- Ну, не переживай ты, мама, - успокаивала Настя мать свою, Нину Кирилловну. – Извелась ты совсем. Уж чему быть – того не миновать. Один день с Витей – да мой!
- Если бы не болезнь твоя, Настенька…
На этот «деликатный» недуг и не пожалуешься, кому попади. Мочатся больные энурезом по ночам. Вот и Настенька с самого детства страдает этой болезнью. И взрослою стала – а всё одно. Врачи и «целители» легко определили причину недуга: девочка перенесла тяжёлую психическую травму.
Уж куда тяжелее?!
На четвёртом году жизни Настенька по неосмотрительности родственников увидела своего обезображенного папу-утопленника. От ужаса она потеряла сознание. С того дня и началась болезнь.
Нина Кирилловна изо всех сил старалась сохранять втайне от сверстников недуг Настеньки. Она любила дочку до коликов в сердце, до неописуемого восторга радости в душе. Такой красавицей возрастала Настенька – не налюбуешься! И правильные черты лица её, и фигура, и приятный тихий голос – всё подчёркивало в ней скромность, доброту и кротость. Нина Кирилловна и по ночам любовалась Настенькой, часами просиживая у её постели. Хотелось в критический момент разбудить дочку, научить её просыпаться в нужные минуты.
Но, увы!
А время шло, Настенька вырастала и хорошела. Уже многие парни заглядывались на неё, добивались внимания и дружбы. Переживаниям Нины Кирилловны и вовсе не было конца. Она даже представить не могла свою дочь замужней.
- Уж ты никого из парней близко к сердцу не допускай, Настенька, - однажды с волнением упредила мать. – Очень больно потом из сердца-то любовь вырывать?!
- А я, мама, и не допускаю, - спокойно ответила Настенька. – Я только Витю Огнева люблю.
- О, Господи! Когда ж ты успела влюбиться?! Огнев то в институте в другом городе учился, то на далёкий Север «Газпром» его позвал. Между вами – вечная мерзлота…
- Я его, мама, с седьмого класса люблю. Мы перезваниваемся. Мерзлота – не помеха. Я жду его и дождусь…
- Вон оно как! У тебя, Настя, прямо «Алые паруса» в голове!
- Ага! Только Витя не на парусах придет за мной, а на Северном Сиянии прилетит.
И прилетел Огнев в прошлом году. Не на Северном Сиянии, разумеется, прилетел, а с пересадками на обычных самолётах. Главное, дождалась Настенька! И жизнь у Птицыных забурлила, как в нескучном кино. Вскоре Настенька вышла замуж, и молодожёны уехали на Север.
- Не переживай, мама. Один день с Витей, - да мой.
Но как не переживать, как не расстраиваться?! Как сложится жизнь молодожёнов? Скрыли от парня болезнь. Вместе с полярными ночами будут у него «Мокрые ночи». Грешно получилось.
«Боже! прости Настеньку».
Нина Кирилловна каждый день молилась за дочку, и каждый день ждала плохих вестей. Не уживутся молодожёны. Разведёт их энурез.
Однако, прошёл месяц в тревожном ожидании, минул другой… Судя по телефонным звонкам, закончился бесконечный полярный день. И началась полярная ночь с фантастическими фейерверками Северного Сияния. Настя часто с восторгом рассказывала матери про эту неописуемую красоту.
- Да что ты, Настенька, мне - о Северном Сиянии?! Про себя расскажи. С Витей как поживаете?
- Скоро у Вити отпуск. Прилетим – всё расскажу.
Наконец, прилетели! И столько, тепла привезли, даром, что северяне!
- Мама, гляди, какую форель крупную привезли. Сейчас картошечку в мундире поставим, - выкладывала Настенька гостинцы на стол, - А вот палтус копчёный – тоже норвежский… У нас на Севере много чего норвежского продают. Соседи мы…
- Шапку песцовую примерьте, пожалуйста, Нина Кирилловна, - разбирал другую сумку Виктор.
На стол ложились гостинцы, а на диван складывались подарки.
- Вот дублёнка для вас, Нина Кирилловна, а вот - унты - настоящие ненецкие…
Мать не находила слов благодарности. К горлу её подступал спазм слёз. И всё более хотелось спросить, как молодожёны уживались вместе с болезнью эти долгие месяцы.
- Витя! – наконец не выдержала Нина Кирилловна, - ну, к чему ты тратился на дорогие подарки? Лучше бы Настеньку подлечил…
- Настеньку? – опешил Виктор.
Настя тоже оторопела. «Ну, зачем ты, мама, об этом? - укорял её взгляд. – Витя не знает ничего». Да и сама Нина Кирилловна осеклась вдруг. «Опрометчиво сказала!». Неизвестно, чем бы закончилась эта «немая сцена», если бы не зазвонил телефон.
- А причём тут четвёртая скважина? – вышел с мобильником в прихожую Виктор.
- Ну, зачем ты, мама, про болезнь? – метнулась к матери Настенька. - Нет никакой болезни.
- Разве не было «мокрых ночей»?!– обняла мать дочку.
- Ни разу, мама! Не знаю - почему.
- Настенька!
- Всё хорошо, мама, будто Северное сияние у меня в душе.
- Настенька!
- Мы ребёночка ждём, мама.
- О, Господи! Услышал ты молитву мою!
Нина Кирилловна не могла больше сдерживать гнетущий спазм в горле. Под видом отнести шапку в свою комнату, мать выбежала из гостиной. Слёзы радости хлынули по её щекам. Она распахнула форточку. Зимний город уже зажёг огни. Сияли уличные фонари, светились окна домов, мельтеша, всюду сверкали нескончаемые автомобили. Огни отражались в гололедице на дорогах и тротуарах. От слёз они множились, размывались до сплошного фантастического свечения.
«Северное Сияние» - мелькнула мысль.
- Мама, ты чего ушла-то? – с большой картонной коробкой вбежала Настенька. – Попробуй конфеты норвежские «Северное Сияние». Посмотри, какая красота!
- Да, уж, Настенька, - отозвалась Нина Кирилловна.
Но слёзы застили глаза, и мать не разглядела красивую картинку на коробке конфет. Душа её млела от тепла своего Северного Сияния.
