4. Путь, Истина и Жизнь. Путь Руфи - 4

                                                          4. СОН-ВИДЕНИЕ

...Глаза Руфи скользили по зеленому склону какого-то холма, медленно поднимаясь все выше и выше. Толпа народа у подножия возвышенности колыхалась в такт глухим выкрикам. Ближе к вершине холма людей было меньше: они стояли небольшими стайками и вели себя тише и как-то испуганно. Воины с острыми пиками рассеялись по песчано-травянистому склону. Все дышало предсостоянием чего-то неотвратимого, грозного и торжественного. «Голгофа», - послышалось незнакомое слово. Глаза Руфи достигли вершины холма, и все ее существо запротестовало, забилось в бессильном порыве помочь Страдальцу: воины поднимали, ставя вертикально, огромный деревянный крест, к которому был пригвожден Человек. Со ступней и кистей рук Его, пронзенных страшными гвоздями, лилась кровь, окропившая, казалось, все вокруг себя.

«Не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания мира...»

«Сей есть царь Иудейский». Его трехметровый крест возвышался над остальными. Глаза Страдальца остановились на женщине, подошедшей со своим спутником ближе. Он узнал ее, то была Его мать. Заломило в груди, спазмы перехватили гортань, но Он нашел в Себе силы сказать ей, указав глазами на своего ученика Иоанна, сопровождавшего Его мать. «Вот сын твой, - сказал Он, а потом взглянул на любимого ученика, - вот мать твоя». Поручив их друг другу, Он вроде бы стал спокоен и отвлеченно поднял глаза к небу.

Крик Спасителя услышала Руфь: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой». Толпа затихла, послышались глухие удары в грудь и стоны прозревших и осознавших происходящее. Померкло солнце, тьма закрыла землю, громкий треск разодравшейся храмовой завесы оглушил собравшихся. Мышцы Человека напряглись от приступов боли, которую испытывала сейчас и Руфь. «За что?» «Почему?», - пронеслось в мозгу женщины. «Это Он, это снова Он, Спаситель». Руфь думала о том, что эта искупительная жертва Творца должна повергнуть всех вокруг ниц пред Ним. Но слышались лишь шипение и злобные выкрики людей, жаждущих кровавого зрелища. Кучка женщин у подножия креста да несколько сподвижников Терзаемого в молчаливом страдании протягивали к Нему руки, будто желая облегчить участь Его плоти. По обе стороны от Его креста были распяты два разбойника. Один в муке своей поносил Его, другой же увещевал первого, предлагая ему помолчать, говоря: «Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое!» Тоска предсмертная, обуявшая разбойника исторгла лучик веры. Руфь услышала ответ Терзаемого: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».

…Руфь давно уже лежала с открытыми глазами, а в голове продолжало звучать: «Элои! Эллои! Лама савахвани? Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты меня оставил?» И вновь голос Истерзанного: «Все предано мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Его Слова продолжали тепло вливаться в сердце Руфи: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя мое легко». …И вновь видение Голгофы настигло Руфь. Она ясно увидела надпись на кресте Распятого: «Сей есть Царь Иудейский».

…Мерно ступая по каменистой почве, Руфь смотрела прямо перед собой. Она немного отстала от Ноемини и теперь пыталась догнать ее. Воспоминания о снах не покидали. Малейшее усилие мысли - и вновь перед взором картины рождения Младенца, пути Страдальца на казнь, Его распятия. Руфь шла, все более осознавая важность своего поступка, необходимость ее пути в Вифлеем. Светлые волосы были стянуты тряпицей, чтобы не мешали, лицо покрылось загаром и пылью, одежды потрепались в пути, обувь она несла в руках, сберегая ее на случай, если придется идти по мелким камням. Не в лучшем состоянии была и старшая женщина. Усталость давала о себе знать, хотелось отдохнуть. Жара не спадала. Однако ощущения беспомощности не было. Душевные силы откуда-то пополнялись. Ноеминь молилась и благодарила Всевышнего за все, что с ней происходит: за недолгое счастье с мужем, за то, что Бог подарил ей сыновей, за встречу с этой изумительной женщиной Руфь, ставшей ее снохой, кроткой, как голубка, преданной и верной.

…Этот странный мир, где творение перестало верить в своего Творца, тревожил Его, ибо будущее этих людей есть неспасение, страдание в вечности, бесследное их исчезновение. Грехи их, как темные силы, обволакивали Его. Люди, страдания и боль за их неведение, их ограниченность и бессмыслие заставляли трепетать всю Его плоть, достигая того предела, который уже несвойственно выносить человеку. Казалось, все зло мира сконцентрировалось в Его теле. Небо затянулось тучами, стало темно, как ночью, однако был еще день...

За грехи всего человечества Спаситель испытывал запредельные мучения. «... Распятый, Один на высоте Голгофы, Тьмой объятой, Страдал Он на кресте, В тоске изнемогая. Но все еще любя, Спаситель, умирая, Молился за тебя. За мир Он пролил кровь, Любил так бесконечно, И умер за Любовь» Д.С. Мережковский «Христос, Ангелы и душа»

Три года ходил он по этой земле, проповедуя, давая людям надежду на спасение, указывая истинный путь к Нему, облегчая страдания, избавляя от боли. И вот теперь они кричат: «Помоги себе сам!» Умирающий просил пить. Вырвалось: «Боже мой, Боже мой, для чего ты меня оставил?» Губка, пропитанная уксусом, протянутая Ему на палке, издевательски коснулась Его губ. Он знал, Он молился, Он верил, страдал и любил их всех здесь, злобствующих, испуганных, орущих, удивленных и тех немногих, кто верил и мучился вместе с Ним. Молитва: «Отче, в руки Твои предаю Дух Мой...» крик. Глова упала на истерзанную грудь. Сердце остановилось. Он был мертв.

Отец не пронес сию чашу мимо. Сын испил ее... всю... до дна!.. «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Эти слова пронеслись в голове Руфь мыслью, закрывающей все остальные. Они жгли ее, почти не давая думать, шевелиться, открыть глаза. Картина Повешенного стояла перед глазами, как рисованная, люди застыли на месте в самых нелепых позах. В движении находилась лишь Кровь Спасителя, Она лилась... Ее было много... Жертвенная любовь Бога к падшему человечеству нашла свое выражение.

Все события этого видения накладывались одно на другое в голове Руфи и повторялись, повторялись. ...Оцепенение проходило, сознание медленно возвращалось к Руфи. Чудные картины, они заставляли и страдать, и вселяли уверенность, и, странно, исчезал страх, всепоглощающий и темный, он уходил, освобождая место для веры, надежды и любви.