Богатое догорало лето.
Все росло не по дням, а по часам. На полях, напоенные дождем и обласканные солнцем, спели пшеница и рожь. В огородах завивалась в зеленые кочаны капуста, толстели огурцы, краснели помидоры, пахло укропом и сырой землей. В воздухе стоял терпкий настой свежего, высушенного сена…
Виктор часто выходил за околицу, шел в поля, на луга, к реке и его переполняло чувство неизъяснимой нежности ко всему, что видел. Ведь село Донское было для него местом, роднее которого нет на свете. Встречаясь с односельчанами, он разговаривал со стариками, беседовал со старушками, и с интересом слушал рассказы из прошлой их жизни. Все это настолько сблизило его с повседневными заботами и делами села, что захотелось увидеть не только на-стоящее, но и заглянуть в прошлое.
Однажды Виктор долго беседовал с Масневым Платоном Евсеевичем, пожилым, полным мужчиной. Полнота сковывала его движения, затрудняла дыхание и заставляла одиноко сидеть у ворот на низкой скамейке.
Платон Евсеевич обрадовался Виктору, как человеку, с кем можно скоротать одиночество. Да и для Виктора он оказался интересным собеседником. Очень часто бывает так – живешь рядом с человеком много лет, а ничего о нем не знаешь. Но стоит только поговорить с ним, вызвать на откровенный разговор и ты узнаешь столько, что даже в самых буйных фантазиях не представишь такого.
Платон Евсеевич, капитан в отставке, прошел всю войну, имел два ранения. Несмотря на возраст, обладал отличной памятью, и помнил командующих не только фронтов, но и большинства дивизий, помнил, на каких участках они воевали и какие города освобождали. Сыпал цифрами боевой техники и количеством солдат, участвовавших в том или другом сражении. Но самое страшное испытал он, когда в начале сорок третьего года похоронил сгоревшего в танке сына.
- Алексей был старшим лейтенантом, командиром взвода танков, - рассказывал он. - Воевал в танковой дивизии, наступавшей на станцию Кантемировка.
- Это та самая, что получила звание по имени станции "Гвардейская Кантемировская дивизия"? спросил Виктор.
- Да, - кивнул Платон Евсеевич. - Знаменитая дивизия, которая до сих пор носит это звание.
- А где он погиб?
- Самое обидное то, что погиб он рядом с домом - на участке прорыва фронта в районе Богучара. Вот это меня гнетет и мучает всю жизнь. - Незаметно смахнув набежавшие слезы, он продолжил: - Я сам... своими руками вытащил из танка обгоревшие останки Алеши, и похоронил в братской могиле в селе Гороховка...
Несколько дней Виктор находился под впечатлением этой беседы. Вот здесь-то и пришла ему мысль написать статью о Платоне Евсеевиче и его сыне, они заслужили это.
С большим усердием работал он над статьей, стараясь выдумкой возместить недостаток жизненного опыта. О мастерстве он не думал, наивно полагая, что вдохновенное желание писать, само в себе несет уменье.
Статья получилась большой, неумело построенной, но к удивлению Виктора, с некоторыми сокращениями, все же была напечатана в районной газете "Донская новь". Сам факт, что статья напечатана, как благоприятный симптом обрадовал Виктора. Но когда его пригласили в редакцию к главному редактору, заволновался. Всю дорогу, сидя в автобусе, с тревогой думал о том, как встретит его редактор и что скажет?
Редактор, сдержанный и корректный, с бледным лицом и узкими, как лезвия губами почувствовал молчаливую настороженность сидевшего перед ним юноши. С некоторым любопытством он посмотрел на Виктора и подумал: «Пока очень молод, но вполне может развернуться».
- В вашей статье, молодой человек, на килограмм пустой породы есть крупинка золота, – заговорил он. - А это главное. Крупинки есть, значит, есть и надежда, что из вас может получиться неплохой корреспондент. Только вот жизнь вы еще плохо знаете. Но это приходит не сразу.
Некоторое время редактор молчал, перекладывая на столе какие-то бумажки, а затем, взглянув на Виктора, продолжил:
- Присматривайтесь к жизни, к людям. Ведь вы будете писать о хлеборобах, о тех, кто своими руками выращивает хлеб. Знаете выражение: "Хлеб всему голова?" Это ведь действительно так. Хлеб самый важный продукт, без которого человечество не сможет жить. Хлеб возделывается тысячи лет. Вспомните историю. В захоронениях египетских пирамид, простоявших много столетий, кроме золота и драгоценностей находили и хлебные злаки. Когда-то, набрав от солнца силы, зерна дожили до наших дней, пронеся через века свой первозданный аромат – хлебный запах.
Виктор внимательно слушал.
- Учитесь видеть и замечать все: и как растет трава, и нежный распустившийся цветок, красивые наличники на окнах, и даже пение птиц. Все это пригодится в деятельности корреспондента, если вы думаете писать дальше…
Домой он возвращался уже под вечер. На западе, в груде белых облаков, висело солнце и полнеба горело пламенем. Легкие, прозрачные тени от тополей, растущих у дороги, преломляясь через кювет, падали на асфальт под колеса автобуса.
"Только вот жизнь вы еще плохо знаете!" – вспомнил Виктор слова редактора. С этим он был согласен. Жизнь он знает плохо, и часто не может определить, каков же человек на самом деле. Ведь сколько людей, столько и характеров. Среди них можно встретить и хороших, и плохих, но Виктор верил, что хороших людей все же больше, так как считал, что доброжелательность это единственный закон, который должен главенствовать среди людей...
Первая в его жизни статья, напечатанная в газете, вдохновила Виктора на новую. Он долго думал над ней, вынашивал, а потом оказалось что, так здорово сложившись в уме, статья почему-то никак не давалась ему. Как только появлялась интересная мысль, ему казалось, что кто-то ее уже высказал до него. А Виктору хотелось рассказать о красоте жизни, заставить каждого читателя задуматься о своем предназначении в ней. Старался объяснить, каким должен быть человек, где и как в его жизни сталкивается общественное и личное, и что нужно делать, чтобы чувствовать себя счастливым и считать свою жизнь на земле оправданной.
Наконец, после долгих мучений, статья была закончена и отослана в редакцию. А когда она появилась в печати, Виктор удивился. Странно получается. Ведь он сам писал ее и слова его, и мысли, даже само настроение, с которым она писалась, все сохранилось. А читаешь и возникает чувство, что писал совсем другой человек. В ней теперь ничего нельзя было ни убрать, ни прибавить. Виктор сверил статью в газете со своим черновиком и понял, что несколько штрихов редактора придали тексту совершенно другой смысл, более емкий и содержательный. «Да, - подумал он. – Мне еще долго надо совершенствоваться, чтобы так вот писать»…
Так началось у Виктора сотрудничество с районной газетой "Донская новь". Писать было о чем и о ком. Много хороших и трудолюбивых людей в колхозе. О них хотелось поведать народу, рассказать об их успехах и трудовых подвигах. Но были и такие, кто увиливал от работы или делал ее, спустя рукава. Вот им-то и доставалось от Виктора. Правда, потом ему приходилось выслушивать упреки, но самым интересным было то, что критика в газете подстегивала и заставляла их работать.
2
Двухпалубный пассажирский красавец пароход, легко преодолевая встречное течение реки, быстро двигался вперед. Пассажиры высыпали на палубу, заполнив узкие проходы, носовую часть и тесную корму, перегороженную двумя белыми шлюпками. Опершись на перила ограждающие палубу, они смотрели на стеклянно-жидкую поверхность реки, отделявшую пароход от темной зелени низкого берега и удивлялись. Что-то неправдоподобное заключалось в раскинувшемся вокруг просторе. И хотя под ногами вибрировала палуба, а за кормой слышался плеск винта, и длинная волна, блестевшая тяжелым серебром, тянулась от борта - все равно казалось, что судно плывет бесшумно. Даже не плывет, а скользит в воздухе.
День клонился к вечеру. В свете позднего солнца вспыхивали пламенем гроздья на рябинах, золотом и багрянцем осени сверкали вершины деревьев в лесах, тянувшихся вдоль берега. В прозрачном, теплом воздухе проносились легкие заблудившиеся паутинки. Дремотный, блаженный покой исходил от реки, от ее берегов, висел в воздухе.
Среди пассажиров верхней палубы находился и Виктор. Он вместе с сестрой Зиной ехал в Воронеж, на протезный завод. На решении сделать протезы, настоял Тихон Яковлевич. Он сам разговаривал с председателем колхоза, договорился об оплате протезирования и уговорил сына заказать их.
Так как Виктор ехал в область первый раз, Зина решила поехать вместе с ним и помочь на заводе с оформлением документов. Она воспользовалась тем, что подвернулась возможность отдохнуть, осталась в каюте, а Виктор ушел на верхнюю палубу.
Солнце село, сумерки быстро сгущались. Пассажиры один за другим покидали палубу и расходились по своим каютам. Виктор остался один. Вскоре берега поглотила тьма, и ничего не было видно. Но он не спешил уходить и продолжал стоять, дыша свежим воздухом, поднимающимся от реки.
- Слава Богу, ты здесь! – услышал он голос сестры. Взволнованная и встревоженная, она подошла к нему, почти подбежала.
…Проснувшись, и не обнаружив брата в каюте, Зина испугалась. Зная о том, что в больнице ему приходила мысль о самоубийстве, она боялась, что такая мысль может прийти снова. Побежала искать. Осмотрела каюты, обошла всю нижнюю палубу, даже в туалет заглянула - Виктора нигде не было. Зина почувствовала, как ноги стали подкашиваться, а в голову лезут всякие страшные мысли. Перед ее мысленным взором промелькнула картинка, в которой Виктор бросается вниз головой с верхней палубы. Сердце охватил леденящий страх, и она побежала на верхнюю палубу. Увидев брата, облегченно вздохнула…
- Здесь, - ответил Виктор.
- Ну и напугал ты меня. Я, грешным делом, прилегла и заснула. Просыпаюсь, уже темно, а тебя нет.
- Да куда же я денусь с парохода? – удивился он.
- Вот именно, с парохода! – Кругом вода, мало ли что? Споткнешься или поскользнешься и упадешь в реку. Я чуть с ума не сошла. Всякие страсти в голову лезут.
- Ну и что, я ведь плавать умею.
- Как это "ну и что?!". Упадешь в одежде, да к тому же вода холодная, судорога скрутит, и где тебя тогда искать?
- Действительно, навыдумывала всяких страстей, - проговорил Виктор. – Пошли, перекусим чего-нибудь, и спать ляжем.
Успокоившись окончательно, Зина обняла его и они
Спасибо, Аня! Одну опечатку исправил, а вот другое слово не мог найти. Если еще попадутся ошибки, то пишите, пожалуйста, два, три слова, чтобы легче был с ориентироваться.
Аллочка, что Вас насторожило в этом предложении? Просто люди поговаривают, но еще в сомнении, и не приняли окончательного решения. Если использовать Ваши две последние подсказки, то это будет означать, что они уже решили переехать. А ведь такое решение очень болезненно, вот люди и в нерешительности.
