Они выветрили из моей головы всё, что пытался вложить туда странный друг, и там не осталось ничего кроме гнева. Я бросился на Грина с такой яростью, будто передо мной был не друг, а лютый враг. Лицо Алекса перекосилось от ужаса. В моих глазах он увидел свою смерть. Грина парализовало от страха. Единственное, что он смог сделать, это закрыть руками своё красивое лицо. Первый удар отбросил Грина к столу, вторым я разодрал ему плечо и швырнул на стену. Тело его гулко ударилось, обмякло и рухнуло на бревенчатый пол. Третьим ударом я бы, наверное, убил его и съел, как это делали братья, расправляясь с врагами, но вид беззащитного, истекающего кровью Алекса, почему – то остановил меня. Наверное, сказалось действие эликсира, я вдруг отчётливо увидел в Алексе себя и ясно вспомнил, как многому он меня научил. Безудержный гнев прошел, и я стал думать, как спасти Грина. Где-то в глубине души я понимал, что мой друг, в сущности, хороший парень. Он любил лес. Я смотрел на Алекса, лежащего, без чувств и вдруг ясно отчётливо осознал, что сам ничем не смогу ему помочь. Внутренний испуг за жизнь Алекса заставил меня вспомнить, что есть ещё такие же как Грин.
Раньше я их видел у реки и обходил стороной. Я решил отнести тело Алекса на берег к водопаду, потому, что чаще всего встречал людей там. Тому, кто найдёт моего друга, прошу, спаси его, помоги и коли выживет, напиши ему, что о нём помнит его дружище. Но если Грин захочет вернуться в мой лес снова, пощады не будет. Пусть помнит, что природа не падчерица и человек не её царь. Грсуг»
На этом запись, сделанная корявым почерком, заканчивалась. Вайхедик, нажал на звонок, и в палату вошла медсестра.
- Срочно позовите доктора – потребовал Вайхедик. Сестра удалилась. Скоро подошёл врач.
- Что случилось? – с тревогой в голосе спросил он – Вам плохо?
- Нет – ответил взволнованный Вайхедик – у меня для Вас есть важная информация. Вы же сами просили, если что узнаю о нём, рассказать вам.
- Так, так, - в глазах доктора засветилось любопытство