земляне используют специфический теперь способ ароматерапии: ставят в видеопроигрыватель фильм с какой-нибудь лирической мелодрамой, включают электронный переводчик и наполняют свое жилье неописуемо нежным, волнующим ароматом.
Я выключил звук, хотя можно было выбрать дублирование на украинский, тогда было бы смешнее смотреть. Можно было бы еще запустить переводчик на запахи, но я боялся, что они просочатся под дверь спальной и разбудят Мию.
Полулежа на диване, я наслаждался бездельем, наизусть заученным фильмом, легким молодым красным вином. Дрема накатывала, отступала, потом опять бралась за штурм, веки слипались, потом распахивались, являя мне очередную знакомую, но так и не надоевшую, сцену на экране. Наконец сон одолел сознание, в который уже раз явив мне в виде сновидения тот давний незабываемый разговор с Мией:
«… меня разбудило легкое, воздушно-нереальное прикосновение к моей щеке, а потом и к мочке уха губ Мии:
- Устал, любовь моя. Единственный мой, - еще не включился электронный переводчик, а я уже перевел для себя то благоухание, которое окутало меня, вызывая, как всегда, от ее «слов» легкое головокружение.
Ее серебристые волосы рассыпались по моему лицу, губы нашли мои губы, и стало уже совсем не понятно, сплю я еще или проснулся.
- Я не видела тебя целый день, - губы проскользнули по щеке и заструились по шее, вызывая неимоверную внутреннюю дрожь. - Я потеряла целый день в своей жизни.
- Звездочка моя ясная! – нежная улыбка заполнила меня.
Эту древнюю песню мы услышали однажды по каналу «Супер-Ретро», и с тех пор она не покидала нас, ведь Миа же была для меня в полном смысле этого слово НЕЗЕМНОЙ,
Я наконец открыл глаза и встретился с ее взглядом, в глубине которого мелькнуло что-то несказанное, но просящееся наружу, напирающее изнутри, рвущееся быть произнесенным вслух, но сдерживаемое неимоверной силой ее воли.
- Что? – спросил я, и из переводчика вырвался тревожный запах.
- Да, - в аромате смешались отчаяние и решимость.
С меня в одно мгновение слетели и усталость, и расслабленность.
- Да, любовь моя, да. Анализы все подтвердили, у нас будет ребенок.
Ужас парализовал меня, хотелось зажмуриться с такой силой, что, когда я открою глаза, все окажется сном, казалось, я не смогу уже даже вздохнуть. Я чувствовал, что внутри меня назревает слово «нет», но я никогда бы не смог его произнести. В этом и был весь ужас ситуации.
Вековая статистика доказала, что браки между землянами и эклотцами недопустимы, их даже запретили законом. Невозможны, потому что они ведут к трагедии, как только супруги решались сделать свою семью полноценной, то есть попытаться явить на свет ребенка. Если в качестве матери выступала землянка, то в девяносто девяти процентах случаев ребенок рождался мертвым, а если землянин стремился стать отцом, то в том же соотношении погибала мать. И вот нас судьба подвела к этому рубежу, как мы только не пытались его избежать.
Этот же закон предписывал каждому врачу, который определил ситуацию беременности женщины в смешенном браке или смешенной связи, незамедлительно прерывать беременность.
Увидев отчаяние в моем взгляде, она обхватила мое лицо своими руками и торопливо зашептала голосом переводчика, закрепленного на спинке дивана:
- Я все уже решила. Все, все! Только ничего не говори! Только промолчи, только поверь мне, только верь, только верь!
- Миа!
- Мне судьба послала такую любовь, она нам ее послала! Никогда не позволю ей умереть. Мы когда-то умрем, а вместе с нами умрет и она, если не будет живого существа, в котором она воплотится и будет продолжать жить. Пусть я умру через несколько месяцев или через сто лет, но я буду знать, что наша любовь продолжается, она живет, она будет вечна, она будет передаваться из поколения в поколение. И тот, кто сейчас зреет во мне – это плод нашей любви, пусть он продлит ее дольше, чем мы сможем ее нести в этом мире. Я никогда не прощу себе, если позволю кому-то прервать жизнь нашей любви. Зачем мне жить без нее, зачем я жила, если оборву ее.
Я задыхался в буйстве неимоверных ароматов, заполнивших все вокруг, я глох, слыша, произносимые беспристрастным голосом переводчика, людские слова, я ужасался от одной мысли, что останусь без нее, что погаснет звездочка моя ясная, но не было у меня сил сказать ей: «нет», оборвав этот поток, сказанных ей, но, казалось, рожденных во мне слов и запахов. Господи, дай мне сил, дай мне воли, принять ее решение!
- Верь, верь, - твердил, подчинившись ей, переводчик, - и это сломит все, никто не сможет победить нашу любовь! Только вера в нее способна на все! Способна на то, на что не способен больше никто! Верь! ...»
Я вздрогнул и проснулся – Мягков летел в самолете домой, в Москву. Экран отбрасывал на темные углы комнаты таинственные тени.
Как на меня жутко действовал этот частенько повторяющийся сон! Уже не знаю, как мне от него избавиться.
Встряхнув головой, я встал. Сбросив тапки, на цыпочках прокрался к спальной, зашел внутрь. Прошел мимо нашей кровати, где в свете ночника, разбросав по подушке серебристые волосы, спокойно спала моя неземная Миа, подошел к детской кроватке и взглянул на розовое личико, которое к ушкам принимало бирюзовый оттенок, нашей Любови Юрьевны.
Пусть твоя жизнь всегда будет наполнена нашей любовью, которая привела тебя в этот мир!
Она сотворила тебя и будет сопровождать тебя всю жизнь, ведь твоя жизнь будет дольше жизни нашей любви.
Несмотря ни на что, что может случиться в отношениях между мной и Мией, хотя и верю, что ничто нас не разлучит, ты всегда будешь плодом любви, а значит, всю твою жизнь тебя будет сопровождать это никем необъяснимое чувство.
Сколько планет мы не освоим, насколько далеко мы не уйдем в глубину познания бытия, мы никогда не сможем внятно объяснить, что движет мыслящими существами, когда они готовы пожертвовать всем ради кого-то совсем не похожего на него, только лишь потому, что вблизи с ним или с ней замирает дыхание и сердце начинает, как кажется, стучать чаще, хотя никакой прибор этого не покажет.
Если бы мне обладать той силой чувств и веры в них, которой была наделена Миа!
Неужели в нашей дочери больше ее веры, чем моей, я боюсь это осознать, потому что теперь, когда Люба стала реальностью воплоти, я даже не смею представить свою жизнь без нее!
Не могу я выразить словами, что я чувствую.
Да. Она плод нашей любви, но прости меня, Миа, моя любовь к дочери начинает существовать уже независимо от моей любви к тебе, эта любовь обретает самостоятельную жизнь, независимую, которую уже ничем не усыпить.
Это чувство не объяснить никакими словами или запахами, оно уже не зависит от того, будет ли наша дочь жить, как мы себе представляли или будет творить что-то, что нам и не представить, нам уже никогда не взглянуть на нее, как бы со стороны, каждый ее шаг будет иметь вечный след в наших сердцах.
Она не будет похожа на нас, ее путь будет подчинен другим идеалам и непонятным нам целям, это будет другое поколение, только еще вчера топтавшее куличики в песочнице, а сегодня, меняющее мир соответственно своим взглядам. Мы будем ежеминутно желать произнести: вот в наши годы…, но остановитесь, это не ваши годы, не будет она идти по нашим следам, она будет оставлять свои, может, непонятные нам, может даже, раздражать ими нас, но дай ей Бог, которого мы так и не встретили, покоряя Вселенную, остаться человеком и обрести то счастье взаимопонимания, которое оберегало нас от неправильных шагов, оставляя нас человеками или экслотцами.
Потому что нет большей удачи в жизни, когда ты признаешься, меня окружали существа, которые меня понимали!
Я видел по одному из ретро каналов фильм, где парень написал: «Счастье – это когда тебя понимают!»
А еще большее счастье на нашей планете, когда тебя понимают твои дети, а вершина, когда ты понимаешь их.
Я знаю, для этого Миа рискнула своей жизнью, рискнула не задумываясь, веря, что ее жизнь была ей послана, чтобы жизнь нашей дочери началась и продолжалась в веках, как мы продолжаем жизнь наших родителей, храня им благодарность за все, что от них впитали. Все мы плоды любви, и пусть мы всю нашу жизнь будем это помнить и в соответствии с этим жить!
Что бы не происходило в мире, как бы он не менялся, пусть он переворачивается с ног на голову, но всегда будет оставаться что-то незыблемое в наших отношениях, что и есть основа нашей жизни!
Этот сон – повторение нашей незабываемой беседы преследовал меня все девять месяцев, пока Миа пряталась дома от врачей, и потом являлся мне, как укор за сомнение.
Также тихо ушел я назад, вышел на балкон, вдохнул устойчивый запах пригородных свинарников, как символ благополучия нашей страны, и в какой уже раз прошептал:
- Спасибо, моя неземная, за веру, только она делает нашу любовь вечной!
15 мая 2013 года.
