6. ПЕРЕПРАВА
Переходить на ту сторону Иордана решено было завтра на рассвете. А сейчас все отдыхали, знакомились, обедали, делясь с каждым своими запасами. Одежда их, грязная и запыленная, также подверглась тщательному просмотру и ремонту. Босые ноги многих были сбиты в кровь. Все отдыхали, оказывая друг другу посильную помощь. Вода Иордана была, видимо, целебной, так как омытые ею ноги меньше болели, переставали кровоточить, мышцы переставали ныть. Словом, отдых врачевал уставших и утомленных. Теплый ветер с моря овевал разгоряченные лица, успокаивал, располагал к молитве. Сначала то там, то здесь слышались благодарственные возгласы Всеблагому Всевышнему. Потом люди, будто сговорившись, собрались все вместе и стройный хор голосов, славящих Бога, понесся ввысь к небесам - Низкие голоса мужчин вторили высоким женским голосам, принимая в самые сердца, очищая, вселяя надежду и веру. Солнце скрылось за облаками.
С реки потянуло свежестью, самые низкие части долины заполнились полупрозрачным туманом. Люди не переставали возносить молитву Всевышнему. Из-за тумана казалось, что они парили в воздухе. Руфь прикрыла глаза, вспомнила своих близких, оставленных в Моаве, и ей стало немного грустно. Ноеминь всегда точно чувствовала перемены в настроении девушки и участливо осведомилась, здорова ли та. Руфь обняла свекровь, поцеловала ее, успокоив. Трогательная забота этих двух женщин друг о друге восхищала окружающих и, видно, каким-то образом положительно влияла на общее настроение людей. Чтобы окончательно успокоить Ноеминь, Руфь взяла кувшин и, спустившись к Иордану, набрала воды. Вернувшись, она встала на колени и омыла уставшие ноги Ноемини, вытерев их тряпицей.
Между тем голоса молящихся то затихали, то вновь с удвоенной силой неслись к небесам, славя и благодаря Всевышнего. Даже птицы будто перестали петь, вся природа затихла, боясь помешать молящимся. Руфь и Ноеминь сидели обнявшись, с закрытыми глазами и молились, молились...
День клонился к вечеру. Надо было позаботиться о пище. Женщины и дети разбрелись по кустарникам, ища съедобные плоды, коренья, древесные побеги. Мужчины поймали в реке несколько рыбин. Все это было собрано вместе, каждый принес свою добычу к столу. Развели костер, сварили рыбу, подобие супа, обжарили на огне коренья. Помолившись, поели и стали устраиваться на ночной отдых. Завтра предстоял трудный переход через большую реку. Особенно далеко друг от друга не отходили, мало ли что... Почти дружно уснули дети, женщины. Мужчины, еще чуть посидев, тоже легли отдыхать. Руфь и Носминь расположились на отдых чуть поодаль от всех остальных, подложив, как и все, охапки собранной травы под голову. Земля была теплой, согревала.
Руфь прикрыла веки, однако это будто не мешало видеть ей реку. Мягко колыхалась вода; тишина ночи убаюкивала ...
... Перед Руфь развернулись время и пространство, она увидела человека, одетого в верблюжью власяницу с кожаным поясом на чреслах, с почерневшим от солнца изможденным лицом, дикий мед и акриды были пищей его, с львиной гривой волос. Он стоял по колено в воде Иордана на том берегу, куда наши путники должны были переправиться. На берегу за ним наблюдалась толпа народа. Периодически от толпы отделялся человек и подходил к отшельнику, стоявшему в воде. «Я глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези ему. Покайтесь, покайтесь, покайтесь, ибо приблизилось царство небесное». Голос аскета зычно разносился над Иорданом и был достаточно убедительным, потому что люди один за другим подходили к Нему. «Сотворите же достойный плод покаяния... Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить все Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно свое и соберет пшеницу свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым».
Руфь поняла, что человек этот лишь предвестник, предтеча. Огнем Божьей правды должен быть опален мир. Это очистительное действо неминуемо, ибо грехи человеческие достигли своего апогея. И мир, погрязший в нечистоте и лжи, с нетерпением ждал грозного вмешательства Творца в творимые людьми беззакония, очищения от грехов, покаяния.
«Я недостоин обувь развязать у Сильнейшего, который придет сюда», -повторял человек в воде. «Я пришел для свидетельства, имя мое Иоанн, -продолжал он, - я свидетельствую о Свете, дабы все уверовали через Него. Я не Свет, но послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Идущий за мною станет впереди меня, потому что был прежде меня».
Весь Вифавар гудел и волновался. Толпы народа направлялись к Иордану, и скоро камню негде было упасть на берегу реки. Поочередно люди подходили к Крестителю и освящались водой. «Я пришел сюда крестить в воде, чтобы истинный свет был явлен Израилю». Народ в волнении ждал. И тут Руфь услышала голос Иоанна, заставивший учащенно забиться ее сердце: «Он стоит среди вас». Люди на берегу суетились, смотрели друг на друга, недоумевая: кто и где? Толпа расступилась. В центре стоял Человек из Назарета. Руфь снова видела Его, Его, Властителя всех ее видений. Она всмотрелась: Его глаза излучали свет, который никто, нигде и никогда не видел. Толпа снова будто потеряла к Нему интерес, Он медленно направился к иорданскому учителю, предварившего Его появление, вместе с другими Он готовился принять крещение. Руфь еще раз слышит слова пророка: «Вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира. Сей есть, о котором я сказал: за мною идет Муж, который стал впереди меня, потому что он был прежде меня».
Обратившись к Мессии, Иоанн сказал: «Мне надо креститься от тебя». Толпа была поражена. Человеческий разум был не в состоянии понять происходящее. Человек ответил: «Допусти сейчас, ибо так подобает нам исполнить всякую правду». Когда крестящийся выходил из воды, «увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него». Раздался голос, звеневший, казалось, в самом мозгу каждого из участников свершающегося. Толпа смолкла, многие пали на колени и молились, благодаря Всевышнего за виденное: «Сей есть Сын мой возлюбленный, в котором Мое благоволение». Люди слушали, уже не различая, звучит ли Голос наяву или для каждого отдельно в сознании. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». И вот эта плоть, в которой людям явился Творец, этот Некто, который больше крестящего, был сейчас пред всеми. Блаженны видевшие, но еще более блаженны не видевшие и уверовавшие. Руфь размышляла, возможно, Он хотел показать, что надо начинать с покаяния, показал, как надо это делать. Мысль женщины сформировалась в некое утверждение: «Это начало Его жертвенной миссии на земле». Сердце Руфь сжалось, она знала, что за этим последует в дальнейшем, она видела. Спаситель прочно поселился в ее сердце. Она молилась.
Была еще ночь, когда Руфь очнулась от сна. Губы ее продолжали произносить слова молитвы, а сознание продолжало жить там, в спасительном видении. «Святы воды Иордана, - думала Руфь, - ибо усмотрел Всевышний их для своего крещения». Руфь взглянула на свекровь: уставшая женщина спала, разметавшись во сне. Сноха заботливо прикрыла ее своим одеялом, встала и медленно направилась к реке. Предрассветная дымка поднималась от поверхности воды. Она умыла лицо, ноги, в кувшине прихватила немного воды для Ноемини: как могла, она оберегала свекровь, заботилась о ней. Первые лучи солнца окрасили воздух и речную дымку в розовый цвет. Зашевелились люди, готовясь к трудной переправе. «Все будет хорошо», - Руфь просто это знала. До нее донеслись слова утренней молитвы. Ее (высокий) тонкий голос присоединился к голосам молящихся.
Молитва неслась к небесам, будто по спиралевидной, восходящей, отражаясь от поверхности воды, каждого листочка кустарника, каждой травинки, преломляясь в солнечных лучах, словно купающихся в воздухе. От этого на душе было тепло и благостно, надежно и спокойно. Смотритель переправы готовился к плаванию по реке, еще раз проверяя и перетягивая веревки, связывающие толстые, освобожденные от веток стволы деревьев. Это было некое подобие плота, приспособленное для переправы через Иордан. По всей поверхности плота тут и там возвышались большие узлы от веревок, за которые можно было удерживаться, если во время переправы будет сильный ветер и большие волны. Сегодня Иордан был спокоен как никогда, все предвещало хорошее завершение предприятия. Все погрузились на плот, занося свои скромные пожитки, равномерно расположились по всей его поверхности. Руфь и Ноеминь достался правый уголок сооружения, где они разместились с некоторым удобством. Рядом с ними находилась семья с тремя маленькими детишками. Один из них, очень подвижный, никак не хотел находиться на одном месте. У окружающих возникали опасения относительно его безопасности. Его падение в воду не замедлило себя ждать. Испуганные крики людей будто подтолкнули Руфь. Она мгновенно наклонилась, по пояс окунувшись в воду, схватила мальчика за черные кудрявые волосы и вытащила его на плот. Малышу сразу же крепко досталось от родителей. Испуганный, он теперь вел себя тихо, как мышка, притаившись около матери и завернувшись в полы ее одежд. Ноеминь помогла Руфи снять одежды, разложить их тут же для просушки, укрыв сноху снятым с себя большим платком. Пустившиеся в плавание утром, к вечеру они уже были на другом берегу. Теперь они находились ближе к устью, течение снесло их к Соленому морю.
Путешественники, благополучно перебравшись на правый берег реки, вновь расположились на отдых, намереваясь утром продолжить свой путь. Руфь, пройдя немного, оказалась на берегу Соленого моря. Тяжелые, густые волны, переливавшиеся при свете луны, лениво перекатывались и лизали песок у ног Руфь. Она решила выкупаться, чтобы смыть с себя усталость и пыль. Когда-то бабушка рассказывала ей, что вода этого моря способна залечивать раны, врачевать душевные болезни, снимать всякие боли. Женщина погружалась в море, постепенно по мере удаления от берега. Теплая вода ласково обнимала ее стройное тело. Руфь почувствовала блаженство и неожиданный прилив сил. Раздумывая обо всем, что с ней происходило, она все больше убеждалась в том, что поступила правильно, отправившись с Ноеминью в Вифлеем, хотя и прежде ничуть не сомневалась в правильности своего поступка и была уверена, что это Всевышний направил ее в этот древний город.
Море словно держало ее на своих ласковых ладонях, омывая и баюкая. Руфь нехотя вышла из воды, постояла некоторое время на берегу, оделась и направилась к месту ночлега своих спутников. Лагерь постепенно затих, лишь изредка доносились сонные голоса детей. Потом наступила тишина, прерываемая лишь голосами ночных пичужек и шорохом ветвей кустарников. Руфь отыскала Ноеминь и устроилась рядом с ней. Лежа на спине, она глядела в темное небо. Большие яркие звезды посылали ей свои лучи.
