Горобенко Людмила
Славичи
Глава 1
Рассвет только, только коснулся верхушек вековых сосен и елей, горластый кочет едва умолк, прогнав в глухую лесную чащобу прислужников Чернобога, а длинный обоз, состоявший из тридцати телег, уже был готов тронуться с места ночевки. Впереди него как всегда выступал высокий седобородый старец-волхв, позади кузнец со своим грозным и страшным скарбом.
Два десятка неустрашимых воинов, вооруженных луками и копьями окружали родичей, охраняя их на долгом пути.
Более двух лет они пробирались на новое место, уходя из неспокойной, вскипавшей кровавыми битвами родины, чтобы навеки затеряться в непроходимых дремучих лесах, среди бездонных трясин необъятных болот, за широкими реками и синими озерами чужой стороны.
Словене никогда не были трусами, их бесстрашие вошло в легенды многих народов. Нередко выходили они на битву обнаженными по пояс и голыми руками рвали ворога на части, но были они разрозненными, жили родовыми гнездами-селищами и больше жизни ценили веру своих пращуров, а потому, не желая смешивать кровь с чужими предками, никогда не помогали друг другу. Враг же пользовался этим и уводил в рабство сильных мужчин, стойко переносивших любые невзгоды, да красавиц женщин, которые за чистоту своих нравов высоко ценились на чужбине.
Вот и уходили потомки Рода из своей исконной земли, чтобы сберечь свободу и заветы прадедов.
По обжитым местам двигались сторожко, далеко обходя людские поселения, заставы, разъезды и становища кочевников. Когда пришли к девственным нетронутым лесам, начались другие трудности: нехоженые неезженые ранее стези приходилось прокладывать самим.
Рядом с обозом двигалось стадо, состоявшее из коров и быков – прямых потомков тура – священного родового тотема древних словен, а также овец, коз и отощавших от долгого пути свиней. Особым табуном гнались верховые кони – драгоценное достояние рода.
- Трогай! – раздалось в предутренней тишине и обоз, отчаянно скрипя колесами, снова двинулся вперед.
Люди были возбуждены, понимая, что их долгое путешествие подходит к концу. Они с напряженным вниманием вглядывались в окружавшие их холмы, спрятанные под густыми лиственными и хвойными лесами. В раздольные заливные луга и светлые лесные поляны. Присматривались к медленно проплывавшим мимо высоких бортов их повозок берегам полноводных рек, озер и мелких, заросших ряской и камышом речушек, стараясь заранее примериться к новому месту обиталища. Тишина и первозданность чужбинной природы завораживала их, заставляя учащенно биться сердца: как-то встретят чужаков местные духи – леший-лесовик да омутник-водяной? Примут ли, позволят ли поселиться среди своих прежде нетронутых людьми владений?
Несколько воев всегда шли впереди обоза, намного опережая его. Они разведывали путь по незнакомым местам, проводя родичей через непролазные чащобы, за ними шли мужики с топорами, прорубая просеку там, где нельзя было проехать по берегу реки или озера, прокладывая хлипкие временные гати через болота.
Женщины с малыми детьми шли рядом с телегами, на ходу выполняя необходимую для семьи работу – пряли, шили, кухарили. Парубки рыскали по округе в поисках легкой добычи, девушки на ходу собирали травы, грибы и ягоды. Опытные охотники снабжали многочисленный род более существенной добычей на протяжении всего пути. Но на самом дне самой охраняемой телеги хранился в кулях неприкосновенный запас проса, пшеницы, гречихи и льна – семена для нового поля, которое они раскорчуют и вспашут, когда Род и Макошь укажут им место для родового селища.
Волхв вел людей вперед по одному ему известному пути, и никто не перечил ему, только все внимательно следили за тем как он ежевечернее уходил в чащобу, чтобы вернуться к утру и дать разрешение трогаться дальше. Но сегодня он пришел не один, вместе с ним несколько воев вынесли из чащи три свежевыструганных столба с ликами древних чуров – родовых кумиров, охранявших их очаги во все времена.
К тому времени как солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта, вышли на высокий берег чистой быстроструйной реки. Волхв вскинул руку и обоз остановился.
Высокий старец в белых одеждах, расшитых по древнему обычаю, оглядел с высоты обрыва открывшийся вид и поднял навстречу солнцу обе руки. Все последовали его примеру. Никто не проронил ни слова – каждодневное появление Хорса, бога Солнца, свято.
Как только солнце оторвалось от щетины леса, волхв посмотрел на воев и те под громкие заклинания седовласого старца опустили чуров в воду, оттолкнули от берега и застыли в ожидании. Вода лениво подхватила три бревна, отливающие светлыми ошкуренными боками и, покрутив на месте, потянула за собой.
Люди, следящие за ними и мысленно молящие Даждьбога о милости, облегченно выдохнули – верно, угадал кудесник: близок конец их долгому пути. Теперь все в руках божьих: где прибьет чуры, там и жить их роду-племени от века до века.
Никто не ринулся проследить за унесенными кумирами – то дело тайное, не приведи Род своими помыслами нарушить божественную Судьбу. Завтра с рассветом пойдут по берегу три пахаря, три охотника и три воина, они и найдут место указанное богами. А пока обоз медленно двинулся дальше, вдоль берега реки, которой еще и названия-то не было…
… Двигались до самого заката, пока вечерняя сестрица-зорюшка не подхватила уставшее солнце под белы рученьки да не увела на ночь в хоросовы хоромы, заслав на прощание небосвод своим темно-алым платом.
Обоз остановился на высоком заросшем светлым березняком берегу реки плавно изгибавшей в этом месте бока в широкой излучине. Красивый широкий вид, посмурневший после захода солнца, открывался взгляду с этого обрыва. Лес темной стеной стоял чуть поодаль, оставляя довольно широкую открытую полосу по берегу. Несколько старых берез росли у самого крутояра, но пологий склон, начинавшийся немного в стороне, позволял безопасно спуститься к самой воде. Лучшего места для поселения трудно было бы найти. Но как-то распорядятся боги?
Жрец прочел защитные заклинания и дал большаку разрешение на ночевку. Женщины тот же час начали разводить костер из сохраненных в горшках углей от священного родового очага, добытого трением в праздник новолетия.
Ребятишки засновали вокруг, собирая хворост для костров. Паробки постарше снимали с телег клетки с истомившихся в них курами, сгоняли в кучку свиней, коз и овец, которых вслед за обозом гнали подростки, потом они уведут коней на водопой. А девушки принялись доить коров и обустраивать их на ночь.
Мужчины, во главе с большаком, вкопали в землю родовые столпы с изображением древних богов: Сварога, Даждьбога и Перуна, а также Макоши и чуть подалее Велеса.
Из камней сложили вокруг временного капища шесть крад – жертвенных костров – в виде цветка и разожгли в них огонь.
Жрец трижды обошел стан посолонь, замыкая священный круг, чтобы ни один злой дух не смог пробраться внутрь временного человеческого прибежища.
Вечерять сели, когда свет зари еще не совсем угас, освещая небо и берег бледными розовыми всполохами. Большуха разложила по мискам кашу из манника с молоком и выложила запеченных в углях зайцев, добытых охотниками еще днем. Раздала куски разломленного большаком хлеба, испеченного из семян костреца. Большой дичины сегодня не промышляли – ждали, когда прибудут на постоянное место.
Прежде чем приступить к трапезе, большуха с поклоном положила в огороженный камнями костер лапку и голову зайца, ложку каши, плеснула травяного на меду взвара, прося у предков благословения. Большак первым отхлебнул варева, после этого все дружно принялись за еду. В походе не делились на семьи, ели все вместе. Мужчины сидели с правой стороны костра, женщины по его левой стороне, а детишки и подростки за их спинами. Кузнец с женами и детьми ел общую пищу, но чуть поодаль, у своего костра.
Утром никто не двинулся с места. Занимались обычными в походах делами, с нетерпением и все возрастающим волнением поглядывая вдоль берега реки, ожидая ушедших разыскивать чуры мужчин.
Женщины потихоньку вздыхали: уж больно хорошо было это место для жилья. Просторное, высокое, сухое. Да и мужчины со сметкой в прищуренных глазах осматривались по-хозяйски: здесь можно будет и заимку поставить, и поле распахать, если боги недалече селище устроят.
Посланники вернулись только к вечеру. По тому, как радостно блестели их глаза, все поняли: место пращуры выбрали не хуже этого. Но никому разговаривать, а уж тем более подходить к разыскавшим чуры нельзя: мало ли кого подослали местные духи, может и обертыши вместо своих-то явились.
Все девять ходоков ночь провели в особо огороженном месте, постясь и ни с кем не заговаривая. Только на следующее утро, пройдя сквозь огонь и окурившись священным дымом родового пламени с можжевеловых веточек, да обмывшись в воде у всех на виду и выпив густого взвара, прияв миску из рук большухи, они смогли рассказать о своей находке.
Погрузились быстро: всех разбирало любопытство и радостное нетерпение. Отовсюду слышались смех и веселые запевки. Опасное и утомительное путешествие подошло к концу, так почему бы не воздать хвалу милостивым богам сердечное песенное восхваление и за то, что до места их племя добралось почти целым – лишь чуть более пятидесяти человек потеряли они за время похода. И за то, что боги место нашли не зимой, а летом – смогут еще сеном для животины запастись, да и для людей лесные подарочки – грибы-ягоды с орехами собрать успеется.
К указанному месту подошли задолго до вечера, оставив на приглянувшемся всем месте кузнеца с семьей – ему не след со своим тайным ремеслом жить промеж добрых людей. Остановились в благоговейном молчании перед открывшимся им видом: река, образовав заливные луга по обе свои стороны, плавно впадала в большое широкое и изогнутое озеро, блестевшее в лучах солнца радостным сиянием. Посреди озера стоял крутобокий остров с кудрявой головой из ив и ольхи. Вокруг возвышались холмы, поросшие сухими сосновыми борами, а по низинам непроходимым ельником-зеленомошником. Чуть поодаль реки и озера стоял густой лиственный лес, а у самых их берегов тянулись редкие заросли ивы, ольхи, черемухи. На открытом участке невысокого взгорка росло несколько яблонь-дичек.
Но больше всего всех изумил и заставил поверить в божественную благосклонность к их роду вековой дуб, стоявший посреди широкого луга, раскинувшегося по эту сторону высокого обрывистого берега озера.
Волхв на луг никому выйти не разрешил. С обрядовыми песнями и поклонами вытащили чуров из реки и, обходя по краю место будущего поселения, установили их по углам луга заросшего цветистым разнотравьем, обозначая межу. Возле каждого уложили священный камень, привезенный с покинутой родины. Работали споро под обрядовую песню, которую пели девушки и молодые женщины, встав в хоровод.
На утро волхв проверит: если окажется, что камни ночью будут сдвинуты, значит не стоять здесь лесному поселению, тогда придется искать по близости другое место. Сейчас же кудесник стоял под ветвями дуба: по воле богов здесь будет устроено малое капище Сварога, Перуна и Даждьбога,
