зрелости, конечно, Смириться надо с тем, что так беспечна, Глупа, смешлива юность и резва. Да, зрелость – и серьёзна, и трезва, \Но думаю, что, всё же, ей негоже, Хоть в мире так давно заведено, Ворчать на неразумность молодёжи. Нам средь крестов не скоро суждено Безрадостное справить новоселье, И зрелость – безграничное веселье Почувствует, хотя б на время пусть, А юность ощутит заботы грусть.\\ Так зрелый муж, хлебнув чуть-чуть вина, Хотел бы это поменять на время. Пусть пляшет зрелость, сбросив знаний бремя, А юность? Что-там хмурится она? Проходит в мире всё, и что грустить нам? Пусть им сейчас обеим будет стыдно, Что каждая в свой собственный черёд, Одна в другой себя не узнаёт. \О будущем, паря в мечтах как прежде, Давно наш Павел уж не говорит. Из смутно замаячившей надежды Кумира он себе не сотворит. Смешны ему былые вожделенья, Нелепы подвиги преодоленья, И юность без улыбки светлой он Давно не вспоминает словно сон,\ А сколько юность знает искушений! Всё новое для юношей магнит. Тьма незнакомых новых ощущений Всё в мире перепробовать манит. Ценил когда-то Павел мненье света, а не спокойствие анахорета, Конечно же, для умудрённых лет Уж ничего на свете лучше нет\ Семейной дружной атмосферы тесной. Так нам оценка черни и властей Становится совсем не интересной, И не влечёт уж нас игра страстей. Мечты нам заменяет жизни знанье. И все перегоревшие желанья Спешит сменить анализ прошлых дел. Ведь умудрённость – зрелости удел. \ Но зрелости за то пенять не будем В мелькании летящих мимо дней, И жизнь учась воспринимать как чудо, Одну нам радость нужно видеть в ней. Уметь тем. что имеем, насладиться , А то, чего привыкли мы стыдиться, На то должны смотреть со стороны, Не видя в прошлых днях своей вины. \Что ж делать, если юность не вернуть нам И веру в чудеса и добрых фей, Видений светлых и предчувствий смутных? Бывает так на склоне наших дней: Хотя бокал шипит вином игристым, набита трубка табаком душистым, но нет здоровья, чтоб вино допить и трубку дорогую докурить.\На книги юности меняем время, стремясь постигнуть жизни суть и смысл, Но знаний лишних ощущая бремя, Дни юности потом жалеем мы, Стирая с книжек пыль. Что толку в знаньях? Не в них есть исполнение желаний. И думаем: Ах, можно б было взять И мудрость всю на юность поменять!\\\\\\\А как наш Павел? Верить в намеренья И в рай, и в ад, в мечты и в идеал Или в пространств иные измеренья, Созрев душой, он рано перестал. И домыслами о природе тайной Пытливый ум свой он не забивал, Как вещью просто иррациональной. Порою легкомысленным бывал. \Считал: идти уж лучше за желаньем. Мир этот создан так, что мы хотим Того, что есть для нас уж в мирозданье, Чтобы найти и насладиться им. Нет смысла быть во всём максималистом, Или единственным протагонистом Добра. Не нужно наших жертв ему. Оно, Добро, живёт назло всему. \Но жаль, что поздно понимают это, Обогатившись опытом своим. Хлебнув печали, побродив по свету, Порою очаровываясь им.\ Вдохнув в себя реальной жизни воздух. Теперь он твёрдо знал, что Ад, он - в звёздах И в том, что чёрным космосом зовём, А Рай –Земля, то место, где живём. \И жизнь даётся нам для наслажденья, И замысла в природе вовсе нет, И все идеи наши–наважденье, И тьма горячая – всего лишь, свет, И «жизнь земная» – так зовётся чудо, И всё берётся в мире ниоткуда, И всё потом уходит в никуда, И все науки – это ерунда \Без искренней и прочной нашей веры, Что примиряет вечно нас с собой. А что религии? Они - химеры! Одарены с рожденья мы судьбой. В свой гений, может, всем нам верить надо? Лишь только в этой вере нам отрада. Мир – пыль в круговороте вещества, А мы на древе жизни лишь – листва. \Средь атомарных разных завихрений Жизнь – это просто хаоса цветок, Одно из многочисленных явлений, Что смоет в бездну времени поток. Он думал: «Вот и я как всё не вечен», В тот час когда рентгеном был просвечен, И мельком череп свой увидел он, И был как Гамлет видом удивлён.
Жизненный опыт
Кто в жизни смог из нас, не знаю, В дерьмо во тьме не наступить. И Павел наш, ища признанья, Хотел других не хуже быть.И в иерархии фальшивой, Где вождь картавый и плешивый, Он, оказавшись, как в дыму Не мог понять, чего ему \Искать среди жуков навозных, Что в банке борются за власть, Плетя интриги, строя козни, Рискуя их же жертвой стать. И, бывший бард и пересмешник, Лишь он единственный был грешник В той шайке бешеной «святых». Но нет давно его средь них.\Он думал, что способен будет Зло переделать изнутри, Но ошибаются все люди -И кто просты, и кто хитры. Так, трансформации партийной Он не дождался, в грязной тине Жить и барахтаться устал, И притворяться перестал. \Карьеру делать было тошно, Что думаешь, не говорить, Чтоб не сказать чего оплошно, В поступках осторожным быть, Идей гнушаться европейских, Молчалин с мудростью житейской, В неписанных законах спец, Естествен тут, пусть и подлец. \Пропорция средь нас привычна Циничной части к остальной. Когда бы были все циничны, Мы все бы вымерли давно. Неандертальцы -те, быть может, Не знали сантиментов тоже, Так что же, где они сейчас? Есть, к счастью, «лохи» среди нас. \Для циника всегда так просто Устроить жизнь за счёт других. Мир этот словно бы и создан Был специально для таких. Нет справедливости, конечно, И циники всегда успешны, Цинизм хоть Павел не любил, По-русски он разумен был.\И если раньше жил как инок, То ныне денег он хотел. Росли потребности, но рынок В те годы быстро опустел. И он одну имел заботу: Побольше денег заработать Не так, чтоб что-то накопить, А зарабатывать, чтоб жить.\Вернувшись в город, он находит Всего на свете дефицит, В труде пустом проходят годы, И призрак нищеты висит. Но он в бездействии воспитан, И хоть замучен бедным бытом, Он жизнь не может изменить Не зная, как иначе жить. \Евгений, помните, за дядей Подушки ехал поправлять И Павлу тоже было надо Д
олг уважения отдать. К старушке ветхой одинокой, Нашедшейся родне далёкой, Он часто должен был ходить И в скуке время проводить: \Готовить, убирать. Стараться При том старухе угождать, Во всём согласным притворяться И, грешным делом, так же ждать, *** Когда получит он наследство: Не бог весть что, но всё же средства… Квартирку, старое добро И накладное серебро.\ Хотя капризная старуха Богата некогда была, Согласно очень старым слухам. В войну за хлеб распродала Всю антикварную посуду, Меха, серебряные блюда И простыни. У степняков Меняя всё на молоко.\ Вот потому жила аскеткой, Молитвами кончая день, И память мучила нередко, Моим стихом сгоняя лень. Почти до гробового входа Слова, что вечная природа Останется красой сиять, Она любила повторять.\Его ж нередко попрекала Она за леность и за нрав, На клад бесценный намекала, Лишить его грозилась прав Наследовать по завещанью. То вдруг давала обещанье Сказать, в чём деньги все хранит, Загадочный имея вид.\Но он не верил в эти сказки. Едва её похоронив, Всё ж пожалел, что не был ласков, К наследству сразу стал ревнив. Ища сокровища повсюду, В чулане заглянул в посуду, Кровати трубки распилил, Сундук на части развалил,\Найти надеясь дно двойное. Он всё перевернул вверх дном, Пытаясь место потайное Найти, мечтая об одном: Разбогатев, заняться делом, Стать независимым и смелым, Чтобы достойно, честно жить, Не унижаться, не просить.\Но были поиски напрасны, Он даже книжку полистал, Которую старинной вязью В монастыре дьячок писал. В былые дни за книги эти Давали звонкую монету Стада, поместья, табуны, Но нынче нет у них цены.\Так думал он недальновидно, Не видя в ней с богатством связь Вот нынче было бы обидно, Над книгой древнею склонясь, Когда б почти в мильон зелёных Знаток из самых умудрённых Ту книгу б скромно оценил И Павла б этим раздразнил. \Теперь, я думаю, вам ясно, Что Павел много потерял, Когда покойницы напрасно Намёкам он не доверял. Что мог он, цену книги зная? Как и народ, невыездная Та книга старая была, И вряд ли б что она дала.\А вдруг, подобно Ко-хи-нору, Став целью хищных богачей Несла б владельцам смерть и горе Сияньем мертвенных лучей. И он звеном в цепи кровавой Мог стать, когда б себе оставил Сокровище проклятых лет, Чей ныне потерялся след. Но к лучшему всё в мире этом, Хоть невезением подчас Считать потерь и бед приметы Неверье заставляет нас И ходу жизни подчиняться. Наш Павел мог сопротивляться, Был и решителен и смел И в бизнесе бы преуспел, \Да только бизнес пресекался До Перестройки на корню И преступлением считался, Хоть мог бы прокормить страну. И, может быть, ещё за это Так не любила власть Советов Рабочих собственников класс, Что жил, как заводной, крутясь,\В нехудших странах, уж поверьте, Толь к лавочке, толь к ремеслу Раз приковавшись и до смерти. Но лишь поэтов к их числу Я б не причёл в моей Отчизне. Им роль Христа дана при жизни - Пред совестью святыми быть И грех народа искупить. \Но не был он готов к той роли. Он множество писак знавал, Но не завидовал их доле. Из тех, кто сносно рифмовал, Не всякого считал поэтом, Кто числился в сословье этом, Но был рабом своей тщеты, Предав надежды и мечты. \Поэт – он ненавистник власти, Поэт свободен и в тюрьме, Хоть сердце правда рвёт на части, Он в убеждениях кремень, Он, капли фальши не приемля, Живёт, лишь этой правде внемля. Как следует поэтам жить, Чтоб это званье заслужить. \В Европе буржуа – писатель. У нас же он - аристократ, Идеалист, к тому же, кстати. Любовь он воспевать бы рад, Хотя готов он хлеб насущный Работой иногда и скучной В реальной жизни добывать, И трудности одолевать. \Но труд простой от вдохновенья Поэт умеет отличать, Профессионализм и деньги Не будет наш Поэт мешать. Ну, хорошо, коли заплатят, А не заплатят, это значит, То, что читатель среди дел До пониманья не созрел. \А что душа? Знать, свято место Терпеть не может пустоты, И при Советах в знак протеста Надели многие кресты В противовес партийной схеме. Запретный плод он ел как все мы: И в церкви веру стал искать И схему тем ниспровергать.\Смысл жизни стал искать он в Боге, В смиренье, службах и постах. Пять книг прочёл он понемногу, Вполне благочестивым став. И с ними ум его мирило, То, что описано там было Противоборство высших сил, Что он в фантастике любил. \В духовную реальность бегство, Где вознесенье в высший мир – Метафора, которой с детства Как будто чуду верим мы. Победу смерти мы не силах Признать и верим - из могилы Вознёсся тот, кто нас спасёт И нам бессмертье принесёт.\ Но церковь показалась тоже Ему похожей на райком, Секретари с попами схожи, Те не стучали кулаком, Но, всё ж, водили грозным оком. Почувствовал он одиноко Себя средь верной паствы их, В ней братьев не признав своих.\Крестясь и пятясь от амвона, Подсвечник с сотнею свечей Чуть не свалил он у иконы. То знак был лучше ста речей. Раз в «Сён – Рикё» хотел уйти он. Но был ленив и не активен. В костёл порою забредал, И веру греков он предал.\Его, конечно, задевали Цинизм властей, покорность масс, И он причину всех печалей В системе видел, а не в нас. Себя он винтиком не видел Народа ль, партии ли, вида ль. Он каждого творцом считал, Чей час покуда не настал.\Он понимал, что гений людям Способен дать лишь случай – бог, его же воплощенье- чудо. Один лишь случай только б мог Помочь создать такое средство, Чтоб зависти и злобы вместо В
