Листья

Листья

Тем осенним утром я проснулся рано. Солнце ещё не взошло, но за окнами было светло: так много облетело листьев за ночь. За сквером далеко просматривалась улица. Она стала непривычно просторной - дома её будто расступились.
А листья всё падали и падали. Они устилали двор, тихо опускались на подоконник.
Заснуть я уж больше не мог. Что-то тревожное слышалось в листопаде. Умирают листья. Не так ли заканчивается и наша жизнь человеческая? Незаметно и тихо, но неотвратимо... Не оттого ли в осенние дни столько грусти и светлой печали? Не оттого ли пробуждается в нас жажда деятельности и вдохновение? И я, наверно, проснулся в такую рань поэтому. Осень влекла  куда-то. А куда - не знаю, зачем - тоже не знаю. И я поспешил на улицу, в буйную круговерть листопада.
Листья кружили надо мной, шуршали под ногами. В витринах магазинов тоже стояли ветви с живописными листьями. Газетные киоски пестрили цветными обложками журналов - опять же листья. И во всём этом лиственном наваждении слышалась музыка - величавая, волнующая. Музыка цвета и света, музыка бодрящих запахов и свежести. Казалось, само небо, занимающееся зарёй нового дня, издавало завораживающие фуги. И не понятна была музыка - то ли  это реквием, то ли гимн? На память приходили стихи давно ушедших из жизни поэтов. Выходит, не один я, страдаю, ищу ответа на вечный вопрос: кто мы и зачем мы?  
С этой мыслью я вышел на аллею, ведущую к проходной фабрики. Дорожка здесь была старательно подметена,  просматривались следы  метёлки.
«Зачем  убирать листья, такую прелесть?!» - обиделся я на  дворника.
Но листья всё же были на асфальте – причём, самые удивительные: большие и чистые. К тому же они странно чередовались - жёлтые, багряные, зелёные... Как будто их специально кто разложил. Я так и подумал.
И не ошибся. Среди деревьев вдруг показался человек. Он словно грибы, собирал листья. Они виднелись из карманов его фартука, торчали из нагрудника…   Это был, конечно же, дворник.
Дворник вышел на дорожку и, не замечая меня, продолжал старательно раскладывать листья, будто художник, только не мазками по холсту, а листьями по асфальту.
Такого я ещё никогда не видел.
- Зачем это вы?
Дворник выпрямился. Это был пожилой человек  с седыми волосами и бородой клинышком.
- Иван Фомич шутит, - ответил он и широко улыбнулся, очаровав меня добрым светом своих глаз. – Что малый, то и старый... Скоро люди пойдут на работу. Может, кто залюбуется «моим» листопадом.
Мы присели на скамейку, как давние знакомые, закурили.
- Странно, однако, Иван Фомич, - прервал я молчание. - Не дворник, а - дизайнер...
- Да ничего странного, сынок. Осень настраивает. Хочется дожить свою жизнь, как эти листья.
- Это как так, Иван Фомич? - перебил я.
Старик внимательно поглядел на меня. Под ясными глазами его задвигались морщинки. В них словно билась мысль, которую он не торопился высказать, но которую я с нетерпением ждал. Казалось,  этот добрый человек не только понимает моё настроение, но и знает то, чего не знаю я сам - моё желание...
- Очень просто, мил-человек. Всю жизнь листья отдали деревьям. Отработали своё и смиренно опадают. Не ропщут, не требуют наград... А ещё и нас радуют. Вот бы люди так жили!
- Верно, верно, Иван Фомич, - нетерпеливо снова перебил я. - Люди, как листья. Мы тоже умираем. Но дерево остаётся. Оно растёт и крепнет. Оно бессмертно.  Наше дерево - Россия. Не так ли, Иван Фомич?
С восходом солнца аллея буквально разгоралась. Прошли первые пешеходы, за ними ещё и ещё. И вот уж люди шли потоком. Одни торопились, другие замедляли шаг, удивляясь и радуясь листьям на асфальте.
- Какая прелесть!
Столько хорошего настроения!
А старик сидел тихо, будто и не замечал прохожих. Но я видел глаза его, искры радости в них. Ему было, конечно же, приятно.
- Действительно, очень просто! - радовался и я, что открыл свою истину.
Может, и не открыл, впрочем. Может, получил её в подарок от Ивана Фомича... Но это не имело никакого значения. Моё настроение поднималось вместе с солнцем. И я ликовал.
- Да, - отозвался Иван Фомич. - Ты молод, сколько ещё добра сделаешь людям.  А у меня… - он поднял пучок листьев над головой, - быть может, они последние...
- Последние?!
Старик не ответил.  Он смотрел куда-то вдаль, а, может, в глубину самого себя...
Я тихо попрощался.
И вот снова осень. Снова наваждение . Но я не бываю на той аллее. Я боюсь не встретить там Фомича, боюсь поверить, что в руках он держал тогда действительно свои последние листья.