пенсионеров. Забавными парадоксами полна российская жизнь!
Впрочем, Зубов не считал их забавными.
У дверей офиса он столкнулся с выходящим оттуда Морозовым.
- Нет денег, - сурово объявил тот. - Говорят, дней через десять появятся... Врут, конечно.
- Конечно, - согласился Зубов. - У тебя как с работой?
Морозов махнул рукой и, подняв воротник, зашагал навстречу поднявшейся метели.
Вечером забежала дочка.
- Пап, я где-то наушники посеяла... О! - остановилась она, увидев висящую люстру, - достал с антресоли?
- Ее там давно нет. Просто купил. Такую же...
- Погоди, папка, погоди... Я люстру видела, когда елочные игрушки доставала.
Лена взяла стремянку и поднесла ее к антресоли. Но не к той (их было две), о которой думал Зубов.
- Вон же она! Сам посмотри!
Не стоит передавать слова, пришедшие на ум Зубову, когда среди всевозможных вещей отложенного спроса увидел он матовый плафон.
А еще стыдно стало и досадно. Стыдно, что думал о Насте плохо, досадно, что деньги зря потратил. Что ж, вот тебе наказание за пустой навет!
- Как там мать? - спросил он, провожая Лену до метро.
- Да нормально...
- Ну привет ей передавай.
Лена вскинула на него удивленные глаза:
- Ты чего, пап?
- Ничего. Просто передай привет и все.
- Ладно, передам.
Некоторое время Лена шла молча, озадаченная переменой в отношении отца к матери. Потом вдруг прыснула:
- Что ж ты будешь теперь делать с двумя люстрами?
Зубов ответил не сразу:
- Странно, а царапина точь-в-точь… Продам одну назад. Ну, верну тому, у кого купил, - и через паузу добавил: если повезет...
* * *
Ему повезло, но не сразу - так бывает...
- Не, за те же деньги назад не приму, - категорично заявил бородач. - Извини, бизнес!
- А за сколько возьмешь?
- Пару тысяч скину.
- Согласен, куда деваться? В кармане всего пятьдесят рублей...
- А что так?
- Уволили меня, а новой работы найти не могу...
- Хреново... - посочувствовал мужик и, подумав, сдвинул кепку назад, снял варежки. - Ладно, скину только тысячу. Держи деньги.
- Спасибо, выручил.
Зубов отошел от бородача уже на довольно приличное расстояние, когда услышал его голос:
- Эй, мужик, постой!
Зубов вернулся.
- Я вот что вспомнил. Тут одному художнику на даче срочно нужно что-то по строительной части сделать, а гастарбайтеры все разъехались. Хорошие деньги платит... У тебя руки как - из плеч растут?
- Из плеч, - улыбнулся Зубов.
- Сейчас, погоди, наберу ему - он тут на вернисаже стоит. Василич, это Николай. Нашел я тебе строителя. Не тебе? Знакомым? Ну, какая разница! Диктуй номер. - Зубов достал мобильник и начал записывать. - Спросить Ольгу Юрьевну. Сказать от Рябцева Василия Васильевича. Это ты, что ль? Ну лады, с тебя чекушка!
- А с меня литр, - сказал Зубов.
- Не, мил человек, мне и чекушки нельзя - запойный я, оттого все мои беды...
Этим же вечером Зубов позвонил Ольге Юрьевне, художнице. Выяснилось, что у нее на даче мастерская, куда она часто приезжает работать из Москвы, но от расположенной рядом террасы очень дует, и ее требуется утеплить. Стройматериал закупили с мужем еще осенью, а до большего руки не дошли, теперь вот спохватились... В общем, все как всегда... Поговорили об оплате, которая Зубова полностью устроила.
- Не забудьте взять с собой продукты, - сказала напоследок Ольга Юрьевна. - В доме есть только чай, кофе и сахар. Я там не живу и ночую крайне редко. Приезжайте завтра.
* * *
День выдался солнечный, морозный и совершенно безветренный. Зубов сошел с электрички. Вроде бы от Москвы недалеко, а вокруг чистое поле. Как только поезд исчез в расщелине леса, наступило безмолвие. Такая тишина стоит, наверно, на Луне. Только небосвод там не выстилает синева, а твердь не покрыта океаном снега. Куда идти? Хозяйка сказала, что от платформы дорога проложена прямо до поселка. Зубов увидел ее по длинной тени, вмятой в снег. За мыском березовой рощи появились дачи, а там дорога перетекла как раз в нужную улицу. Забор был по старинке сделан из штакетин, поэтому за ним открывались глазу заснеженные ели, деревья, кусты и тропинка к одноэтажному дому, широко раскинувшемуся посреди участка.
Зубов нажал на звонок, прикрепленный к калитке. На крыльце появилась женщина в дубленке. Улыбаясь, она подошла к Зубову… Блондинка, потому что из-под капюшона спускалась по щеке светлая прядка, средних лет, даже моложе, потому что на лице ни единой морщинки, персиковая кожа, гладкий лоб... Только, показалось Зубову, глаза старше, чем должны бы быть – глубокие, почти без блеска...
Впрочем, происходило так, скорее, потому, что были они густого карего цвета, и в этом их медовом сумраке тонуло все внешнее - и взгляд, и свет…
Холеная, красивая женщина.
"Такие не знают нужды, - подумал Зубов. - И мы для них, как с другой планеты... А вчера по телефону говорила приветливо и сейчас вот стоит - улыбается".
- Здравствуйте! - сказала она, протягивая руку, - Как доехали, Сергей... Вениаминович?
"Надо же, не исковеркала..."
- Да не мучайтесь вы с моим отчеством. Просто Сергей.
- Ну, а я тогда просто Ольга.
"Нет, хорошая баба! Что это я, в самом деле? И потом: не детей же мне с ней крестить!"
Ольга Юрьевна показала Зубову дом, комнату, где он будет спать, террасу с наваленными на пол вагонкой и утеплителем.
А потом за столиком в мастерской они пили чай. С баранками и вареньем. Было вкусно, а, главное, Зубов не испытывал обычного напряжения, которое возникало у него при необходимости поддерживать светскую беседу. Хозяйка, быстро поняв, что он не словоохотлив, говорила одна, деликатно делая паузы, чтобы Зубов мог кивать или качать головой.
Вскоре Ольга Юрьевна засобиралась в Москву.
- Вечером к вам, вероятно, придет Михалыч, - сказала она на прощание. - Он - сосед, присматривает за домом, когда никого нет. Милейший человек, но любит выпить и посплетничать. Хотя, как посплетничать? Все, о чем он рассказывает, - это обычная нелицеприятная правда...
* * *
Ольга Юрьевна уехала на темно-вишневой Мазде, стоявшей в гараже, а Зубов отправился на террасу. Его предчувствие относительно неудовлетворительного состояния вагонки подтвердилось: брошенные на пол кое-как, а не сложенные в штабель, доски повело и вкривь и вкось. Работать с такой вагонкой одно мучение. Дело же заключалось еще и в том, что утепление стен имело смысл лишь в том случае, если на так называемой террасе (которая, на деле, не являлась пристройкой к дому, а была его угловым помещением) стояли бы не деревянные огромные окна с давно рассохшимися рамами, а современные, пластиковые. Причем, их нужно заменить, прежде чем приступать к утеплению.
"Позвоню вечером хозяйке, что скажет?"
Так неожиданно выдалось у Зубова свободное время. Он еще раз прошелся по дому. В нем было комфортно - газовое отопление, горячая вода из крана, уютные комнаты и кухня. Мастерскую Зубов оставил напоследок.
Широкие окна (кстати, пластиковые) давали много света, и все внутри было залито оранжевым зимним закатом. Эта краска чудесно добавляла летнего тепла картинам, а на них и так было лето. Необрамленные пейзажи стояли вдоль стен и солнечно сияли. Зубов, изумленный, застыл. Никогда в повседневности не встречал он изображенного на картинах, но не потому, что было оно плодом фантазии художницы, а, потому, наверно, что открывалось не каждому взгляду. В самом деле, откуда это поле с высокой травой, сквозь которую виднеется деревушка? А колодец в тени разросшейся липы и золотых шаров? А вон та церковка, сереющая после дождя, или ваза с сиренью на белой скатерти? Разве они не из нашего мира? Удивительно, но до сегодняшнего дня Зубов их никогда не видел.
Он был далек от живописи. Хотя в детстве ему нравилось рисовать. Зубов даже посещал в кружок во Дворце пионеров. Больше всего он любил изображать людей. Но занятия эти длились недолго. Художник Астахов, руководивший кружком, со вздохом спросил, оценивая очередной, смело нарисованный Зубовым портрет:
- Может, тебе, Сережа, лучше в судомодельный походить?
Зубов и сам понимал, что ничего у него не получается. Но в судомодельный не пошел, выбрал "Умелые руки".
Помнится, Астахов, помимо рисования, учил своих подопечных еще разбираться в живописи. "Это просто и доступно всем. Если вы смотрите на картину и не можете отвести от нее взгляд, она вас завораживает, - значит перед вами творение истинного художника".
Чтобы убедиться в этом, Зубов пошел в библиотеку и в читальном зале взял несколько художественных альбомов. Однако, листая репродукции картин Васнецова и Шишкина, ничего из того, о чем говорил Астахов, не испытал (очаруешься тут, если "Богатыри" и "Аленушка" смотрят на тебя со всех стен, а "Мишки косолапые"- еще и с конфетных оберток!). Когда же дело дошло до художника Кандинского, Сережа Зубов окончательно решил, что метод Астахова не работает.
И вот теперь Зубов испытал именно то, о чем давным-давно говорил учитель. Получалось, что Астахов все-таки прав, а Ольга Юрьевна - мастер!
С невольным волнением Зубов позвонил художнице.
- Я вас поняла, - сказала Ольга Юрьевна и назвала ближайший к поселку городок, в котором по интернету можно заказать замену окон. - Вам несложно будет сделать это?
- Несложно. Вы когда приедете?
- В субботу, если окна не установят раньше.
В девятом часу вечера прозвучал звонок. Зубов не сразу сообразил, что это звонят в калитку.
* * *
Долговязый Михалыч, одетый в пальто с цигейковым воротником, ушанку и валенки, все равно мерз, поскольку постукивал ногой о ногу и поеживался, втягивая руки в рукава.
Неудивительно: к ночи мороз усилился, в чем Зубов немедленно убедился, выйдя навстречу визитеру.
- Проходите, дома поговорим, - прервал он Михалыча на фразе "Вот, смотрю, окна горят..."
Михалыч принес бутылку "Журавлей", ну а закусывали съестными припасами Зубова - все по справедливости.
Широкое лицо, внимательные голубые глаза, мягкий голос, спокойные жесты - облик и манеры Михалыча располагающе действовали на собеседника. Вскоре они с Зубовым были уже на "ты".
- А Ольга-то, бывает, что и пропустит со мной рюмочку... Хотя она, вон, заслуженный художник, а я кто? Простой пенсионер... Душевная женщина... Не то что Нинка. Живет тут одна через участок... Злыдня! И полкан ее такой же, особенно, когда выпьет.
- У нее что, пес выпивает?
- Нет, - заулыбался Михалыч, - муж! Отставной полковник... А так все тут хорошие люди. Дом этот Юрьевна у Мамлюковых купила. Так вот те были не очень... Скандальные. Мы все вздохнули, когда они куда-то на ПМЖ отчалили. - Михалыч ухмыльнулся. - Получил же кто-то подарок из России... Друг еще у меня тут был, Витька, с детства водились... Рехнулся на старости лет...
- В самом деле?
- Сначала овдовел, потом на молодой женился, а Галина быстро всем распорядилась. Главное, дачу продала. Вот как это? А он, Витька, из-за нее на детей своих чуть не с кулаками! Что, не рехнулся, скажешь?
- А черт их, пенсов, разберет, - брякнул Зубов и спохватился: "Да я, кажется, хорош..."
Михалыч, очевидно, не расслышав обидных для пенсионера слов, продолжал:
- Знаешь, как говорят, у каждого есть своя половинка. Витька и с первой-то женой, царство ей небесное, не очень ладил, а эта, теперешняя, и подавно половинка от другого человека.
- Только Витька твой так не думает. Он как раз уверен, что Галина
