она как утро понедельника в июле. бьющий в глаза солнечный свет, когда раздвигаешь пальцами узенькие серые полоски горизонтальных жалюзи и щуришься, чёрный кофе и яичница, газета, которую берёшь подмышку и ныряешь в такси, и мчишься на работу - такая и она. стремительная, и чуть горчит, и ты никогда не вспомнишь всё до последней детали. а на вопрос, как ты себя чувствовал, ответишь - невыносимо прекрасно.
вот вы лежите в синеватой темноте незадёрнутых штор, она лежит на животе, и ты скользишь пальцами по её позвонкам. она говорит, что среднестатистическая девушка начинает испытывать оргазм после полугода регулярного секса с постоянным партнёром. а значит, не напрягайся.
простыни смятые, в комнате духота, на улице вой сирен, тридцатый этаж,
не напрягайся, как будто повторяют многоточия её выпирающих позвонков.
- мы же друзья, - и что тут возразишь.
- за что ты бы отдал жизнь? - спрашивает она, подперев кулаком впалую щёку. она - французский маникюр, чуть взъерошенные прямые тёмные волосы до плеч, лёгкое, сводящее с ума кошачье безразличие в светлых глазах.
- за тебя, - говоришь ты, отхлёбывая кофе, и на кухне безумно светло, как всегда в субботу,
- а я бы хотела туфли маноло бланик.
она подставляет свои тонкие, хрупкие пальцы под поцелуи. а когда она сидит с ногами на кресле в твоей любимой белой рубашке, она грызёт белый краешек ногтя и листает пахнущие горькой, дешёвой бумагой газеты. у неё во рту тепло, кофейная теплота, ты знаешь... и как она поглаживает оставленные ей в прошлый раз царапины, сидя, подогнув под себя ногу, а после, поцеловав где-то у основания шеи, ложится на левый бок, с какой стороны ты бы ни оказался, и притворяется, что спит.
и так,
пока не проходят полгода, достаточные для того, чтобы она начала испытывать оргазм,
пока ты не покупаешь ей маноло бланик, те самые, на шпильке и с круглым носом, а на следующий день ты не попадаешь под сокращение,
пока она не пропала на пятнадцать дней,
да и пока она не сказала тебе за завтраком:
- совсем забыла тебе сказать, я выхожу замуж.
