Проржавевший ухлюстанный «уазик» медленно, по-ишачьи, тащился таежной дорогой, скрипел ревматически рессорами, взвывал на пологих подъёмах, чихал облегченно на спусках.
Герман Арнольдович Дёмин, намертво вцепившись в «баранку», пытливо высматривал колею в густой траве. Здесь уже лет двадцать никто не ездил. Незачем было. Ни озёр, богатых рыбой, ни достопримечательностей каких-нибудь. Тайга-тайгой. Олга-хохрой. Да и слухи, уйму лет назад распущенные какими-то уродами, отпугивали потенциальных желающих. Слухи гласили: Тимофеев свет Ресовский закопал в этих местах радиоактивные отходы своей деятельности. Дескать, оттого и крапива под пять метров вырастает, и грибы такие, что на них птица гнёзда вьёт, и ужи двуголовые, и так далее, и так далее. Про бородатую двухметровую дикую женщину, правда, не заикались. А так – всё в байки было включено. И всё с грифом «смертельно» и «опасно». Даже вертолётные маршруты МЧС были проложены в сторонке. На всякий случай, наверное…
- Чего этим-то здесь понадобилось? Не пойму! – недоумевал Дёмин. – Аж сам Удачин позвонил: выручай, дескать, подбрось ребят, докуда сможешь…
Он обернулся. «Ребята», колыша пенсионерскими животами, вповалку спали меж рюкзаков. Лишь один Жедяев прямо, будто деревянный метр проглотил, сидел на передней сидушке и сонно пялился в ветровое грязное стекло.
Арнольдыч включил «дворники», улучшил тому обзор.
- Спасибо, - Александр переместился поближе. – Далеко ещё?
- А хрен её знает, - беспечно отозвался лесник. – Лет пятнадцать здесь не бывал. Аномальная зона. Ни сухостоя лишнего, ни пожаров, ни вырубок. Изменилось всё. Заросло. О, …! – Машину тряхнуло, и он прикусил язык. «Уазик» бестолково выл и не двигался.
Заглушили двигатель. «Экспедиция» позади дружно всхрапнула в наступившей тишине и не проснулась. Они вдвоём вышли наружу. Машина, слегка накренившись, висела мостом на пеньке.
- Да-а, заросло…
Первым делом по водительской привычке отошли в сторону к невидимой обочине и расстегнули брюки. Вздохнули облегченно, глядя на горизонт, и лишь после этого Александр достал фляжку.
- По слегка? – молчаливо спросили его глаза.
Лесник кивнул, припал к горлышку.
- Хороша, зараза! – нарушил он птичий гомон, хлопнул комара на щеке. – Из чего гонишь?
- Смесь. Манго и фейхоа. Казах знакомый зеленью торгует, снабжает понемногу.
- Всё – равно хороша. И Русью, почему то отдаёт, - патриотично сказал Арнольдыч.
- А то! Я в конце процесса её на кедровых орешках настаиваю. – Александр аккуратно завернул крышечку. - Что делать то будем? Будить
народ?
- Буди. Вечер скоро, ночевать будем.
Бивак разбили быстро, и двух часов не прошло. Машину, раскачав, тоже сдёрнули с пенька.
Лесник с Вовкой Москалёвым ушли на разведку. Остальные вытоптали поляну, нарубили дров на ночь, развели костёр и поставили палатки.
Кеша с Тяпой в это время сидели на рюкзаках, караулили от невесть кого вещи и обрабатывали себя репеллентами от клещей и комаров. Ко всему Тяпе ещё и ошейник антиблошиный надели. Она сидела с гордо поднятой мордочкой и демонстрировала всем обновку.
Жедяев с Малышенковым первыми поспешили похвалить красавицу в надежде, хоть когда-нибудь вернуть изъятые у них тысячную и кобуру. Остальные не обращали на Тяпу внимания, матеря жаркое закатное солнце и полчища комаров. И все в нетерпении ждали ужина.
Ужин готовил второй, маломерный Володька. И так как все, почему то считали его заядлым рыбаком, то он решил сварганить уху. Сунулся, было, Малышенков к нему с советами: «кто ж картоху раньше рыбы варит…» и «вообще, сначала лаврушка ложится с солью и перцем…», но Вовка послал его на резку хлеба и разлив. «Размяться» надо было перед горячим.
Интернациональный триумвират – Жедяев Александр Анатольевич, Фуксов Вндрей Борисович и Дикий Иван Хамитович – расположился на ковриках у палаток и о чем-то возбужденно спорил, рассматривая карту.
Шеф-повар попробовал картошку на готовность, забросил в котелок перец-горошек, лавровый лист и содержимое двух банок «Сельдь атлантическая в масле». И пока вся эта бурда варилась, он принялся шинковать лук и укроп.
Пришли «разведчики» с неутешительными вестями: колея метров через двести совсем исчезла. Завтра надобно искать просветы меж стволов и переть до упора. Далее – пешком.
- Поперём, Арнольдыч, поперём. Ты и так нас во-он куда довёз, - Андрей Борисович ткнул пальцем на карте. – А там потихохоньку тебя развернём, ежели застрянешь, и – счастливой тебе обратной дороги. И так выручил. Один то не боишься по тайге?.. Да на такой старенькой колымаге?..
- Ничего, - тот устало опустился рядом. – Мы с ней привычные. Не первый раз му…, - он запнулся. - …мужиков таких возим. Терпим потихоньку. Спасибо, - кивнул Малышенкову, поднесшему горячительное. Остальные тоже кивнули. - Ну, будем.
- Я вас всё спросить хочу.… Зачем вам эта глухомань? Я бы вам такие места показал – закачаешься! Или рыбалочку устроил…
Все уставились на Жедяева. Всем хотелось услышать единую «легенду» на всех, чтобы потом не путаться. А у Сани от этих пристальных взглядов попало не в то горло. И прокашляться боялся, дабы не пропасть добру. Так и пучился на всех, пока жидкость не всосалась через слизистую.
- Силён! – как специалист-медик восхищенно произнес Вовка Большой (будем пока называть его так, дабы не путать с мелким Вовкой) – Не каждый так сможет.
- Не каждый, - сипло согласился Жедяев, припал к бутылке с тёплой минералкой. Утерся. – Экспедиция мы. Экологи. Флору изучаем. Реликтовую, - рублено чеканил он. – И всякую. Говорят: захоронения здесь радиоактивные. Мутации должны быть.
- Ясно, - лесник равнодушно откинулся на коврик. – Тоже на байки клюнули.
- Ну-у… Проверить надо… интересно же… мы всё проверяем… анализируем…
- Мужики, - всё так же равнодушно продолжил Арнольдыч. – вы бы лучше тессе-замОк нашли. Предшественник мой, Иван Петрович, говорил: здесь он, рядышком произрастает… Петрович, когда ему каблуки на сапогах оттяпало, как раз в этих местах шлялся. Благо, рация была, вертолётом сняли.
- Найдём, обязательно найдём! – Сашка обрадовался, что не было дальнейших расспросов. – Это мы запросто!
Иннокентий же наоборот – насторожился.
- Герман Арнольдович, так это ж Южно-Американский ареал! Здесь-то как оно очутилось?!
- Как СПИД, - ответствовал лесник. – Ни гомосеков, ни блуда, а он – бац! – в России-матушке!
- А что за растение? Впервые слышим! – заинтересовались остальные «экологи». И лишь Вовка Маленький смотрел на них издали с издевкой: с тессе-замком он уже в юности встречался, со времен Нефедьева, так что байка на него впечатления не произвела. Уха бы скорей сварилась, в общий кагал хочется, а то, как тополь на Плющихе… Но эти-то, экологи долбаные!..
Арнольдыч понял, что экспедиция серьёзная и один из них (этот вот, увалень лохматый с собачкой) точно эколог-флорист, поэтому лесник пошел на попятную.
- Пошутил я. С голодухи, видимо.
И все с ненавистью обернулись к костру.
- Да несу я, несу!.. – Вовка Маленький раздраженно подхватил котелок, поспешил к столу. – Нате, лопайте!
Все дружно потянулись за ложками.
- Арнольдыч, - откинувшись в изнеможении после ужина спросил Малышенков. – Ты скажи: почему такая странность? По карте смотришь: заселено вокруг, умереть – не встать… А сунулись с тобой – глухомань кромешная. Ни грибников, ни рыбаков, ни туристов… Ни селений, ни деревень… Даже следов не видно…
- А чего ты хочешь? - Арнольдыч с наслаждением отхлебнул крепкого чая. – Во-первых: заповедная зона. Во-вторых: всё ж таки горы!.. Какие-никакие, а горы… Чего в горах то делать? Грибы собирать? Рыбу ловить? Да ещё на штраф нарваться?! Не - ет, больных сейчас мало. Вот, мы, может, только…
- Слушай, Арнольдыч, а ты не слышал такую деревеньку: Таловка? Или ТалОвка? Не знаю, как правильно… На север от Большого Миассового, говорят, стояла?.. Давно, до революции…
Ребята с надеждой замерли.
- Не знаю такую, - прожевав пленку от колбасы, немного погодя ответил лесник. – Петрович, предшественник мой, натыкался на погост брошенный. А деревенька – нет…. Не видел, врать не буду… Да и погост, Петрович говорил, весь сгнивший был, не разобрать на крестах ни черта! Хоть и лиственница… Старое всё…
Вот даже не столько интересно - что дальше, сколько удовольствия от "вкусного" текста))) Взять, к примеру, первое предложение... Это ж сколько сострадания несчастному "уазику"... Супер!!!
