Когда в районке появилось объявление о наборе в музыкальную школу, наш подъезд заволновался. Команду из пяти душ(близнецы Колька и Мишка, Виталик, Славка, и я в возрасте от 8 до 11 лет) было решено срочно отправить учить музыке, дабы облагородить, привить, воспитать, а главное отвлечь от лазания по глиняному карьеру, ловле пескарей, пугания соседей беготней по чердаку и бесконечного усовершенствования рогаток , т.к. дошло до того , что у Виталика пугач внезапно выстрелил на школьной линейке, и когда его вывели, то вся школа увидела на рубашке в районе сердца черное пятно. Начался шмон портфелей, штанов, курток , нашу классную увезли на скорой, а Виталика запретили принимать в пионеры. До сих пор, как вспомню его несчастный вид - щемит сердце.
Итак, нас умыли, нарядили и отправили поступать в музыкалку. Слух обнаружился только у меня, и 2 года счастливого детства напрочь выпали из моей биографии.
Стал вопрос об инструменте. В рабочем поселке пианино мог себе позволить только высший руководящий состав, а поскольку мы были на уровне начальника электроцеха, то только баян. Но , чтобы Тульский, по сумасшедшей цене 120 рублей. Родители вздохнули и заказали посылторгом.
Мама притащила баян с почты, про футляр не помню. Новенький, без царапин, сияет грифом и кнопочками. И прислали быстро, буквально через 2 месяца. Меня это не сильно обрадовало. Были надежды, что еще полгода можно пофилонить без домашних занятий…
Но мама очень обрадовалась. Сначала мне было сказано продемонстрировать, чему научилась за 2 месяца . Ну я так, с меланхолическим видом, немножко попиликала. Смотрю мама с умилением смотрит на инструмент, говорю- мам попробуй сама. А ей этого и хотелось- уселась, я показала ей , уже не помню что-то простенькое и она сидела на кухне с баяном часа 2 точно. Я уж и к ребятам сбегала: помогла близнецам похоронить дохлого воробья, а Виталику наделать пистонов для рогатки из гнутой проволоки, потом мальчишки тащили Славкиного пьяного отца до квартиры, а я шла следом и подбирала, спадавшие с ног пьянчужки ботинки и сыпавшиеся из карманов ключи, гвозди, складной метр, грязный платок и остатки зарплаты- опять будет выть Славкина мать: «…на что жить ….свола-ачь…»
Переделав много важных дел, удивившись, что меня никто не ищет, решила заглянуть домой. Вхожу- мама с баяном и уже какую-то песенку пытается подобрать… Вид у меня был озадаченный, а она глянула на меня и вдруг смутилась. Очень смутилась, быстро сняла баян, заговорила про ужин, и что отец скоро и где брат мой мотается( малолетка на 6 лет моложе и тоже свои босяцкие дела).
Ну что тогда я могла соображать своими детскими мозгами? Что знать, про голодное послевоенное детство, где отец погиб, а мать на стройке разнорабочая, а дома усталая и злая от неженской работы, безденежья, отсутствия мужского плеча, а только так- быстро в подсобке, наспех с чужим, и уже не нужна. А маме ни любви, ни ласки, и с 8 лет на девочке стирка, уборка, еда, крики и затрещины за каждую потерянную прищепку и пригоревший суп и заботы о младшей полуторогодовалой сестренке , от материного ухажера на час… Какие уж там игрушки и обучение музыке.
Так же и отец. Купил брату танк с дистанционным управлением. Мы смотрели не дыша, а он с восторгом распаковывал, собирал, показывал как танк едет, поворачивает, поднимает, опускает и как башня… Мама смеялась: ну все пока сам не наиграется, вам не даст…
А папа немного старше мамы. Когда немцы заняли дом, то им : мать, бабушка и четверо детей пришлось уйти жить в пуньку- сарай под соломенной крышей. На огороде оставалась невырытая картошка . Из мерзлой пекли оладики на воде. Есть их можно было только горячими, и назывались они «тошнотики», только горячими. Отец и младший брат , 5 и 3 года, заболели сильно- горячка, понос, но повезло, что в доме у немцев был фельдшер- он и вылечил, и подкармливал потом втихаря детей. Были ли там игрушки? Наверно были. Только я ни разу не спросила какие.
А с музыкой у меня так и не сложилось. Учительница сначала была беременная, и ее то трепал токсикоз, то она приносила на урок селедку и мы ели вместе, иногда ей хотелось мороженого. К экзамену едва осилили «Маленькую польку» Кабалевского. Я отыграла , мне простили огрехи , учитывая, что еле видна из-за баяна и перевели во второй класс. Во втором классе учительницу, оставившую ребенка свекрови, и закрутившую роман с молодым преподавателем по сольфеджио, внезапно на мосту, темной ночью, режет ножиком ревнивый муж( он бедняга так измучался, что сразу с ножиком прибежал в милицию сдаваться). И режет буквально насмерть, и я остаюсь без преподавателя. Меня отдают другому, пьющему, суровому дядьке, который больно лупит меня по пальцам и у меня появляется веский повод расстаться со всей этой музыкой. Значит не мое. Такие дела.
Хороший рассказ! Это наша жизнь...