ЕГОРЫЧ

старик…

А на том берегу снова суета. Теперь сумбурную матерную речь разбавляет тревожный собачий лай. Пару раз пальнули в сторону Его-рыча. Один из наиболее суетливых подростков заорал пьяно:
- Ну, штопаный пидор, сейчас ты получишь!

Старик видит, как вся гоп-компания, побросав ружья и снаряжение, налегке ринулась в сторону перешейка.
«Ну, Егорыч, жди гостей. Минут через десять будут здесь… Куда же девать Кликушу?»

Скинув фуфайку, старик пересадил в нее лебедя, и аккуратно отнес сверток подальше от берега. Положив притихшую птицу под разлапистой сосной, для верности присыпал пожухлым листом.
«Жди меня здесь. Не шелохнись…»

Егорыч спешно вернулся на полянку и стал ждать незваных гостей. Тяжелые шаги пьяной, сквернословящей компании приближались. И ко-гда юнцы выскочили из мелколесья, Егорыч зычным голосом скоманды-вал:
- А ну, стоять! Порешу как собак! - и для пущей важности взвел курки, будучи уверенным, что оба ствола пусты.
«Ничего страшного, попугаю малость, Охолонют …»

Металлическое клацание курков отрезвило компанию. Словно натолкнувшись на неведомую стену, юноши остановились.
- Ну, вот что, сынки: погуляли и хватит. Будем считать, что кон-фликт исчерпан. - перешел на миролюбивый тон Егорыч. - На дворе уже почти ночь. Отдыхать пора …

Совсем неожиданно, слева, почти у самых ног старика раздвинулись камыши и из них показалась ощеренная клыкастая морда овчарки.
- Взять его, Найда! - заорал один из «отморозков». - Взя-я-ть!

Собака сгруппировалась в боевой стойке и через секунду-другую готова была кинуться на старика. Егорыч автоматически перевел ствол в сторону овчарки и нажал спусковой крючок. Неожиданно прогремел выстрел…
«Как же так? - недоуменно пожал плечами старик - Ведь ружье-то не было заряжено…»

Так и не начав прыжка, овчарка замерла в хищной позе, высоко подпрыгнула на месте, резко дернулась всем корпусом назад и тут же рухнула замертво.

Растерянный Егорыч отбросил в сторону свою двухстволку и наклонился над собакой.
- Как же так? - недоумевая обратился он к компании юнцов. - Как же так? Ружье-то не было заряжено… - бормотал Егорыч, стараясь раз-глядеть рану.
- Коцай его, поцаны! - заорал старший. - По репе глуши …
Сзади хрястнули чем-то тяжелым по контуженному плечу. Пинок под дыхалку был жестким и точным. В глазах поплыли цветные круги…

Больше он ничего не помнил. Липкая пелена мягко окутала старика и унесла в сладостную бездонную глубину… Последнее, что мелькнуло в затухающем сознании:
«Закрыть голову руками…»
Он упал лицом в густые камыши уже не чувствуя боли от кованых туристических ботинок.

ХХХ

… Очнулся Егорыч поутру, когда скупое на тепло осеннее солнышко уже позолотило кроны мелкого прибрежного ивняка, сохранившего еще на себе часть желто-красной листвяной одежки.
В голове гудело. Лежа на спине, старик смотрел в безоблачное небо, пытаясь восстановить события вчерашнего вечера.
«Ох! А Кликуша-то где?»

Первое желание - вскочить на ноги… Но не тут-то было. Тяжелое, чужое тело будто налилось свинцом. Саднил правый бок.
«Неужто ребра порушили?…»
Дрожащими пальцами Егорыч расстегнул гимнастерку. Провел ру-кой по грудине, бокам.
«Вроде нет…. Надо вставать…»

Превозмогая острую боль, старик поднялся на четвереньки. Присел. Сполз к воде. Разбитыми губамии припал к спасительной влаге. Вроде, полегчало. Тут же присел на мокрой траве. Отдышался. Нащупал в кармане гимнастерки целофановый мешочек с сигаретами и спичками. Закурил. Теплый дым приятно щекотал ноздри, успокаивал боль.
«Надо двигаться… Кликуна, поди, растерзали?…»

Как не странно, лебедь сидел на старом месте. Правда, в скрадке был беспорядок. Видимо, горемыка пробовал самостоятельно выбраться на волю, но из этой затеи у него ничего не получилось. Распушенное левое крыло сильно кровоточило.
«Милый ты мой. Намучился …»

Егорыч разорвал медицинский пакет. Достал йод, бинт. С большой предостороженностью обработал раны Кликуна. Выстрогал две плоские дощечки и прибинтовал их к поврежденной лапе и крылу птицы.
«Терпеливый ты, однако! Вылитый я в молодости!» - подивился Егорыч.

Старик осторожно прижался горячей щекой к влажному крылу ле-бедя. На старого солдата накатила волна чувств. Впервые за долгие годы одиночества к горлу подступил теплый комок, а из глаз покатились слезы.
«Ничё. Ничё, братуха. Мы с тобой и не то в своей жизни видели. Держись. Вместе-то сподручней. Одолеем…»
Безмолвная птица, будто поняв старика, повернула к нему свой мощный клюв и слегка ущипнула его за китель. Далеко-о-о окрест по озерному зеркалу разнесся гортанный победный лебединый клич:
«Держись, старик! Одоле-е-ем!»
«Свят, свят, свят! - прокряхтел Егорыч. - Может же такое причу-диться?»

Старик с удивлением заглянул в лебяжьи глаза. Немигающие серо-голубые бусинки, как показалось Егорычу, с укором и хитринкой спра-шивали:
«Ну, что, старый вояка, хвост опустил? Держись! Жизнь нынче та-кая! Выстоим!…»
- Погодь малость, друг. Я сейчас… "

Старик нашел в себе силы встать. Суковатая палка от кострища те-перь служила ему тростью. Он проковылял до злополучной поляны, надеясь найти свою двухстволку, но увы.
«Уволокли, подонки. Тьфу-у! Да Бог с нею! Справим другую…»

Неожиданно он наткнулся на труп овчарки.
«Вот отморозки! - в сердцах выругался старик. - Друга оставили…»

Егорыч вернулся к месту планировавшейся вчера ночевки. Достал из охотничьей сумки саперную лопатку и вернулся к скорбному месту. Земля была податлива. Стоя на коленях, Егорыч вычерпывал из ямки сырые рыхлые куски чернозема и размышлял о превратностях судьбы, о людях, которые придут ему на смену, чтобы жить на этой грешной земле: любить, страдать, повторять ошибки отцов …
Уложив застывшее тело овчарки в ямку, старик присыпал его землицей, утрамбовал холмик и воткнул в него для приметы высокую палку. Широко перекрестился.
«Прости, дружище. Ты честно выполнил свой долг…»

Когда он снова вернулся к стоянке, был почти полдень.
- Намаялся, бедолага. - ласково приговаривал Егорыч. - Сейчас пойдем до дому. Жаль, что хозяйки нынче уж нет. Она бы тебе ближе родной матушки была. Испей ка, братуха, водицы. Дорога нам с тобой предстоит дальняя …

ХХХ
Старик собрал свои нехитрые пожитки и сунул их в заплечный ме-шок. Потом, как можно осторожней свел концы фуфайки, сделав подобие птичьего гнезда, бережно взял живую ношу на руки и, опираясь на посошок, отправился в неблизкий обратный путь.

Самый сложный отрезок до Студёного ручья он одолел часа за три.
Далее - по Тарскому тракту - повезло. Буквально на втором повороте его догнал грузовик. Незнакомый молодой водитель, резко притормозив возле Егорыча, весело заорал:
- Никак с охоты, дедок? Что-то припозднился?
- С охоты, веселый человек. С охоты. - вздохнул Егорыч.
- Решил живьем трофей доставить? - тыкая пальцем в сторону ноши, улыбнулся паренек.
- Да-а. Так сподручней.

Дверь кабины широко распахнулась.
- Прошу-у-у.
- Не, сынок, в кузове попросторней будет.
- Как знаешь. Помочь?
- Подержи бедолагу пока я барахлишко свое заброшу.

Паренек вышел из кабины, подошел к Егорычу.
- Ты токо поаккуратней. Крыло перебито.
Старик бережно передал ношу пареньку.
- Ух, ты! Килограмм на восемь потянет!

Потревоженный лебедь высунул из фуфайки длинную шею и, нахохлившись, клюнул водителя в плечо.
- Смотри, дедуля, он со мной дерется! - захохотал парень, отворачивая на всякий случай от грозной птицы свое лицо. - А красавец какой!
- То-то и оно. А есть ведь мухоморы, которые на эту красоту плюют. Подай, мил человек, друга моего.
Встав на подножку, парень бережно передал сверток.
- Где высадить?
- А как въедешь в Рогожку, аккурат с правой стороны.
- Дак ты чё, Рожнов, что ли?
- Он и есть. - проговорил Егорыч, поуютней усаживаясь и пристраивая своего Кликушу на коленях.
- Надо же так! А я вас и не признал. Я же с Николаем вашим был дружен. Кстати, где он теперь?
- В городе Гамбурге.
- Ух, ты! Не женился?
- Как же. Вы молодые скоры на ногу! Двоих парней уж настрогал.
- У меня тоже двое. Только девахи… Сватовьями запросто могём быть! - захохотал водитель. - Как вас по имени-отчеству?
- Зови Егорыч, не ошибешься.
- Ладно, Егорыч, поехали.

Путь до Рогожки одолели за час с небольшим.
- Зашел бы. Чайку сообразили. - предложил старик.
- Не, батя. Я и так задержался на Анисьином перевале. Снег ведь уже. Мне бы к ночи, дай бог, до Карасука дотопать.
- Счастливо, сынок. Как кличут-то тебя?
- Алексей Батурин. Алешка. -  Не хворай, Егорыч. И другу твоему здоровья. А Николаю отпиши про нашу встречу. Поди помнит…

ХХХ
За калиткой к Егорычу кинулся с громким лаем Шарик, как бы выговаривая старику за долгое отсутствие. Услышав его брехню, подала голос Тамарка. Заволновалось некормленое куриное общество.
- Сейчас. Сейчас я вами займусь. А ты любопытствуй меньше. - обратился старик к Шарику, прыгающему с визгом вокруг него. - Придет время, увидишь. Нет. В дом я тебя пока не пущу. Посиди на улке. Вот как устрою гостю жилище, тогда и добро пожаловать…

… Просторная клеть для Кликуши вышла ладной во всех отношениях. Егорыч примостырил ее сзади печного обогревателя, чтобы птице потеплей было. Потом он сбегал к своему приятелю-ветеринару.
- Слышь-ка, Алексей. Помощь нужна.
- Никак захворал?
- Если бы. Тут у меня посложней задача будет…

Егорыч вкратце обсказал другу своё приключение на охоте.
- Это мы изладим враз. Надо бы и тебя осмотреть. Годы, брат. Го-о-ды! С этим не поспоришь. - решительно заявил ветеринар.
- На мне-то, как на собаке. Зарубцуется. И не в такие переплеты попадали.
- Э, в молодости всё иначе было. Помнишь, после планового осмотра на ферме успевали ещё и на тырлу слётать. Как же не потанцевать? Помнишь? А сейчас за день так натанцуешься, всю ночь по горнице хо-роводишь. Не спится. Особенно в последнее время…
- Ладно тебе жалобить народ. Уже слеза прошибла. Идем…

Приход врача Кликун воспринял настороженно: прыгал на одной лапе по клети, распустив раненое крыло, трубил во всю мощь своих лёгких. В конце-концов, обессилев, присел. Тут-то друзья и повязали непослушного пациента.
- Да, Егорыч. Серьезные травмы… - задумчиво произнес ветеринар. - Но… - он сделал паузу и поправил очки. - Не смертельны. Ладную шину ты ему к лапе приспособил. Хвалю! Через пару-тройку месяцев твой подпечный-подопечный встанет на ноги. А к весне - на крыло…

ХХХ
… Почитай, до самого Крещенья Кликуша похрамывал, да приспускал больное крыло. А уж после Святок совсем оклиматизировался, сделавшись полноправным хозяином горницы. Даже несговорчивый крупный сибирский котяра Семен и тот сдался, согласившись с бесхарактерным Шариком и, смирив свой гнев на милость. Теперь мирное сотоварищество скопом проводило длинные зимние ночи за печью, в лебеди-ной клети.

Особенно весело было вечерами, когда после сытного ужина всем семейством собирались в просторной горнице. Правда, из-за уважения к хозяину программу «Время» смотрели в тишине. Кликун восседал в центре, а по оба его крыла мостырились впритирку Семен и Шарик. Но уж после…
Начинался самодеятельный концерт с пируэтов Семена, заскакивавшего на спину Кликуше, и, тут же, перелетавшего на загривок Шарику. Ошалевший от такой наглости Шарик неуклюже гонялся за котом, по