(миниатюра в диалоге)
- ЗдорОво, хрен кукушкин! Это я, Лёлик! Как дела-то?
- Дела? А какие могут быть у меня дела? Я же, в отличие от некоторых (не будем показывать пальем конкретно кто) в завтрак по четыре порции геркулесовой каши на молоке и со сливошным со смаслом не пожираю. И по литровой кружке кефирию мне каждый день с самого с ранья не набуровливают. И в обед по восемь половников борща – это тоже не про меня, любимого! А в ужин – полбака макаронов по-флотски и бидон киселю! И хлеба каждый день чёрного и даже белого я кушаю всего по паре совершенно скромных кусочичков, а не как некоторые, не буду показывать конкретно пальцем кто, которые имеют возможность просто-таки нахально пожирать его и в завтрак и в обед, и в ужин, и даже ночью, под одеялом, в самых невиданных количествах и без всякого стеснительного ограничения. Хоть прямо целый поднос этот кое-кто в одну свою аппетитную пожирательную утробу запихает – и ему за это ничего не будет! Ничегошеньки! Вот отсюда и ответ, какие мои скорбные дела.
- А чего ты сразу развонялся-разскорбелся-то? Я чего, напрашиваюсь, что ли? Я чего, виноват, что мои товарищи по палате больничный корм не употребляют, потому что им из дома каждый день чуть ли не мешками домашнего корма приносят?
- Ага. Значит некоторые, не буду показывать конкретно пальцем кто, ещё и из ихних болезненных мешков подъедаются? Великолепно! Вот это больница! Вот это я понимаю – здравоохранение! Всё для человека, всё во благо человека и его ненасытного утробного аппетита! Прямо какой-то образцовый свинооткормочный комплекс, а не культурное лечебное учреждение для скромных тружеников! И когда тебя оттуда выпишут?
- Пока ещё не говорят. Может, только через недельку. За примерное поведение и нормализовавшиеся анализы.
- А я и не сомневаюсь, что за примерное. Всю больницу кое-кто, не буду показывать пальцем, обожрал, поэтому и за примерное. Конечно! Не за бандитизьм же со взломом больничного пищеблока! Чего его взламывать, если прямо в постелию приносят! Без всяких анализов!
