вопросительно.
- Вы уже давно с этим малышом, наверняка полюбили его всем сердцем…
- Да… - тихо сказала Глэй.
- Тогда вы должны понять, что он хочет больше всего. Может быть, даже… почувствовать это, хоть я и не люблю это слово. Дайте ему то, что сами сочтёте нужным.
Павел вздохнул. Он выглядел утомлённым, хотя весь рабочий день был ещё впереди.
Проректор уложил Мэйджи обратно в кроватку.
- А какой он у вас всё-таки скользкий без этого платочка! – тихо воскликнул он, глядя на ладони, перепачканные слизью. – Прямо как настоящий маленький слизнячок!
Супруги переглянулись. Их лица вытянулись в улыбках, и они почти синхронно захихикали.
- Слизнячок! Подумать только! Наш маленький Мэйджи – слизнячок!
- Ну ничего себе вы сказали! – Павел уже скорчился пополам от смеха. Проректор тоже сдержанно захохотал.
- Слизнячок! Слизняк маленький! А-ха-ха! Ну как же это смешно!
- СЛИЗ-НЯ-ЧОК!!!
- ХА-ХА-ХА-ХА!
Хохот трёх корчившихся на полу людей прервал протяжный тонкий писк. Павел вскочил на ноги и увидел, что Мэйджи проснулся и судорожно извивается в постельке.
- Чёрт возьми! Мы его разбудили!
- Отойдите! – рявкнул проректор, отодвигая Павла от бортика кроватки. – Дайте сюда!
Он судорожно ощупал тело Мэйджи пальцами, затем наклонился, рассматривая его жвалы. Повернувшись, он гневно взглянул на родителей.
- Лучше накормите его поскорее, - сухо сказал он и, надев котелок на голову, быстрым шагом пошёл к двери. Супруги перекинулись полными раздражения взглядами.
***
Пыльный ветер колыхал верхушки деревьев в парке, шелестевшие, как прибойная волна. Глэй катила коляску по гладкой выровненной щебневой дорожке, улыбаясь проходившим мимо соседям. Павел ел мороженое.
- О, смотри! – сказал он вдруг, указывая на скамейку впереди. – Это же Махровы! Не знал, что они тоже живут в этой секции…
- Кто-кто? – переспросила Глэй.
- Помнишь того зануду в магистратуре? Ну, того, который всё время с портфелем ходил?
Глэй начинала вспоминать.
- А это что, его жена?
- Да, они познакомились незадолго до выпуска. Какая страшная же всё-таки эта тварь! Давай подойдём, поздороваемся.
Они подкатили коляску к скамье.
- Миша! Сколько лет! – воскликнул Павел. Очкастый мужчина удивлённо поднял на него глаза, посмотрел секунду с подозрением, а потом просиял.
- Паша? Ты, кажется… Да, тот, длинноволосый! Конечно, точно!
Худая женщина рядом с ним глуповато улыбнулась.
- Знакомься, Маша – это мои бывшие соратники по учёбе, коллеги, так сказать… Павел и… Вас как звали, не припомню?
- Глэй.
- Ах, да, точно, Глэй! Вы всегда были такой чудесной парой, все просто умилялись, глядя на вас! А теперь, кажется, завели ребёночка! Какая прелесть! – он растроганно покрутил носом. – Можно взглянуть?
- Это Мэйджи, - гордо сказала Глэй. – Ему годик.
Михаил заглянул в коляску. Мэйджи крепко спал, мирно посапывая соплом, растягивавшимся и с хлюпаньем закрывавшимся под жвалами.
- Восхитительно! – воскликнул Миша и картинно захлопал в ладоши. – Какой пузатик! А вот мы с Машенькой пока никого не завели…
Женщина стыдливо оскалилась, опуская взгляд вниз. С таким выражением лица она была похожа на крысу, которую не кормили по меньшей мере неделю. Уголок губ Павла чуть приподнялся. «Хорошо, что моя Глэй – не такая уродина,» - подумал он.
- Машенька, как смотришь на то, чтобы мы тоже когда-нибудь приютили у себя маленького червячка? - спросил Миша вкрадчивым тоном, скрестив руки на груди. – Если, конечно, у нас будет возможность его содержать...
- Это не такая уж большая проблема, - вставил Павел. – Правительство выделает хорошие субсидии на программу «Инкубатор». Семьям, усыновившим существ, положены большие льготы…
- Ну, раз так… Может быть… - протянула Маша смущённо. – Это интересная идея.
- Я бы тоже был не против! Более того, очень даже за!..
Из коляски донёсся быстрый прерывистый писк, напоминавший сигнал разряжающейся батареи на телефоне. Глэй и Павел тут же склонились над ней. Девушка закопошилась в сумке.
- Мэ-э-эйджи, ну не плачь! – ласково протянула она. Из сумки появился контейнер с сырым филе сардины – Вот, на, поешь рыбки! Тебе станет легче!
Она достала двумя пальцами рыбёшку и поднесла её к жвалам малыша. Мэйджи не отреагировал, продолжая ворочаться и пищать. Он умоляюще уставился на неё своими глазками-бусинками, чёрными, как смоль, и блестящими, как икра.
- Что с ним такое? – изображая взволнованность, спросил Миша. – Почему он заплакал?
- Он ничего не ест! – сказала Глэй. – Чем мы только не пытаемся его кормить, а он всё худеет и худеет!
Миша нахмурился.
- Ну давай, давай, возьми же рыбку! – улыбался над коляской Паша. – Съешь вкуснятинку! А я тебе дам ещё и кальмарчика! Видишь? – он потряс сушёным кольцом перед его мордочкой. – Врачи говорят, вы в таком возрасте уже очень любите мясо кальмара! Попробуй, съешь это!
Мэйджи продолжал пищать. Маша растроганно приложила ладони к груди.
- Прошу прощения, конечно, но вы уверены, что в таком возрасте ему стоит есть морепродукты? – озадаченно спросил Михаил. – Мы с Машей читали, что на рубеже первого и второго года им больше нравятся листья…
- Мы пытались давать ему листья, но он их не ест, - сокрушилась Глэй. – Возможно, взрослеет слишком быстро.
- А знаете, что, - заговорила вдруг Маша. – Я слышала, что у супругов Мэдиссон была такая же проблема.
- Кто такие Мэдиссон? – спросил Паша.
- Не важно, вы их не знаете, - Михаил качнул головой. – Машенька, продолжай!
Маша широко улыбнулась. Её неровные зубы выразительно выпирали вперёд.
- Они только сказали мне, что перед сном надо передвинуть его кроватку поближе к родительской. А на утро малыш уже будет сытым.
Глэй и Павел молча посмотрели друг на друга.
- И всё? – недоверчиво спросил Паша.
- Больше они ничего не сказали, - Маша пожала плечами и опустила взгляд.
Глэй со вздохом погладила Мэйджи по кольцам толстого туловища. Существо запищало чуть потише, но всё равно не замолкало.
- Ну что ж, спасибо за совет. Приятно было увидеть вас через столько лет, - Павел сдержанно пожал Мише руку. Тот улыбнулся. – А нам, похоже, пора разбираться с этим чудом. Глэй, ты ведь оставила салфетки дома?
Глэй гневно посмотрела на него.
- Да, оставила. Не таскать же их вечно с собой.
- Тогда нам надо наверх, - он указал пальцем на шестой этаж блока, тянувшегося у окраины парка бесконечным красно-бурым параллелепипедом.
- Вы живёте в этом блоке? А мы - вон там! Заходите в гости! – крикнул Миша напоследок, показывая ладонью на другое длинное здание у северного края парка, располагавшееся перпендикулярно их блоку. – Слушайте, а вы видели новый сериал «Священная кара»? Такой захватывающий! Мы с Машей смотрели пилотную серию в конференц-зале позавчера. У нас в квартире пока нет теле-окна, но есть большое в конференц-зале… Заходите, посмотрим что-нибудь там! «Священную кару» или, например, шоу Вилли Хорста…
- Мы пока не видели, но непременно зайдём, – Павел улыбнулся ему через плечо и повернулся к Глэй с опустошённым видом. – Боже, какие они всё-таки жалкие.
- Не говори, - вздохнула Глэй. – Но они хотя бы дали нам совет.
- Какой совет? Ты что, впрямь собираешься их слушать?
- Почему бы и нет, - Глэй посмотрела на малыша, продолжавшего крутиться. – Разве мы не должны думать о будущем нашего сокровища?
Павел слегка улыбнулся. Он положил руку на жирную спину Мэйджи и помял её двумя пальцами.
- В этом ты права… - он остановился и наклонился над сыном. Вытянув губки в трубочку, он протянул по слогам:
– Нашего малыша ждёт сла-а-авное будущее!..
***
Старые часы мерно тикали, отмеряя секунды сна. Это были, наверное, они из последних часов со стрелками в их секции, где все часы, разумеется, были электронными. Павел бережно хранил их как подарок бабушки, и периодически протирал желтоватый, засаленный циферблат мокрой тряпочкой.
Мэйджи, тихо сопевший в своей колыбели, зашевелился. Его маленькое пухловатое тельце изогнулось, и мордочка приподнялась, словно он к чему-то прислушивался. Чёрные глазки заискрились в полумраке белыми бликами. Родители крепко спали; его кроватка стояла бок о бок рядом с ним. Глэй лежала на левой её половине – ближе к нему.
Мэйджи напряг кольца своих исхудалых мышц и приподнялся, встав на хвостик. Из его пасти вырвался короткий, чуть слышный писк. Он остановился, повернув чёрную, будто вымазанную в саже мордашку в сторону родителей. Выждав мгновение, он рывком запрыгнул на перила кроватки и перегнулся через них. Ещё один прыжок – и он мягко приземлился на одеяло, под которым спали супруги.
Глэй облизнула во сне губы и перевернулась на бок. Глаза её оставались закрыты. Мэйджи свернулся калачиком и слегка затрясся, как прогреваемый мотор старых автомобилей, которые ещё работали на двигателях внутреннего сгорания. Затем он, совершая сокращательные движения, пополз по краю постели к голове Глэй.
У самого изголовья малыш остановился – мамочка по-прежнему крепко спала. Её голова лежала очень удобно – так, что ухо оставалось открытым. Мэйджи приподнялся, раздвинул жвалы как можно шире и выдвинул вперёд воронку пищевого сопла. Аккуратно склонившись, он присосался к уху матери и замер. Вскоре его тело начало сокращаться. Глэй заворочалась, недовольно сдвинув брови и тихо застонав, но не открыла глаз. Мэйджи сделал ещё несколько усилий - и вот, в его желудок потекла чудесная серая жидкость. Он затрясся от удовольствия, как кот, у которого почесали за ушком.
Высосав немного, он с чпокающим звуком отклеился от уха матери и через изголовье кровати пополз к Павлу. Тот лежал на затылке. Мэйджи пришлось проползти дальше, на угол кровати, чтобы удобно пристроиться к его уху.
Павел и виду не подал, когда существо начало высасывать его мозг. Он по-прежнему спокойно лежал на затылке, размеренно сопя. Вскоре Мэйджи насытился и отлип от уха. В темноте не видно было, как порозовело и налилось силами его маленькое тельце. Он бодро спрыгнул на пол, прополз к своей кроватке, запрыгнул сначала на родительскую, а оттуда – в свою кровать, лихо перескочив через бортик, и быстро заснул.
***
Павел сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и читал газету. Глэй в заляпанном бело-синем фартуке стояла у плиты и жарила котлеты. В углу о чём-то бормотал диктор с круглого теле-окна.
Павел перевернул страницу. Его лицо вдруг напряглось, покраснело и затряслось. Вскоре он захихикал, а затем и засмеялся.
- Глэй, а знаешь, как называется непризнанное государство в Сомали?
Глэй попыталась подкинуть котлету, чтобы перевернуть, но случайно выбросила её за борт сковородки. Она недоумённо протёрла глаза.
- Что? Где-где государство?
- В Сомали. Чёрт знает, где это. Что-то не припомню.
Глэй схватилась пальцами за котлету и тут же отдёрнула их, обжёгшись.
- Ну и как?
Павел выкатил глаза.
- Галмудуг! Представляешь, Галмудуг! Слово-то какое!
Глэй фыркнула. Она взяла котлетку через салфетку и положила обратно. Клочки мягкой салфетки остались прилипшими на жирном мясе.
- Что там этот зануда бубнит? Переключи лучше на «Прайм», там показывают Вилли Хорста,- сказала она. Павел по-прежнему хихикал.
- А где пульт?
- Не помню. Нажми на кнопку.
Павел придвинулся к теле-окну и тыкнул большим пальцем в круглую жёлтую
