Баловство из гулких переулков, или кто поспорит с Матильдой
Матильда ходит целыми днями в купальнике и войлочных тапочках, и все ее сказки - сплошное баловство, потому что ее шаги - войлочные близнецы травы - возмущены до основания ногтей соприкасанием с землей и листьями.
По утрам Матильда запивает три ложки сахара чаем из экзотических трав, долго курит, пуская кольца, и с удовольствием думает:" Я - олицетворение порока, моя голубая кровь разбавлена колдовским зельем, печать таинственного знака отметила расплавленным воском мой лоб. Кто возьмется с этим поспорить?"
Матильда - шелковая богиня, вышитая желтыми нитями на лазурном занавесе бродячего цирка,- перебирает четки позвонков провинциального городка. Когда она проходит мимо открытых окон, оставляет шлейф удивления и сознательной провокации со вкусом сладкого яда, исключающего все шансы на спасение. Матильда не просто неосторожна, её беспечность не знает границ. Она обращает лицо к луне и произносит фрагмент своего ежедневного монолога:
- Отдай мне, луна, свои медяки, я отогрею их на груди и разменяю на алмазы невиданной красоты!
Ее волосы цвета балканских туманов струятся по спине, а в глубоких подмышках прикорнули райские птички. Половиной лица зарывшись в туманы, надтреснутой светом деревянных икон отпуская сомнения дней, она продолжает стучаться в шаткие стены:
- Ни земная я, ни заоблачная, ни синью, ни зеленью не рассвеченная, я - ведьма гулких переулков. И когда я вонзаюсь зрачками, бог смущенно закрывает ставни, а серые манекены спускают собак... Мы возьмемся за руки и будем кружиться, пока не упадем.(Я понимаю слишком поздно то, что сделала слишком рано). Мы упадем в горы подснежников и когда проснемся, все наши муравьи забегают по капиллярным лабиринтам. Господа, ваши ранцы набиты перьями мертвых птиц. Вам никуда от этого не деться. Ссыпьте их в ночные озёра и скормите свои яблочные дольки муравьям...
Матильда подымается на две ладони над землей, гирлянды сумасшедших кузнечиков тянутся ей вослед. Из озёр выплывают фантазмы и кромсают ночные полотна. Матильда плетет венки их кувшинок и ирисов. Матильда скользит в иронической задумчивости над песочными зАмками из непреодолимого желания раствориться в утреннем небе.
Огромная черная капля луны разбивается опустощающим желанием и возвращается вновь и вновь с пакостно возрастающей силой...
