выдрессирован на уровне рефлексов и, как собака, не может укусить хозяина. А еще у Амтанта на груди и животе крепились две антенны – одна к горизонтальной плоскости, другая – к вертикальной.
– Буду, – преданно пообещал Амтант.
– Ну и хорошо, – кивнул Костя. – Что у вас здесь происходит-то?
Амтант пожал узкими плечами:
– Охраняем Зону… – ответил он уныло.
– В смысле?
– Три месяца не платят и не кормят, как положено. Батареи сели. Мышцы затекают, холодные, как половые тряпки.
– Почему? – спросил Костя.
Амтант снова пожал плечами:
– Дай пирожок…
Костя выдавил из хабара-кормильца два пирожка и один отдал Антанту. На этот раз Амтант его тщательно разжевал, а не разделался, как с семечком.
– Ну?.. – выжидательно спросил Костя.
– Нас, как всегда, наняли...
– В смысле?..
За Кремлевской стеной все еще палили в белый свет как в копеечку. Глупцы, невольно подумал Костя и в нетерпении поерзал на металлическом корпусе вертолета. Сейчас все обследую, и быстренько к нашим. В красках представляя встречу с Лерой, он от нетерпения заерзал еще энергичнее. «Титан» отозвался готовностью бежать куда глаза глядят.
– Ну… наняли… – замялся Амтант, – а больше я ничего не знаю. Выдали «пермендюры» и приказали ходить вдоль Красной стены, в общем, по брусчатой площади, и никого не пропускать.
Его длинная, как у бультерьера, морда, несмотря на стальные пластины, аккуратно подогнанные друг к другу, выражала крайнюю степень усталости и отчаяния.
– Ага… – удивился Костя.
Это кто ж такой хитрый? Он привык, что Зоны – это непостижимое, вне человеческой логики, что ловушки сами по себе, а сталкеры сами по себе. И так до самого выхода, а здесь кто-то просто нанял солдат. Ясно и понятно до сущей простоты.
– А кто нанял-то?
У него даже перехватило дыхание и тревожно забилось сердце – сейчас он узнает тайну тайн, и полдела сделано, а дальше пусть сам генерал Берлинский разбирается и решает, бомбить или не бомбить, пулять ракетами или не пулять. Это уже не мое дело.
– Не знаю, – печально ответил Амтант, дожевывая второй пирожок. – Нами капитан Бухойф командует.
На это раз пирожок был с ливером. Амтант долго смаковал его. Косте еще сильнее захотелось есть.
– Понятно, – разочарованно вздохнул он. – Ну, а ты чего?
– Чего?.. – удивился Амтант. – Я ничего… Больной… вот… локоть… колено… – завел он старую песню.
Костя едва не поморщился, побоявшись, однако, что обидит своего нового знакомого.
– Ничего я тебя вылечу, – пообещал он с дальним прицелом. – Не дрейфь!
– Я не дрейфлю, мочи нет…
– И много вас? – спросил Костя, чтобы только увести мысли «богомола» в другое русло.
Амтант вдруг дернулся и насторожился, прислушиваясь к себе.
– Вызывают… – со вздохом сообщил он. – Приказано собраться на площади. Ну, я пойду?..
– Иди… – согласился Костя, – раз приказали.
– Я бы остался… – признался Амтант, – да капитан сердитый... бить будет…
– Иди, иди… – сказал Костя. – Дальше я сам.
Его тревожила тишина внутри Кремля. По идее, здесь все должны стоять на ушах и уже подбираться к нему со всех сторон, но на Ивановской площади, которая виднелась сквозь деревья, все было чинно и благородно, как будто она не была сердцем таинственной Зоны. Костя даже засомневался – туда ли попал? Может, генерал Берлинский капитально ошибся и нет никакой Кремлевской Зоны? Чепуха какая-то, решил он.
– Это вам… – Амтант, потупясь совсем, как человек, снял с левой руки и протянул Косте один из «пермендюров».
На его руке он казался небольшим, можно сказать, соразмерным телу «механоида», а в отстегнутом виде оказался метра полтора длиной.
– А как этой штукой пользоваться?
– Вот так рукой возьмете, нажмете на рычаг – и стреляйте.
– Ага… – согласился Костя, приноравливаясь к странному оружию.
Для человека оно было явно большим. Разве что только повесить на шею, как гатлинг ГШК-6, подумал Костя, и то большое, и вспомнил, как в него стреляли со всех сторон – неточно, но очень и очень мощно. Выгода от мощности оружии перевесила все сомнения – брать, не брать?
– Беру! – восхищенно обрадовался Костя. – Стоящая вещь! А ты?
– Скажу, что в бою потерял. И вот… – Амтант, безмерно стесняясь, протянул блестящую вещичку.
– А это что?
– Ультразвуковой свисток, настроенный на мою частоту. Свистните, я сразу явлюсь.
Руки у него были стальными, четырехпалыми, с уплощением на кончиках пальцев и, естественно, с присосками. Уж не «жабаки» ли его лепили по своему подобию? – удивился Кости. Странно, очень странно. Интересно, экзокомбез все записывает? Вот генерал удивится.
– Ты молодец! – похвалил он Амтанта.
– Ну, я пошел?..
– Иди, иди…
– Вы только о масле не забудьте, а то колено болит… солидол тоже подойдет… а лучше всего часовая смазка, потому что очищена и без включений…
– Не забуду, не забуду, – пообещал Костя, плохо представляя, где он возьмет машинное мало, солидол или часовую смазку.
Амтант вздохнул, как старый паровоз, и нехотя удалился, оглянувшись пару раз. Несомненно, он не забудет о пирожках и машинном масле. Надо хоть самому пожрать, решил Костя и взялся за хабар-кормилец, хотя самым главным в этот момент было не это, главным было обязательно восстановить энергию экзокомбеза «титан».
Костя тихонько спустился на землю, оберегая «титана», как дитятю. Он даже его нежно уговаривал: «Ну давай, давай, приятель, только не подведи». Индикатор мощности на внутренней стороне шлема застыл на все те же несчастные трех процентах. «Титан» отключил всю индикацию и молчал, как партизан. «Анцитаур» тоже не подавал признаков жизни. Должно быть, судьбе ничего не угрожает, решил Костя, вздохнув с облегчением: индикатор неуверенно показал прирост мощности на один процент. Слава богу, едва не перекрестился Костя. Может, выберусь? И резко повернулся – «титан» отозвался протяжным скрипом. Совсем как Анастасия, подумал Костя, падая на траву. У «титана» было так мало энергии, что он даже не смягчил удар о землю и уже не камуфлировал, поэтому Костя понял, что придется рассчитывать на старые, испытанные методы маскировки.
Со стороны Ивановской площади на фоне далекого городского гула раздался странный звук. Костя перекатился под развесистую елочку, как раз за фонтаном с райской птицей, и замер. Сразу стало неуютно. В душе поселилось прежнее сомнение в целесообразности генеральского мероприятия, за воротник пополз предательский страх: а что если это явились по его душу те же самые «протеиновые матриксы», которых никто никогда не видел? Но звук битого стекла больше не повторился, и на площадь снова легла тишина. И так хорошо сделалось Косте – пригревало солнышко, одуряюще пахло хвоей, – что он неожиданно для себя то ли уснул, то ли отключился на какое-то мгновение. А очнулся снова от звука, причем на сей раз он, усиленный «нетопырем», напомнил Косте кряхтение человека. Этого еще не хватало, подумал Костя и выполз из-за елочки. «Титан» все еще не думал камуфлировать его, зато прибавил сразу два процента мощности, должно быть, оттого что погрелся на солнышке. Но Косте сейчас было не до проблем с маскировкой. На площади кто-то был!
Он по-пластунски переполз главную аллею, косясь на колокольню Ивана Великого – очень удобный наблюдательный пункт, и замер как раз под развесистой липой. Пахло пряными запахами маргариток и розами.
Напротив через дорогу, около третьего окна от угла Военной школы стоял человек, который давно умер. И не просто человек, а майор бронетанковый войск Базлов Олег Павлович собственной персоной.
«Ах ты гад!», – чуть растерянно пробормотал Костя и, забыв о «пермендюре», потянул с плеча дробовик. Я тебя сейчас прищучу. Нашел-таки голову, песий сын. Он уже взял майора на мушку и палец лег на курок, однако в последний момент «титан» возьми да включи оптику. Танкист Базлов сразу сделался огромным, как слон. Костя поелозил прицелом, куда бы выстрелить, чтобы наверняка свалить «нитридо-платиноида», но стрелять не стал. Странным показался ему этот Базлов. Исхудавшим, кожа да кости, и вообще не от мира сего, комбинезон на нем был разорван в клочья, правый рукав вообще отсутствовал, а из-под черной ткани проглядывала тельняшка. На щеке алел свежий кровоподтек, а в русых волосах запеклась давняя кровь. Главным аргументом в пользу отсрочки стрельбы стала черная клокастая борода.
– Эй!.. – неожиданно для себя позвал Костя. – Свой, что ли?..
Базлов однако среагировал тупо. Он уставился на Костю и молчал, даже не шевелился. Контуженный, должно быть, решил Костя.
– Иди сюда! – приглушенно крикнул он, – иди!..
На этот раз майор Базлов действовал куда более уверенно. Он сделал три шага по тротуару и замер, глядя на дорогу, как на реку.
Идиот, решил Костя, сейчас кто-нибудь заметит!
– Ну чего ты застыл?! – снова подал он голос.
Базлов наконец решился и ступил на проезжую часть. Сделал он это так, словно у него плохо гнулись ноги, а еще он расставил руки для равновесия, словно бежал над пропастью. Но пересек дорогу четко поперек и сунулся как раз под ту липу, где лежал Костя.
Костя схватил его за руку, она оказалась теплой и вполне человеческой, и поволок за собой в густые елки. Они не пробежали и ста метров, как майор взмолился:
– Все!.. больше не могу… – и рухнул на траву. Он явно боялся открытого пространства.
Костя огляделся и прислушался. Было по-прежнему тихо, только за Спасской башней все еще суетились «богомолы» во главе с капитаном Бухойфом. Но стрельба прекратилась. Все равно надо уходить, подумал Костя. Менять дислокацию. Прятаться. Закапываться. Бережного Бог бережет. Он приглядел овражек у дальней стены, где лежал Ми-68, но перед этим решил смотаться за «пермендюром». Негоже такую штуку бросать, подумал он, ища его в густой траве.
– Ты кто? – спросил танкист, с трудом отлипая от земли, за которую держался, как за последнюю соломинку.
– Свой… – Костя сунул ему хабар-кормилец тем краем, где тот давал жидкость.
Что он на этот раз выдал, Костя так и не понял. Майор припал к хабару с жадностью человека, который не пил много-много дней.
– Ой-й-й… – выдохнул он и снова присосался.
Костя настороженно следил за местностью. Пока все было тихо, хотя индикатор опасности краснел все больше. Майор облегченно засопел, вздохнул несколько раз полной грудью и спросил:
– Ты что, из наших?
– А то… – не без гордости подтвердил Костя.
Майор огляделся, явно ища еще кого-нибудь. Его мужественное, открытое лицо сделалось необычайно удивленным.
– Один я, один, – сказал Костя быстро, давая понять, что знакомство состоялось. – Идти сможешь?
– Смогу, куда я денусь, – натянуто улыбнулся Базлов, и с него как будто спало оцепенение. – А почему один?
У него оказался сухой, благородный и запоминающийся баритон.
– Потому, – нетерпеливо объяснил Костя. – Побежали!
К майору явно вернулись силы. А пил он сухое крымское вино. Костя уловил знакомый запах «алиготе». Молодец, с теплотой подумал он одновременно и о Реде Бараско, и о хабаре-кормильце, каждый, оказывается, знал свое дело и заслуживал всяческого уважения.
Они пробежали наискосок до металлической ограды, скатились вниз по склону к каким-то низким строениям, похожим на хозяйственные постройки, и майор, задыхаясь, потребовал:
– Дай пистолет? Дай!
