Если бы не...

Поздним вечером Никита возвращался домой. Настроение было хорошее,  неделю он был в командировке, измотался изрядно и радовался, что скоро обнимет сына и поцелует жену. Он загнал машину в гараж, до дома осталось пройти через близлежаший двор, детскую площадку и родной подъезд.
Шагающего уверенно по знакомой дорожке, почти возле дома сзади его нагнали два парня.
- Я же говорил, мля, что это не он, - резко дернув Никиту за руку и развернув к ним лицом, сплюнув, проговорил мужик в светлом свитере.
- Что за выходки! Ведёте себя, как быдлота, окликнуть язык что ли отвалится? - потирая руку, возмутился Никита.
- Слышь, ты, сучара, не нарывайся, я же тебя урою, как два пальца! - прошипел второй парень в черной рубашке, которого  эти слова очень задели.
- Я что ли вас дергал на ходу! Налетели ночью, ещё и хамят! Вы, по-человечески и к вам, по-человечески.
- Слышь, ты? - мужик в черной рубашке схватил Никиту за ветровку, притянул к себе, дыхнув на него спиртами, - я таким, как ты пи..м за раз хребты ломаю, ариведерчи мля.
И с силой оттолкнул Никиту. Другой может быть и пошел бы дальше, а Никита вскипел. Отбросив в сторону дорожную сумку, он встал в стойку,  казалось, он сейчас приложит свой кулак, и задира просто свалится в нокауте.
Мужик в черной рубашке щелкнул языком:
- Этот пистон ещё бычится, видал, Крэм?- его спутник глухо хихикнул, а говорящий рванул к Никите, - ща, выпишу ему пропи..нов, шоб не рыпался!
- Давай, Лысый, посмотрим, чем он деланный.
Лысый первым пошел в атаку, попытавшись достать Никиту прямым ударом руки,
но тот увернулся, отпрянув назад, и стал контратаковать серией ударов. Соперник видно был не профан в драках, умело ставил блоки и достал-таки Никиту прямым
ударом ногой в живот. Чуток отскочив назад, Никита моментально встал в стойку, слегка морщась от боли, впрочем, удар, хоть был и сильным, пришелся
в пресс и не причинил особого вреда.  Теперь Никита пошел в атаку, Лысый хамил и скалился, но не среагировал во время пропустил сильный прямой удар
кулаком со всего корпуса в грудную клетку, хрипло вскрикнул, отпрянул назад и пригнулся, тяжело дыша и кашляя. А Никита тем временем успел нанести серию ударов по лицу соперника, пока с воплями «Ах, ты урод!», на него не налетел с кулаками Крэм.
Никита с  полуоборота хорошо ему припечатал, хулиган потерял равновесие, рухнул на землю и взревел:
- Ах, ты ж бляяяййаааа! Ну, теперь ты покойник!
Он торопливо поднялся, сверкая оголённым пузом из-под задравшегося свитера, но Никите было не до него, Лысый атаковал его вновь.
- Сссука! Теперь тебе точно пздц! Закопаю нах! - шипел он.
Они обменялись жесткими ударами руками  в корпус и лицо, часть из
которых достигала цели. Никита был более ловким, чем Лысый, но ему не удавалось вырубить противника. В драку вмешался Крэм, и Никите приходилось сражаться с двумя  налётчиками,  он успевал ставить блоки, уворачиваться и контратаковать. Уже в порывах драки была разодрана его ветровка, кровоточила губа, у всех были сбиты кулаки,
и они изрядно измазали друг друга кровью. Никита этого не замечал, он был захвачен яростью драки. Тут ему удалось вырубить апперкотом Крэма, но пропустил хук от Лысого. Ещё одним ударом Лысый повалил Никиту, однако добить его на земле ему  не удавалось, он уворачивался, хотя и пропускал удары.
Тут со стороны мусорных баков вышел неопрятный мужик.
- Не тронь мужика!
- Вали нах!- не глядя на бомжа, процедил Лысый.
Послышались глухие удары.
- Спал, спи, не хрен  рыпаться, – сочувственно проговорил бомж Крэму, который пытался встать после нокдауна и тот его отключил парочкой ударов.
- Это что ещё за шваль нарисовалась, - проревел Лысый.
Бомж, покачиваясь, приближался к дерущемся:
- Харе мужики, поразмялись, и хватит, и так взападло наблюдать, как вы вдвоем одного мочите.
- Еще одному утырку жить надоело! - грозно воскликнул Лысый, и пошел на бомжа, сжав кулаки. Но он не ожидал от  него удара, как-то неестественно крутнувшись, бомж прямым ударом руки вырубил грубияна. Сразу согнувшись над упавшим, добавил ему закрепляющих.
- Эх, полежи,  браток, отдохнёшь немного, поостынешь.
Никита поднялся на ноги, с удивлением смотрел на бомжа. Он видел, как тот вырубил Лысого, так бить мог только Андрей, сослуживец Никиты, так о нём давно ни слуху, ни духу.
- Давно не дрался, отвык, - проговорил бомж, потирая руку, -  это будет им уроком.
- Вряд ли, - возразил  Никита,- спасибо за помощь.
Он всматривался в заросшее лицо бомжа, полез в сумку достал пятихатку и протянул ему. Бомж деньги взял. Вздохнул. Повернулся уходить.
- За твое здоровье выпью, отлично дерёшься. Ну, бывай, браток, не вляпывайся больше в истории. Эх, ма, всё пропью, даже дом продам…
- Погоди, - остановил его Никита - Андрюха ты?
Бомж перестал напевать, остановился, прищурился взглядом на Никиту.
- Ну, Андрюха.
- Бобков?
Бомж, услышав свою фамилию, приподнял одну бровь.
- Ну?
- Я Никита, помнишь, Никиту Цыгана?
- Цыган ты? А я вот, эх! – он махнул рукой, - не человек я больше, не человек, так пустышка…
- А ну пошли ко мне, расскажешь, как ты докатился до такой жизни.
- Не, не, не, что ты, боже упаси! А ты сам живёшь?
- Нет, с семьей.
- Не. Куда мне, - он приподнял и опустил руки.
- Мы своих не бросаем, помнишь?  Пошли, разберёмся.
После службы Андрей вернулся домой и понеслась… Пьянки, гулянки, пока за драку не замели. Отсидел, вышел, а мать умерла, сестра квартиру продала и скрылась. Остался без ничего, подергался, а время лихие девяностые, ни работы, ни жилья, вот и скатился по наклонной.
Зато сейчас, появился смысл в жизни, Никита помог, устроил на шиномонтаж работать, квартиру снял на первое время ему и  с кулаком под нос, приказал научиться жить по-человечески.
Вот она настоящая дружба!  Никакие тяготы жизни не разорвут ту связь, которая окрепла за все  годы проведенные вместе.