Сексуальный, когда кричишь, - продолжаю уже вслух и поднимаюсь на нетвердых ногах, - иди ко мне...
- Нет, Нина!, - он хватает меня за локти, оттягивая от себя. Глаза на выкате, руки трясутся, губы дрожат, - это не ты! Я тебя не узнаю! Ты не моя Нина!
Последнее слово взрывает мой мозг. Кровь закипает, и я, с неожиданной для самой себя силой, толкаю его к входной двери.
- Тогда пошел ты!
- Нина.., - Остин бледнеет.
- Я сказала - пошел ты нафиг! Катись отсюда к черту!, - шиплю я и бросаю в него туфлю. Он отклоняется, закрываяясь руками.
- Нинс!
- Пошел вон!, - в ушах звенит от собственного крика, но мне плевать, - не хочу тебя видеть!!!
Выталкиваю его за дверь и с шумом захлопываю ее, едва не прищемив себе пальцы. Смотрю на свое отражение в зеркале: бешеные глаза, следы туши на щеках, всклокоченные волосы.
Я схожу с ума.
И я выгнала Остина.
Черт!
Глава 21. Привычно.
POV Йен
Жизнь.
Все идет, как раньше: часами пропадаю на съемкой, посещаю различные благотворительные мероприятия, общаюсь с новыми людьми, даю интервью, снова тону в съемках, а в итоге - три часа сна, мятая одежда, синяки а-ля мода Йена, да жена, требующая удовлетворения. Вот вся моя жизнь. Туда, обратно и снова по кругу. Самолет, машина, пешком, по телефону. Я даже не помню, когда я в последний раз просто сидел и есть. Понимаете? Это чтобы сесть, именно сесть на свою пятую точку, занять обе руки едой и сидеть, медленно пережевывая пищу. Никогда бы не подумал, что смогу мечтать о такой мелочи. Мои "перекусы" делятся на три вида:
1) на коленях Никки, упорно требующая, чтобы она меня кормила, но все это буквально через минуту превращается в обычный секс с половиной бутерброда в животе;
2) пока я куда-то бегу. Костюм, сумка и какая-нибудь шаурма, от которой я точно свернусь в туалете, но хоть во время конференции мой желудок не будет жаловаться на меня во всеуслышание;
3) прямо во время съемок, так что фраза "Деймон не может есть, когда его убивает" уже срослась со мной, как вторая кожа.
Между тем в "Дневниках" все по-старому: я то в крови, то в отключке, то весьма виртуозно набиваю кому-то морду, то сексуально пью надоевший яблочный сок (все время подумываю заменить его настоящим бурбоном. Может, хоть жить начну), то ору, то ломаю что-то, обещая разнести весь Мистик-Фоллс, если кто-то тронет пальцем чертов гроб Елены, и язвлю. Язвлю, язвлю и снова язвлю. Я даже отвык нормально говорить, все мне надо кого-то послать или обозвать. На меня вешают Бонни, которую я должен раз за разом спасать, что, кстати, я не могу понять: Деймон что, настолько облагородился, что на желает через смерть лучшего друга (предположим, что так) вернуть любовь всей своей жизни? Черта с два! Бонни - это одно напоминание, что рядом нет Елены, что он влочет свое существование без любимой. Пора бы уже толкнуть, пнуть или попросту грохнуть Беннет. Нет, я люблю Кэт, но ведь ее героиня может возвращаться в виде призрака, а? Но отсюда вытекает другая проблема - Елена. Ее не может быть без Нины, а о ней... Я не хочу думать. Не могу.
Я убиваю, вырываю еретикам сердца, раз за разом спасаю задницы своих друзей, крушу несчастную мебель, снимаюсь в одном полотенце, лишь бы повысить рейтинг сериала, но все равно мало: больше крови, больше агрессии, больше мимими, больше всего, мля! Я и так подыхаю, а им все мало... Ну, хоть в гробу покатался, знаю, что меня ждет.
Джули постоянно твердит, что у меня отсутствующий взгляд. Да ладно, женщина?! А я-то надеялся, что бессонные ночи ничерта не изменят во мне!
В какой-то момент я не выдерживаю и прямо во время съемок просто бросаю куртку, заставив Кэндис отскочить, и запираюсь в своей гримерке, по дороге перевернув какую-то часть декорации. В зеркале на меня смотрит бледный псих с всклокоченными волосами, следами косметики и "крови" на лице. Мне уже плевать, что люди думают, глядя на меня, но я взрываюсь, просто взрываюсь, мой мозг давно уже отчалил вместе с совестью и логикой, и я живу в полном одиночестве.
Чисто инстинктивно смотрю на дверь, ведущую в соседнюю гримерку. Вроде бы стоит только постучать, и оттуда покажутся такие же уставшие карие глаза, а на измотанном лице появится слабая улыбка. Мы просто кивнем друг другу, даже без слов, а на душе уже полегчает, и мы будем в состоянии продолжать работать. Но сейчас там пусто. Никого нет.
Страстно хочется ей позвонить, но как я это объясню? "Привет, Нинс, я тут подыхаю. Спаси меня"? Она вызовет психушку, и будет права.
- Йен?, - Пол. Все, конец моей философии и успокоению.
- Да, братишка, - отзываюсь я, в первый раз в жизни представляя, как откручиваю ему башку.
- Пошли. Мы обсуждаем, что делать с беременностью Кэролайн, - стараюсь не хлопать дверью, и мы возвращаемся на съемочную площадку.
- Она как бы должна забеременеть от Стефана, - начинает Плек, - но вопрос в том, как...
- Почему обязательно от Стефа?, - ой, зря я рот открыл, но теперь меня несет, - почему бы ей не залететь от Деймона? Они поссорятся с моим дражайшим братцем, Барби бросится к первому попавшемуся, им окажется Дейка, они трахнутся по старой памяти, и она окажется с пузом. Рейтинги взлетят, у Кэндис выскочат глаза, Уэсли умрет из-за удушения, а я хоть развлекусь, - надо видеть выражения их лиц, - что? Нет? Ну и не надо, - пожимаю плечами, разворачиваюсь на каблуках и ухожу. С меня достаточно.
Бухать, Сомер, ох бухать...
Глава 22. Точки над "I".
POV Нина
Отвратительный привкус во рту. Свинцовая голова. Всклокоченные волосы. Онемевшие конечности. Засохший и размазавшийся макияж. Мятая одежда.
Вот все, что я получаю на эту. Ноги не слушается, руки дрожат, а голова так трещит, словно в ней поселилось семейство саранчи.
И ведь я знаю, знаю, что мне нельзя пить. Не в таких количествах. И вот, пожалуйста - налакалась, как говорится, в стельку. Какой позор...
Проклиная все на свете, кое-как приподнимаюсь с кровати, отбрасываю в сторону изжеванное платье и плетусь в ванную, где, раздевшись, с минуту стою под ледяной водой, но и это не помогает: я такая же уставшая, вымотавшаяся, находящаяся в состоянии ПКП (после крутой пьянки), но вдобавок ко всему еще и замерзшая. Шелковый, негодна любимый халат неприятно липнет к мокрой коже, а тапочки слетают с ног, заставляя то и дело останавливаться.
Вваливаясь на кухню, чувствую себя побитой, потрепанной, ошпаренной кошкой, которой еще что-то вкололи. Перед глазами все кружится, и 90% кофе льется мимо кружки на стол и пол, образуя расплывчатое, неприятно-коричневое пятно. Но сейчас нет даже сил пойти за тряпкой и вытереть жижицу. Обжигая губы и язык, упорно глотаю тонизирующий напиток, который что-то совсем не тонизирует.
Неожиданно приходит озарение. Знаете это чувство, которые, видимо, испытал Архимед, открыв в ванной свой закон. Честно, возглас так и рвется с моих губ, только уж точно не "Эврика!". Мой мозг лихорадочно работает, соединяя кусочки пазла: я проснулась одна, утром не видела Остина, а вчера... О господи!
Так резко вскакиваю со стула, что едва не роняю чашку, поскальзываюсь на луже на полу и, пожимая саднящее бедро, несусь в комнату, проверяя свой телефон. От него ни смс, ни звонков. Вот я идиотка! Набираю номер и прижимаю мобильный к уху, до легкой боли вдавливая его в кожу.
Гудок.
Два.
Три.
- Да?, - спокойный, как всегда дружелюбный голос слышится с той стороны, и я, облегченно вздохнув, тараторю, сбиваясь и повышая голос.
- Остин! Господи! Прости! Я понятия не имею, как я до такого дошла! Мне страшно стыдно! Я даже не знаю, что мне сделать, чтобы ты меня простил! Это было так глупо! Я...
- Нин, - он мягко обрывает меня, - все в порядке, тебе не стоит волноваться.
- Не стоит волноваться?.., - эхом отзываюсь я, опускаясь на кровать.
- Да, я все понимаю, и я давно знал, что должно произойти нечто подобное. Поэтому я считаю, что нам нужно поговорить.
- Поговорить?.., - кажется, у меня звенит в ушах...
- Именно так. Как ты думаешь, ты сможешь быть в ближайшем Старбаксе к часу?
Пару секунд уходит на то, чтобы я, посмотрев на часы, поняла, сколько времени - 11:28. У меня полтора часа на то, чтобы махом преодолеть вековое развитие человека - от неандертальца к нормальному американцу. Маловато...
- Думаю, да.., - все же выпаливаю я, осознавая, что отказ все бы еще больше усугубил.
- Отлично. Тогда увидимся, Нинс.
Я уже говорила, как ненавижу гудки?
***
- Привет, - немного настороженно киваю Остину, когда, спустя 102 минуты, собрав волосы в конский хвост и почти убедив себя в том, что творческий беспорядок на голове может быть модным, захожу в кафе, останавливаясь около столика. Тот сразу же встает и, наклонившись ко мне, легко целует...в щеку. Как старший брат. У меня обрывается сердце.
- Присаживайся, - он улыбается, и на душе становится еще гаже. Чисто механически подоткнув юбку, сажусь напротив него, вцепившись руками в несчастную сахарницу. Прости, дорогая, но все, что тебе остается - это молиться, чтобы я тебя случайно не разбила.
- Что ж.., - глубоко вздыхаю и поднимаю на парня глаза, - ты хотел поговорить.
- Да, - он слабо кивает, - давно пора. Дело в том, что я пришел к выводу, что..,
- Погоди, - не выдержав, поднимаю руку, останавливая его, - прежде чем ты мне начнешь все выкладывать, скажи сразу: ты меня бросаешь?, - честно, у меня никогда не было диалога глупее.
- Я не могу тебя бросить, Нинс, - он поджимает губы, и я на секунду расслабляюсь, - потому что ты уже это сделала, - заканчивает он, и я замираю.
- Что?
- Вчера вечером. Ты меня бросила.
- Нет, - трясу головой, - я...я тебя выгнала, но я тебя не бросала...
- Послушай, - он решительно наклоняется вперед, отбросив с лица прядь волос, - это было именно оно, расставание, и, если честно, давно пора. Честно, я очень старался делать вид, что ничего не замечаю и у нас все хорошо, но я не слепой. Ты мне очень дорога, и я надеялся, что со временем что-то изменится, но этого не случилось. Возможно, существуют люди, которые могут преспокойно жить и радоваться жизни, но я не могу ч тобой встречаться, осознавая, что твое сердце принадлежит мне не полностью. Я верю, что твои чувства ко мне искренни, но ты не стопроцентно моя, - его холодные пальцы сжали мои, легко их поглаживая, - за то время, что я тебя знаю, я понял, что сейчас ты не настоящая, ты играешь, ты актриса, ты в маске, хорошо прилепленной и отрепетированной маске. Я вижу, как ты устаешь, недосыпаешь, выматываешься, все равно продолжая улыбаться, и я невероятно горжусь тобой за твою силу и стойкость. Некоторое время я искал проблему в себе, в наших отношениях, но потом...я просто понял, что, даже не смотря на твою убежденность в отстранении от прошлых отношений, ты все еще зависима от них, от него. Ты все еще любишь его, Нина, - шепчет Остин, и я поджимаю губы, - это увидел даже я, хотя, по логике, я должен был бы отметать все подобные мысли. Но ты дорога мне, я люблю тебя, - он легко поцеловал мою руку, - но я не способен делить тебя с кем-то, пусть даже это будет на каком-то мысленном уровне. Я хочу, чтобы ты была счастлива, но сейчас, даже когда ты упорно изображаешь довольство, я ловлю себя на мысли, что это не то, что тебе нужно. Тебе не нужны тишина и покой, которые я могу тебе предложить. Тебе хочется чего-то безрассудного, сумасшедшего, каких-то выходок, а я, как бы не старался, не смогу дать тебе этого. Долгое время я тешил себя надеждой, что ты привыкнешь,
