Колобок

         Одна девочка решила стать мощной, выдающейся балериной.
         Взяла она табуретку и пошла на Праздник Севера. К римлянам, наверное, пошла. К Гаю Септимию.
         Пришла, а там – рыбаки разнообразную рыбу вылавливают, и туда-сюда бегают олени всевозможных мастей, расцветок, калибра и так далее. Она тогда поставила табуретку, посидела на ней немного, поглядела по сторонам, саксаул осторожно ладонью потрогала (оказалось – он и правда колется!) и затем подалась на проспект имени И. Канта, где, собственно, и проживала.
         Шла да и пришла в свою среду обитания (а идти пришлось не близко – неделю продвигалась!), дверь ключом открыла (он у неё на лямочке висел на шее), настряпала пирожков с капустой да шанег с картошкой, испекла, переведя из состояния полуфабриката в готовое изделие, наелась их, горяченьких да с молоком, и легла почивать. Всё равно больше делать было нечего: радио сломалось, скакалка порвалась давно.
         А балериной она не стала, потому что была ростом маленькая. Это загадочное явление очень распространено в природе. Вот олени, например, они же – тоже небольшие. Многие неэрудированные учительницы, продавщицы или там слесаря и дизайнеры всякие думают, что они ростом с корову или даже с быка, а это совсем не так. Рождаются олени вообще махонькие. С ноготь примерно. А потом растут, потому что – уж очень хорошие да ловкие они охотники. Они в земле роются, выискивают разных червяков и гусениц. По деревьям лазят, мух всяких собирают, жуков, комаров. Вот поэтому, кстати, на севере так мало комаров. А то – куда бы они девались? А потом они начинают расти очень быстро, и у них откуда ни возьмись появляются рога, и рога им мешают лазать по деревьям, потому что они зацепляются за ветки. И тогда олени не без щегольства нисходят на землю, подыскивают себе новенькие сани, запрягаются в них, затем каюра подбирают подходящего и едут по тундре, куда глаза глядят, и каюры покрикивают «э-ге-гей!» и песни поют. Хорошо ведь?
         В своём «Дифференциальном исчислении» про всё про это самое Лейбниц рассказал, и затем ещё много раз пересказывал и в «Монадологии», и в «Протогее» и в других своих баснях. Он-то, Готфрид, всё знал, а мы сейчас такие скучные и нормальные стали, что ничего не знаем и знать не хотим! Всё бы только нам кататься как сыр в масле. И в тундру никто не желает! А в таких условиях сплошного обскурантизма да оппортунизма совсем не до хореографии! Спасают только народные сказки. О колобке, например, неизвестно по какой прихоти понадобившемся старику, который уж одной ногой в могиле стоял, а всё туда же – подавай ему деликатесы да лакомства! Нет, чтоб о душе подумать…