Открытие

Для Зубова новогодние каникулы не тянулись так томительно, как для большинства граждан.
Конечно, развлечения в виде употребления водки,  поедания салатов и запускания петард  утомляют более любого тяжкого труда, а за упадком сил, как известно, следует депрессия. Именно в ней многие и оказываются к исходу мучительных праздников, которые не были б мучительными, если бы граждане проводили время с умом - посещали выставки, концерты, занимались спортом и т. д. Тогда они бодро дошагали бы до конца дарованных заботливой властью каникул и не знали бы уныния. Но все у нас не так... все через одно место...
Зубов был исключением. Хоть на лыжах и не катался,  ЦДХ на Крымской набережной не посещал, в кинотеатр на "Елки 1914", как призывала реклама, не ходил, но и "водку не пьянствовал", холодцом не объедался.
Свободное время свое он посвящал хозяйству, то есть дому. Заниматься домом: чинить, вешать, сооружать, ремонтировать было его любимейшим делом. Согласитесь, бесценное качество для мужчины и мужа. Подруги жен таких мужиков уважительно говорят о них: "Додельный..." и в какую-то даль отправляют взгляд и сталкиваются там с чем-то приятным.
Почему же ни с одной из жен ему не повезло?!
Так с грустью думал он иногда о Насте и Зое. Кстати, Зоя была подругой Насти и второй его женой. Вместе они пробыли недолго. Жизнь с "додельным" Зубовым представлялась Зое необычайно уютной, а кончилось все тем, что на прощанье она бросила ему: "Сдохнуть с тобой впору от тоски!"
Зубов остался в недоумении: чего ей не хватало?!
Ну, а если честно, то и она не слишком-то его устраивала: готовила плохо, дома была неряха... Ну да, поначалу Зоя сильно его возбуждала этим своим "разобранным" видом: то не заметит она свалившуюся с плеча бретельку и вывалит ненароком из сорочки тяжелую грудь, то, присев, сверкнет трусиками... А потом ничего этого не стало - дебелая баба и только! В общем, расстались они без сожаления.
Иное дело - Настя, первая жена. Брак с нею длился пять лет, они нажили дочку, у них был дом, налаженный быт. И вдруг оказалось, что все это благополучие - лишь иллюзия Зубова! То есть был очаг - крепкий, кирпич к кирпичу, - и за тем, чтобы он таким оставался, Зубов неустанно следил, но не замечал, что огонь там едва теплится...
"Чем я ей не угодил?! - удивлялся Зубов. - Откуда в людях такая неблагодарность?.."
Но не только неблагодарной оказалась Настя - еще и жестокой. Ее вдруг прорвало неприязнью к Зубову, о которой он даже не подозревал. Прорвало в одночасье - когда уходила к другому мужчине.
Забрала с собой все -  мебель, посуду... На возражения Зубова лишь презрительно усмехнулась:
- Успокойся, самое ценное - твой инструмент - я не трону...
Ну, положим, не всю мебель и не всю посуду вывезла Настя, возмущало другое: она прихватила люстру, которая была для Зубова памятью детства. А, главное, эта люстра давно уже нигде не висела, а лежала на антресоли, ожидая переезда на дачу (впрочем, дача принадлежала Настиным родителям, так что с люстрой все равно пришлось бы расстаться. И тем не менее...)
В очень далекие 60-тые годы прошлого столетия ее подарили на новоселье тетя Соня и тетя Надя матери Зубова, то есть своей сестре. С первого взгляда Петя Зубов был потрясен ее роскошным видом. От серебряной короны, венчавшей люстру, стекали к пяти матовым шарам-плафонам нити хрустальных бусин, а ниже множество таких же нитей, чуть провисая, разбегалось от центрального стержня к опять же серебряному ободу, который к этому стержню крепился и служил завершающим элементом всей конструкции. О том, что серебро было мельхиором, а хрусталь обычным стеклом, Петя, естественно, не знал.
Тем не менее, выглядела люстра торжественно, а по прошествии многих лет и вовсе оставляла впечатление старинной изысканной вещи, хотя являлась лишь удачным продуктом советской дизайнерской мысли.
Когда 8 января Зубов увидел ее на "блошином" рынке, у него от неожиданности и восторга замерло все внутри. Это была именно та самая, а не такая же люстра! Знакомая до боли царапина на короне являлась тому доказательством.
Переждав, пока ровно не забилось сердце, он произнес вопрос, минуту назад ставший для него самым важным:
- Сколько стоит?
Продавец, сметливо блеснув глазом, ответил, и у Зубова опять все замерло внутри - на сей раз от упавшей в сердце тоски - таких денег он не имел...
И дело не в том, что всего 450 рублей находилось в его кошельке (да и зачем ему было брать с собою больше, если он направлялся за саморезами, а на толкучку забрел случайно, по пути в магазин). Дело в том, что и дома у него не было названной суммы!
Зубов повернулся, пошел прочь, но вспомнил, что рынок - место, где нужно торговаться. На обратном пути к продавцу - бородатому мужику в варежках - он решил действовать без стеснения. Глядя в красное, под клетчатой кепкой лицо спекулянта (а кто же он еще!), Зубов назвал ополовиненную первоначальную сумму, и мужика даже покачнуло от такой наглости, а, выражаясь образно, просто свалило с пьедестала, откуда он правил бал.
- Не... Ты что... - медленно приходил в себя продавец. - Это ваще...
Наконец, он мотнул головой и сказал, как отрезал:
- Нет, не договоримся мы...
         Но Зубову было уже ясно: он купит люстру во что бы то ни стало!
Почему она сделалась ему так необходима? Как если бы, обретя ее, он вернулся бы в свое беззаботное прошлое. Но это невозможно, да и зачем? Чтобы снова изведать радость ожидания взрослой жизни? Из детства - этого предбудущего - будущее всегда видится светлым...    
Заманчиво, приятно, но только если забыться... Нет, в детство ему не нужно, он уже хорошо знал его продолжение, к чему обманываться? Тогда зачем?
Ответа не было, но была убежденность, что люстру эту ему обязательно нужно выторговать.
- Ладно, - сказал Зубов. - Накину еще тысячу.
- Мужик, ты в своем уме? - возмутился продавец. - Это же девятнадцатый век!
- Всего навсего 60-тые годы 20-го века, - спокойно возразил Зубов.
Продавец изумленно уставился на него, а Зубов понял, что попал в самую точку и теперь-то уж дожмет барыгу. А то, что продавец, возможно, вполне искренне заблуждался или просто не ожидал такого быстрого и беспощадного разоблачения, не имело никакого значения.
- Это моя люстра, - продолжил Зубов. - Я ее с детства помню, по этой царапине узнал. Бывшая жена при разводе все себе забрала и люстру тоже. Выходит, не нужна она ей была, раз продала. Не пойму, - как бы неожиданно в себя окунулся Зубов, - зачем она ей понадобилась? Чтобы мне насолить?
- Значит, и у тебя бывшая все конфисковала? - обрадованно подхватил продавец. - Из дома-то хоть не выставила?
- Нет, к новому мужу переехала.
- Ну, тебе еще повезло. Моя меня просто выгнала. Вот так! Как будто ни дома, ни семьи никогда не было. Дети-то есть?
- Дочка. Взрослая уже. Мы с ней дружим... Ну, так люстру продашь?
- Накинь еще тысячу. А то я совсем в прогаре буду.
- Договорились. Сейчас за деньгами смотаюсь. Я скоро.
Но помедлил идти.
- Где ж ты живешь? – спросил у продавца.
- У матери.
- У тебя мать жива? Счастливый...
- Я-то да, а вот она, по-моему, не очень... - грустно улыбнулся бородач.
* * *
Зубов поставил принесенную люстру на стол, снял бумагу, в которую она была завернута, попятился к дивану и сел.
На душе сделалось тепло, вспомнились родители, праздничные застолья с родственниками и друзьями семьи, бабушка - иногда строгая и всегда добрая, жалеющая: "Что ж ты у меня молчун такой?" - гладила она его по голове шершавой ладонью; брат ее вспомнился - дядя Егор, любивший выпить и побалагурить; вспомнилась девочка, ненадолго появившаяся в их дворе... Как ее звали, он забыл, а образ ее запечатлелся каким-то размытым рисунком, в котором ясно различались только ореховые глаза, короткая синяя юбочка и белые гольфы. Обычно воспоминания о ней не приходили, как теперь, в общем строе мыслей, а откуда-то подкрадывались и, неожиданно явившись, исчезали.  
Впрочем, случалось это крайне редко. И еще реже она ему снилась. Хотя, может, снилась и не она. Сюжетов снов Зубов не помнил, но помнил, что рядом с кем-то очень похожим на нее было ему неизъяснимо хорошо, как если бы его любили всей душой...
Удивительный мираж! А девочка в нем - только причуда создающего это видение мозга. Странно, что она вообще осталась в памяти Зубова. Ведь всего несколько дней провели они вместе в обычных детских играх, пока девочка гостила у кого-то из родственников, живших во втором подъезде.
Мозг иногда бывает изумительно нелогичен. Зубов однажды поразился, обнаружив в памяти номер телефона одноклассника, с которым он даже не дружил, а так... звонил узнать уроки, когда болел. Ну вот зачем ему надо было держать в голове телефон человека, с которым они давным-давно жили в параллельных мирах?! Да и таких-то номеров - Б-7-32-67 - много лет уже не существовало в Москве! А еще он почему-то отчетливо помнил лицо продавщицы из молочного магазина, бывшего когда-то на улице Чаплыгина, - туда мама посылала его за сметаной. Полноватое, с припухшими веками, комочками туши на ресницах - обычное лицо усталой женщины средних лет...
Мысли от продавщицы логично перетекли к содержимому холодильника.
Зубов встал, открыл его дверцу. Ничего, пару дней протянет, а там и конец этим непогожим каникулам. Можно будет занять на работе денег у Морозова, да и зарплата скоро...
Он совершенно не жалел, что отдал за люстру все имевшиеся в доме деньги. Наоборот, считал большой удачей ее покупку, и то еще, что не успел потратиться в магазине, отчего осталось у него 450 рублей. (Дойди он до магазина - и обязательно купил бы не только саморезы для крепежа новых полок, но и еще что-нибудь - обычное дело... А полки подождут!).
Очень ему пригодились эти деньги, потому что произошло вовсе не то, на что он рассчитывал, а то, о чем у него и мыслей не было: уволили его! "Сократили" прямо в первый же рабочий день! Правда, не его одного - весь их отдел, но это мало утешало, к тому же занять у Морозова он теперь не мог. Ну да, им всем обещали выплатить выходное пособие, но не раньше, чем через неделю.
* * *
Каникулы продолжались... Несколько дней Зубов провел в поисках работы. Звонил по объявлениям, рассылал резюме. Все впустую. Он понял: дело в возрасте. Притом что ему даже пятидесяти не исполнилось! К этим годам у человека прочные знания, основательный опыт, но для нанимателей главное, чтобы «машина была с малым пробегом»!  
И все же логика в этой, на первый взгляд, несуразице есть: не выжмешь много сока из того, кто немолод. Российский деловой люд, чтобы не отставать от всего капиталистического мира (не дай бог!) твердо следует этому циничному принципу наживы (небось, тоже не лыком шиты!). Однако известная потогонная система хороша для конвейера и бессмысленна там, где работает мозг, а не мускул. Но все равно - знай наших!  Прискорбно, что в российских условиях такая зараза, как глупость, быстро становится эпидемией... И вот уже хозяин фирмочки по продаже надувных лодок воротит нос от кандидата на должность зав. складом (это не Зубов), только потому, что ему сорок девять с половиной лет, а его сверстник сможет устроиться на работу инженером только по большому блату (это Зубов, но у него нет блата). При этом - замечали? - у нас  охотно берут в охранники