Исповедь

может, месяц, может, два, но я не выдержала: однажды вколола себе два кубика морфия (у нас он хранился под замком, и ключи у меня были). И потеплело на душе. И даже показалось, что все еще можно изменить. Например, снова влюбиться, мне ведь было всего 32 года…
  Но действие наркотика прошло, и все снова стало черным. И тогда я потянулась за новой ампулой…
  Очень скоро я поддалась морфию. Те два дня, что была после дежурства дома, стали кошмаром: меня ломало, лицо приобретало землистый цвет, глаза тускнели. Соседи не переставали спрашивать, что со мной случилось. И я врала, что у меня болит желудок.

  Не знаю, что было бы дальше, но недостача лекарства в результате контроля вскоре была выявлена. Разразился скандал. И только благодаря свекрови меня не судили. Но с работы, которую любила и которой жила, уволили.
  Что оставалось делать? Как дальше жить? Всякие мысли приходили на ум. В том числе и очень плохие. Сыночек спас мне жизнь: ему ведь только тринадцатый год шел, и оставить его я не могла… А вот в какой-то отчаянный момент, чтобы удержать себя в этой жизни, решила родить дочку. Родила еще одного сыночка. И была счастлива, что он отвлекал меня от мрачных мыслей. Конечно, душа болела еще долго, но постепенно боль концентрировалась и уходила вглубь, уступая место повседневности.

  Я попыталась смотреть на Михаила другими глазами, и если не полюбить, то хотя бы осознать, что он – отец моих детей, а значит, мы должны понимать и уважать друг друга. Муж с готовностью откликнулся на мою попытку создать полноценную семью, даже пить стал меньше.
  Так покатились под гору года. Слава закончил школу и поступил в Московский авиационный институт: старший брат Михаила преподавал в нем. Конечно, это просто придавало мальчику моему уверенность: протекция не понадобилась, он закончил школу с золотой медалью.

  Младший подрастал, тоже хорошо учился. И хотя на лицо братья были очень похожи, по характеру – совсем разные. Слава ласковый, как девочка, доверчивый, открытый, Олежек – более резкий, практичный, самостоятельный. После школы пошел в армию, отслужив, женился на женщине на 7 лет старше, с ребенком.
  Славочку после института направили работать в Полтаву, там он и любовь свою встретил. Оксана девочка хорошая была, но больная. Отзвуки аварии на Чернобыльской АС достигли  её родного города.

  Мне жалко было девочку, однако, сына деликатно предупредила, что лейкемия – болезнь страшная и опасная. Но он сказал: «Все знаю и понимаю. Но другая мне не нужна. И сколько отведено нам быть вместе и любить друг друга, мы это время используем до секунды». Оксана успела только сына, а нам внука родить, да три года на него полюбоваться…

  Это была первая страшная утрата: в 27 лет мой сын остался вдовцом. И тут я подумала: «А не за грехи ли мои Слава расплачивается?» Ответа не нашла, но зарубка на сердце осталась. Потом одного за другим похоронили мою мамочку и свекра. Осталась одна Валентина Петровна.

  В это время мы переехали жить в новый большой дом, который муж получил в стадии полуфабриката. Мы его сами достраивали, после работы до поздней ночи красили, белили, корректировали недостатки строителей. Перешли в новый дом – мать забрали к себе. И тут начался настоящий ад: к 70 годам она потеряла рассудок. Что она вытворяла! На минуту не было возможности оставить одну: то обои порвет, то в кастрюлю с борщом обеими руками залезет, дошло до того, что в туалет сходит, а дерьмо по стенке размажет. Однажды чуть не сожгла дом. Реву, как белуга, а что делать? Опять вспоминаю свой грех, и внутренний голос шепчет: «Неужто забыла?» И так два года мучились. А когда ее похоронили, продали дом и уехали в Полтаву, к сыновьям: оба к тому времени там осели.

  Квартиру купили, Михаил устроился на приличную работу, я с внуком сидела, готовила его к школе. И тут как гром среди ясного неба: у меня обнаружили рак лимфатических узлов. Операция, химия, облучения… Врачи сказали, жить буду. Месяц, год, три? Кто знает. На следующий год мне стукнет 60. Приличный уже возраст. А умирать все равно не хочется. И вместо смирения и покаяния я ловлю себя на кощунственной мысли: «Ни в чем я не виновата, это была любовь. Миллионы людей проживают свою жизнь, не узнав светлого и всепоглощающего чувства, а у меня оно было. И никто и никогда не отберет у меня дорогие сердцу воспоминания о них…»