Нечаянная радость

В знобкой, утренней темени  Она  окончательно продрогла. Да и немудрено-  середина  осени.
Огни подкатившего   автобуса явились  долгожданным спасением.

Места ей  не досталось. Ринулись вперед развязные студенты, Настойчиво протиснулись шустрые старушки  с молочными бидонами- на рынок. Неслышно расселись люди среднего возраста- в поликлинику,  напомнить врачам о застарелых болячках.  Вошли и стали  безденежные мужики, из тех, что  растерялись  в новой жизни, оттого с утра угрюмые. Влетела и загомонила  стайка малышей  с мультяшными  ранцами и розовыми мордашками, пахнущими утренними оладушками. И  много  рабочего люда, спешащего в райцентр по неотложным   делам.
И все  они двигались,  толкались, и заваливались на крутых поворотах, в результате -  Она выбралась из автобуса в  малость  помятом  виде: берет на боку  и  пуговица на  пальто болтается.
Ничего. Берет  поправила, нитку на пуговицу намотала и вперед. Ей   ещё в магазин  надо, купить  пару апельсинов,  в придачу к бульону, яблокам  и   теплым пирожкам.

В отделе фруктов расплатилась и  повернулась, чтобы уйти, но не ушла. Она сделала только шаг от кассы  и увидела Сережу: "Таня?"

Ну, почему? …Ну почему она не встретилась ему весной в новом плащике и в черных,  на шпилечке сапожках, ещё вполне приличных? Или летом, в простеньком, но милом сарафанчике, когда она делает завивку и чуть подкрашивает хной  волосы, так что начинающуюся седину можно и не заметить. Нет, не повезло.

Она  растерянно улыбнулась, потянулась  -  берет  поправить и пуговицу проверить.
А  он,  ничего этого не замечал, и казалось, не мог наглядеться на неё: те же глаза, нос с легкой горбинкой, нежные губы.

Таня оглянулась на кассиршу  и заторопилась: "Пойдем..."
"Подожди..."- Он пошел за ней. "Расскажи, как ты… я тебя  сто  лет не видел..." - придерживая тяжелую дверь, пропустил ее вперед.  

На улице остановились. "Я ничего... работаю в школе, переехала в село... да замужем... нет, механик... детей трое...кто женат, кто учится...А ты как?"

" Да что я...  Так…  небольшой бизнес. В общем, кручусь… Женат… Вот... "-  Он  кивнул. Она повернула голову и   увидела   дорогую машину. Потом наткнулась на острый взгляд, сидящей в ней  красивой женщины. Женщина курила, приоткрыв дверцу, и   не сводя  с них глаз.

Таня смутилась. "Мне пора,.. муж в больнице ждет".
Ей вдруг стало неловко в старом пальто, потому что только теперь в глаза бросились  его  кожаный плащ с асфальтовым отливом, ворот стильной  рубашки, золотая цепочка...

На мгновение дольше он  задержал её  руку и она ушла.
Закурив,   ещё  с минуту смотрел, как она, обходя  стылые лужи, идет через парк...


"Это что за матрешка?"-  красивая женщина смотрела насмешливо.
"Отстань", - вяло отозвался он.
"Нет, правда? Ты так нежно на неё смотрел"…

Промолчал. Они поехали. Впереди был долгий путь. А он решил к утру быть в городе, где его ждала работа.

Справа тянулись магазины, слева - дома, старое кладбище, новая церковь.

"Ну скажи, кто это? Интересно же"-  весело пропела жена.
"Скажу", - просто отозвался он, - Это моя любимая девушка".
"Да ла-адно»… - с притворным безразличием засмеялась она, - Расскажешь?"
"Нет",- отрезал он.

Таня влетела в палату. Засуетилась, заговорила, одновременно успевая менять белье, убирать в тумбочке, переодевать мужа: "Так… полотенце я заберу... бульон ещё горячий… пирожки… простоквашу я подписала..."

"Тань, ты чего такая шебутная  с утра?"-  муж удивленно и радостно поглядывал на жену, поворачиваясь под  ее ловкими руками, одергивающими на нем рубашку.

Метнув на него лукавый взгляд и покраснев, Таня понеслась в туалет - мыть яблоки.

Вернувшись, заговорила с порога: "Как чего веселая: тебя скоро выпишут, мне врач сказал... И погода хорошая"
.Потом застегнула сумку, оглядела тумбочку с пакетами, взбила подушку,  чмокнула мужа в щеку: "Ну все, я поехала.. Сам тут поешь, завтра позвоню..." и убежала.


Мужчина взял яблоко и подошел к окну. С четвертого этажа терапии хорошо была видна дорожка, ведущая от больницы.
Очень скоро он увидел жену. Она повернула голову и махнула рукой, будто знала, что он на нее смотрит, потом скрылась из виду.

Мужчина посмотрел на свинцовое небо, на облетевшие ивы  в больничном парке и раскисший грязный асфальт, подумал: "Примчалась веселая... «погода хорошая»… А  что   хорошего?... Вот и пойми этих баб".
Откусил яблоко и отошел от окна.

Ей  не спалось. В открытую форточку  пело  соседское  радио: "Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края…"
"Ну вот, - усмехнулась она, - Все одно к одному. Сегодня что? День воспоминаний?"
Тогда, двадцать лет назад, эта песенка часто звучала.

Стыдно сказать, но весь день думала об утренней встрече.  Ругала себя. Смеялась: "Дура старая! Ну, с чего сердечко  забилось?  У самой дети  взрослые. А туда же"…

Вспомнила  как он на нее смотрел… Прижала холодную ладонь к горячей  щеке и  тихонько засмеялась.

Да нет. Все это глупости.
Но почему же тогда так радостно и грустно?
От чего волнует забытая мелодия в ночи?

Она    захотела  представить себя на месте красивой женщины в машине...
И  не смогла.

Значит, все правильно получилось, когда разъехались на учебу и письма затерялись.
Или их не было?...
И вообще… хватит…
Завтра она об этом забудет…
А   сегодня....

...Жена спала на заднем сидении. Сергей остановил машину у освещенной  палатки.

Постучал в окошко заспанному пареньку: "Ты хоть магнитофон включи, а то весь товар проспишь". Парень улыбнулся, протянул пачку сигарет.

Сергей присел на скамеечку   и закурил. Поселок ещё не спал,  окна отливали голубоватым светом – там  смотрели телевизор.

Внезапно ему захотелось  оказаться в одном из таких   домов. Пить с семьей чай. Смотреть новости. Решать задачку сыну или дочери объяснять законы  Ньютона…

Из палатки  донеслась музыка, паренек,   послушался совета: "Ты помнишь, плыли в вышине и вдруг погасли две звезды...".

"Странная штука - жизнь. Давно плывешь по течению. Все что хотел, сделал и свое получил. Уже давно ничему не удивляешься и не ждешь ни больших радостей, ни печалей, начинаешь ко всему относиться как сторонний наблюдатель.

Внезапно наступает минута, если быть точным, 4 минуты, и тебя окатывает кипятком неожиданного, нечаянного счастья, от того, что увидел девочку, которую любил двадцать  лет назад»…

Да все он увидел: и оторванную пуговицу, и старенький берет, и морщинки, и бледные губы.

И видел…
И не видел…
Потому что все равно сейчас и навсегда,  это ЕГО ДЕВОЧКА.

Кто теперь скажет, кому и зачем была нужна эта встреча.

И почему 4 минуты могут обесцветить всю прошлую жизнь, и  в душу уже закрался соблазн, нашептывающий, что жизнь он мог бы прожить по-другому, и было бы  у него трое детей и жена любила бы его и в болезни, и в здравии.


Он сел в машину, оглянулся на спящую жену, поправил плед.
Завел машину и выехал на шоссе.

"Да нет, каждому свое. Жена  проверенный человек и  советчик в деле,  несмотря на кажущуюся стервозность. Если честно, то я действительно ей многим обязан. А дети...
Что дети? Сколько кругом бездетных пар..."

Он остановил машину, выключил зажигание.

"Смешно. Детская любовь. Завтра я обо всем забуду. А сегодня..."


....На рыночную площадь они пролезли через погнутые прутья железной ограды.
С танцплощадки неслись плывущие аккорды.
Они  уселись на  стол в дощатом павильоне.

С разломанной  ракитки  в оконце заглянул старый ворон: "Опять молодые и глупые - всю ночь целоваться будут и шептать  глупые  нежности".
Переступил лапками на ветке. Прислушался. В голову полезла   романтическая чушь  и   захотелось издать   томную трель, но  деликатно кашлянул и полетел  к реке.

Уже устали от поцелуев губы и юношеская рука потянулась к пуговичке на блузке, но сверху легла строгая маленькая ладошка: "Нет!"
"Нет?" - улыбнулся он. "Не бойся, голубка моя, я никогда тебя не обижу. Ты ведь будешь меня ждать? Правда?"

... Потом они вышли на дорогу и в лунном свете он нес её на руках до самого дома.

А когда возвращался под утро домой, в голове появилась далекая мысль: "Я всегда буду это помнить". Откуда она прилетела, из какого будущего?

Через  три часа, проезжая на автобусе мимо её дома, он увидел в окне её силуэт, показалось, она махнула ему.

Потом окно заструилось дождем и в него ничего не стало видно. Да он больше и не смотрел.