Из круга в круг
Надежды — сны бодрствующих
(Платон)
Круг пятый
Половина пути пройдена. На очереди круг пятый. Данте почувствовал неприятный и очень резкий запах. Даже до Хайме долетел запашок. Он невольно поморщился. Это было зловонное Стигийское болото, в тине которого, не чувствуя запаха (ко всему привыкаешь!), день ото дня, год от года, век от века, злобно и яростно дерутся между собой души гневливых, завистливых и ленивых.
Стоя по горло в болотной жиже, они упираются на тела стыдливых, бьют друг друга ногами, головой, грудью и разрывают зубами плоть. Завистливые погружены в тину и постоянно в ней захлебываются. Каждый пытается утопить противника, чтобы выбраться из грязи, но всё безнадёжно, ведь за ними с башни у окраины болота наблюдает всевидящее око огромных птиц с чёрными вороньими крыльями и женскими головами.
Острыми зубами они раздирают тела грешников, вкус крови доводит их до умопомрачения. Птицы кружатся в бешеном танце над головами дерущихся и выкрикивают скрипучими голосами несуразные слова, как им казалось, что поют.
-Чёрные крылья над болотом расправим,
Грешников слушать себя
мы заставим.
Будем над ними кружить
и кружить,
Пусть знают, -
не сладко
Им здесь будет жить. (1)
Пропев эти строки, они повторяли их вновь и вновь, как заводные. А в самом конце одна за другой уточняли:
— Не жить!
— Не жить!
— Не жить!
В общем, нЕжить, ничего не скажешь! (2) Проходил час, другой, когда птицы уставали, они садились на хилые кустики посередине болота, сложив крылья, отдыхали.
— Да, страшная картина, — подумал Хайме. — И за что мне такое испытание? Ладно, Данте — он потом напишет "Божественную комедию", а я с какой целью сюда попал?
— Не торопись!
Раздался в его голове знакомый голос старца Хроноса.
— Всему своё время!
— Ты опять о том же! — Хайме не выдержал, завёлся. — Сколько можно! ХОЧУ домой, к Хелен!
Несколько смягчаясь, повторил:
— ХОЧУ к Хелен! Если не домой, то в Вернику, в библиотеку. Я ведь уже там был.
— Держись, человек! Время выбрало тебя! — Хронос хмыкнул. — Время выбрало вас!
— Кого? Я же здесь один!
— А про Данте забыл?
— Я не с ним!
— Но следуешь за ним! — Хронос добавил. — И тебе нужно во многом разобраться: в себе, в жизни, это тебе поможет в дальнейших поисках.
Хайме удивился:
— В каких поисках?
— В поисках абсолюта.
— Ты и об этом знаешь?
— Книгу помнишь "Поиски абсолюта"?
Хайме кивнул.
— Ладно, может быть встретимся. Смотри и слушай дальше!
***
— Как же мы переберёмся? Это болото не обойти!
Данте был в растерянности.
— У нас нет другого пути -
Это болото не обойти.
Может, как по понтону (3)ступая,
Переберёмся, кто знает? (1)
За Вергилия ответил демон с лицом человека.
— Я знаю! Садитесь в мой челн, вдвоём поплывём!
— И этот метит в поэты, — хмыкнул Хайме.
В поэтическом настроении был Флегий, одновременно перевозчик и страж 5 круга. Согласно древнегреческим сказаниям, Флегий родился и жил в Фессалии, прибыл в Пелопоннес как лазутчик. Но не один Его сопровождала дочь Коронида, юная и красивая девушка. Неожиданно для отца она влюбилась в красавца бога Аполлона. Ну, как тут не влюбиться? Вместо того, чтобы гордиться, что сам бог выбрал его дочь, разгневанный Флегий, сжёг храм бога. За это в наказание был смертельно ранен стрелами Аполлона.
В подземном царстве Аида Флегий осуждён на вечную казнь — сидеть под скалой, готовой каждую минуту обрушиться. Кроме страха, его терзает вечный голод.
Согласно рассказу Павсания, древнегреческого писателя и географа II века, Флегий был родоначальником мифического разбойничьего племени флегийцев, которые жили в Фокиде.
Решили разбойники на разграбление святилища бога Аполлона в Дельфах. Не испугались божьей кары. Защитники храма не смогли противостоять яростному вторжению и погибли. Пифия, предсказательница, успела крикнуть:
— Разграбившим святилище суждено погибнуть!
Племя флегийцев Аполлон уничтожил молниями, землетрясениями и моровой язвой. Немногие остались в живых и вернулись в Фокиду.(4)
Плавание по болоту было не из приятных. Лодка постоянно натыкалась на дерущихся, орущих тонущих грешников. Они цеплялись за борта лодки.
— Как только лодка не перевернулась? — думал Хайме. — Лодочник хороший попался.
Действительно, Флегий умело вёл лодку, отбиваясь вёслами от тех, кто пытался за неё зацепиться. Вергилий и Данте приближались к краю болота, к 6 кругу Ада.
Шестой круг
С Стигийским болотом граничит Красный город — Дит. Окрестности этого города составляют шестой круг. За стенами начинаются круги Нижнего Ада. Под стенами замка протекала река Стикс. Здесь же берут свое начало и адские реки — Ахерон, сам Стикс и Флегетон.
Сумерки полностью переросли в ночь. На стенах и вершинах башен города плясали уродливые тени. У железных ворот вход в город охраняла стража — три злобные фурии, Тисифона, мстящая за убийство, Алекто, непрощающая, и Мегера — завистница.
Фурии или эринии (от др.-греч. «гневные») — дочери Тьмы, богини мести, рождены из крови Урана. Их рождение приписывают первому совершившемуся преступлению: когда Кронос ранил своего отца Урана, капли его крови, падая, породили фурий.
Это женщины — птицы или демоницы.
"Где вдруг взвились для бешеной защиты
Три фурии, кровавы и бледны
И гидрами зелёными обвиты..."
(Данте "Божественная комедия")
По любому поводу они пускают в ход огненные стрелы, распространяя зловонный запах. Город всегда объят пламенем, чёрно-серым дымом и запахом серы.
— Фу, какой неприятный запах! — Хайме зажал нос пальцами правой руки. — Пахнет сероводородом, протухшими куриными яйцами. Как только Данте с Вергилием это терпят?
А Данте, тем более Вергилий, ничего ничего не чувствовал. Данте смотрел на фурий.
— У них как у Медузы Горгоны вместо волос — клубок змей! — ужасался он.
— Они жалят томящихся в раскрытых могилах еретиков и лжеучителей, преследуют за тяжёлые проступки, ввергая преступников в безумие, — констатировал Вергилий.
Увидев появившихся в их владениях путников, одна из злобных созданий направила взор Медузы Горгоны в сторону Данте, чтобы превратить его в камень. Но Вергилий спас поэта, закрыл ему глаза рукой.
"… Но вместо кос, клубами змей пустыни
Свирепые виски оплетены..."
(Данте "Божественная комедия")
Тут же послышался гром: по смрадному болоту, как по обычной дороге, проходит по Стиксу посланник неба — Ангел. Взмах белоснежных крыльев — и демонические создания укрощены, заверещали:
— Мы не хотели!
— Мы пошутили!
— Мы играли!
— Ну и игры, — подумал Хайме. — если бы не Вергилий, Данте от взгляда Медузы Горгоны превратился в камень, и всё было бы напрасно.
А Данте только усмехнулся. Удивительно, но он не испытывал никакого страха.
— Хорошо держится, — подумали одновременно и Хайме и Вергилий.
Демоницы беспрепятственно впускают Вергилия и Данте в ворота адского города Дита. Тут перед ними показались обширные пустынные поля, «усеянные скорбью скорбью безутешной». Всюду со всех сторон открытые могилы, из которых змеится пламя. В вечном огне горят здесь материалисты, сомневавшиеся в бессмертии души, проповедовавшие о смерти духа и тела, а также еретики и распространители ереси.
Фурии вместе с падшими ангелами кружатся над грешниками и толкают назад тех, кто пытается выбраться из раскалённых огнём открытых могил.
***
Всё ниже и ниже, глубже и глубже спускались Данте с Вергилием по кругам Ада. Вергилий надеялся, что, сопровождая Данте, его душа, душа поэта, мятущаяся в поисках истины, наконец, успокоится. И Данте опишет свои странствия, тем самым поможет людям освободиться от греховности на земле и покажет путь к настоящему блаженству.
(1) стихи автора
(2) нежить — особый разряд человекоподобных духов, которые после смерти ведут себя как живые. Не живут и не умирают.
(3) понтон — плавучий мост, например, через реку
(4) Павсаний — древнегреческий писатель и географ II века, автор своего рода античного путеводителя «Описание Эллады». Труд представляет собой путеводитель по наиболее достопримечательным памятникам Древней Греции с описанием и сопутствующими легендами, в которых содержатся ценные исторические сведения, нередко заменяя собой утраченные первоисточники. Павсаний ничего не придумывает в отличие от многих античных авторов, но просто описывает то, что видел своими глазами и слышал от местных жителей, а если добавляет что-то от себя, то указывает на это. К мифологическим сказаниям Павсаний относится с простодушным доверием. Воссоздал жанра периэгезы — описания достопримечательностей какой-либо страны, в данном случае Эллады. Его целью было описание того, «что не попало в историю», а не повторение сведений, о которых «уже было хорошо сказано» до него.
Спасибо, Анна, всегда с удовольствием вас читаю.