Два отца, два сына

  В дверь позвонили.
 Семидесятипятилетний дед - Семен Семенович Соломатин  поднялся со стула и пошаркал по коридору. Глянув в дверной глазок, он радостно произнес:
 - Бабка, радость-то какая, внучок пожаловал.
  Пелагея Ивановна попыталась подняться с кровати. Уже две недели, как она лежала по причине высокого давления, так что попытка удалась не сразу.
  Дед радостно щелкнул замком. Зрение его не подвело. В дверном проеме, действительно, стоял его внук Степушка.
  - Вот радость-то, - запричитал Семен Семенович. – Ну, здравствуй, чего стоишь, проходи, не стесняйся.
  Внук Степан явно стеснялся. Он стоял в дверном проеме и от волнения пытался вдавить каблук правого ботинок в кафельный пол.
  - Здравствуй дед. Я не один, я с товарищами по работе.
  Товарищи с суровыми лицами стояли за спиной внука. Все были в форме.
  - Так, с товарищами и заходи. Чего стоишь в дверях, как не родной. Чайку попьем. Бабка, правда, сдала немного, так ничего, мы сами управимся.
  Внук и его товарищи по работе зашли в коридор.
  - А, вот я тебе управлюсь, - Пелагея Ивановна вышла из своей комнаты. – Я тебе так управлюсь, что забудешь, где поликлиника. Внучок в кои веки пришел, а ты его чаем поить собрался. Я вот сейчас блинчиков испеку.
  - И наливочки налей, уж не поскупись, - ввернул дед.
  -Кому налью, а кто просто посмотрит. Здравствуй, Степушка. Ой, какой красавец. И вы, здравствуйте. Ой, какая красивая форма. Наверное, сукно высший сорт. Да, чего же вы в коридоре? В комнату проходите. Не стесняйтесь.
.  - Здравствуй, ба, не надо наливки и блинчиков не надо.
  - Я сама знаю, что надо и не надо.
  - Я по работе пришел, - сказал внук.
  - Эка, смотри, уже работаешь. Молодец, - похвалил дед.- Это хорошо. Но всё равно проходите. Дед я тебе или не дед?
  Прошли в комнату.
  -Я вот  с осьми годков начал работать. И знаете, чем занимался? Бил баклуши. Хе-хе. Это сейчас смешно. А тогда, в войну, это был военный заказ. Наш колхоз ложки поставлял для Красной Армии. Людей не хватало. Вот мы, мальцы и трудились. Бить баклушу, это у мерной чурки обтесать один конец, ровно от половины. Ну, а дальше бабы из этих заготовок ложки вручную вырезали. Работа у нас не сложная была. Но план был непосильный, а за невыполнения плана карали строго. Да, было время лихое.
  - Не тарахти, знаем мы про твои подвиги. Я на кухню, а ты с гостями оставайся.
  Пелагея ушла на кухню и загремела посудой.
  - Ну, Стёпа. Рассказывай, как жизнь, как работа. Мог бы и почаще стариков проведывать. Но то, что пришёл, уважаю. Сейчас бабка всё быстро приготовит.
  Степан кашлянул в руку и произнес:
  - Гражданин Соломатин Семен Семенович…
  Последовала затяжная пауза.
  - Пелагея! Пелагея, бросай жарку! – крикнул громко Семён Семёнович. Сюда, поди.
  Бабка вошла в комнату.
  - Что кричишь? У меня сковороды накаляются.
  - К чёрту твои сковородки, тащи лекарство, все какое есть. Внучок серьезно захворал. Меня гражданином назвал.
  Пелагея молча опустилась на диван.
  Степан продолжал:
  - Вот постановление об изъятия ценных вещей в счет погашения долга за невозвращенный кредит.
  - Какое постановление, какого долга? – переспросил Семен Семенович. – Никогда ни у кого в долг не брал. Что за дрянь ты несешь?
  - Я, дед, выполняю только решение суда, - ответил Степан. – Я работаю в системе судебных приставов, и моя работа взыскивать долги с должников.
  - Бабка, не надо лекарств, “Скорую” вызывай, психиатрическую бригаду. Наш внучок умом тронулся, - крикнул потрясенный дед.  
  - Ой, - воскликнула Пелагея. У меня же на кухне сковородки. И пошла в кухню
  Сослуживцы Степана переглянулись и на всякий случай отошли в дальний угол.
  - Тут вот какое дело, - продолжил внук. – В прошлом году ваш сын кредит в банке брал.
  - Это ты про своего отца так говоришь? Другого сына у меня и не было.
  - Да, про него. Он кредит взял, а отдать не может. А так как он прописан по этому адресу, по закону придется ценные вещи здесь описывать.
  - Ты что, не знаешь, где он проживает?
  Вошла Пелагея Ивановна переводила взгляд то на внука, то на мужа и ничего не понимала. Чувствовала только, что дело плохо.
  - Вот, ведь, как закрутилось, - вскипел Семен Семенович. – Вот Аркашка, вот подлец. Эх, мало я его ремнем порол.
  - А может слишком много? – тихо отозвалась Пелагея Ивановна. – Вот и стряс все мозги.
  - Если бы я знал, что мозги у него в этом месте, я бы его по голове лупцевал.
  - Так, что будем описывать? – спросил один из судебных приставов. Он чувствовал себя неловко.
  - Господи, позор-то какой, - всплеснула руками Пелагея Ивановна.
  - Иди, прими лекарство, - строго приказал Семен Семенович.- Сами разберемся.
  - Да как же это, Сенюшка, - всхлипнула старушка и пошла в свою комнату.
  - Так сколько этот подлец задолжал?
  - Двести пятьдесят тысяч четыреста сорок два рубля девяносто две копейки, - ответил второй пристав, взглянув на бумаги.
  - Сколько, сколько? – переспросила бабка из комнаты.
  - Цыц! Тебя не спрашивают, ты и не сплясывай. Двести пятьдесят  тыщь, говоришь?
  - И еще четыреста сорок два рубля и…
  Пристав осёкся под суровым взглядом деда.
  Аркаша был их единственным сыном. Поздний ребёнок. От того мать души в нём не чаяла. Баловала, разрешала вольности. Отцу это не нравилось. Он хотел воспитать настоящего мужика. Помощника по хозяйству. Опору к их старости. Не вышло. Сын больше стремился к матери. Она и вкусненького приготовит, и денег даст при малейшей просьбе. Кое-как, окончив школу, Аркаша ушёл в армию. Хоть там его исправят, - надеялся отец.
  Однако и армия была бессильна. Отслужив, Аркашка ещё два года жил на родительских харчах, тратив свободное время на разгульные гулянки и беспробудное пьянство.
  Отец несколько раз пытался поговорить с сыном, да всё напрасно. Сын обещал устроиться на работу, как только найдёт, что-нибудь стоящее, и клялся исправиться. Но к вечеру, взяв у матери деньги, снова отправлялся в загул.
  Однажды пришёл  и сообщил: Я женился. Ухожу. Сам себе хозяин.
  Отец с матерью так и присели.
  - Как женился, на ком. А почему невесту в дом не привёл, - тихо спросила Пелагея. – Не по-людски это.
  - А свадьбу, значит, без нас сыграли?- хмуро поинтересовался отец.
  - Мы без свадьбы. Тихо посидели с друзьями.
  - Могли бы и нас пригласить, не уж-то сыну своему мы бы свадьбу не организовали. Родственников бы пригласили, - размяк отец.
  - Ой, не по-людски это, - ещё раз повторила Пелагея.
Когда Аркаша ушёл, Семён подошёл к жене:
  - А может всё и образумится. Остепенится. Бог ему судья. Помолчал. И нам тоже.
  Вскоре родился Стёпушка. Куда ни кинь, а бабка  с дедом оказались нужны. И посидеть с ним, и погулять. Тогда-то и познакомились со снохой.
  - С виду нормальная, - прокомментировала Пелагея.
  - Главное, что внутри, отреагировал  Семён.
  Степана подкидывали всё чаще и чаще. Баба с дедом были счастливы. Пусть молодые устраивают свою жизнь. Сноха где-то работала, а вот Аркаша всё никак не мог себя найти. То ему работа не нравилась, то коллектив, то зарплата не устраивала. Большей частью он сидел дома и выжидал тот счастливый момент, когда судьба с поклоном преподнесёт ему все блага на вышитом рушнике и заживёт он счастливо и беззаботно.
  Сноха несколько раз заходила одна и жаловалась на Аркадия. Что стал злым и неразговорчивым. Что воспитанием сына не занимается. А однажды поднял на неё руку.
  Пелагея, после её ухода подытожила: Весь в тебя, Семён.
  - Не в меня. Я родителей почитал. Отца слушался. Против его воли никогда не поступал. Тут другое дело. Видно время поменялось, нравственность пропала, обычаи забылись. А вот это беда. И не только наша. Пропадёт Россия. А если выживет, трудно ей придётся.
  - И кто это ему такие деньжищи отвалил? Кто ж ему ссудил, если он уже годов десять, посчитай, не работает?
  - Ему в банке дали, - пояснил внук. – На необходимые нужды. Вовремя не вернул, банк подал в суд, ответчик в суд не явился. Суд постановил взыскать с ответчика сумму в принудительном порядке. Вот мы и пришли.
  - В суд, говоришь, не явился? – переспросил Семен Семенович, - это последнее дело. Ладно, к нам с бабкой года три уже ноги не показывал, но в суд-то должен был прийти? Не понимаю: или законы у нас такие не строгие или твой отец совсем совесть потерял? Ты сам-то внучок, когда у нас последний раз был, когда школу закончил? Пришел с товарищами, до утра посидеть. А больше и  не наведывался. Звонками телефонными отделывался. Да, не реви ты там Пелагея, соседей затопишь. Иди за мной, внучок со своими бумагами. Товарищи твои пусть в здесь обождут.
  Семен Семенович прошел в залу, открыл дверцу трюмо и достал шкатулку. Бережно обтер ее рукавом, и, вздохнув, открыл.
  Внук стоял в дверях, наблюдая за действиями деда.
 - Сколько, говоришь, Аркашка должен?
 - Двести пятьдесят тысяч четыреста сорок два рубля девяносто две копейки.
  Старик достал бумажки, пересчитал их два раза и протянул внуку.
  - Вот тут  аккурат будет. Ровно двести пятьдесят тысяч четыреста пятьдесят. Мы их с бабкой на смерть копили, да видно обмишурились в чем-то. Забирай и уходи. Мне еще завтра с соседями объясняться.
   Тут в комнату вбежала Пелагея Ивановна:
  - Сеня, это же наши смертные, как ты можешь? Кто нас похоронит?
  - Не переживай, - отрезал дед. – Похоронят как-нибудь с божьей помощью. Где ты на улице трупы не закопанные видела? Всех закопают. Нет еще такого закона, чтобы мертвых в канавах оставлять.
А ты, Степан, помнишь, как я тебя в детстве в зоопарк водил, зверей смотреть. Так ты слона не мог увидеть. Всё меня спрашивал: Где слон, где слон? А ты тогда был маленький и видел только четыре ноги. Я тогда поднял тебя на плечи и ты,  увидел слона. Он тебе ещё хоботом помахал.
  - Помню, - хмуро ответил Степан.
  - Так вот, мне кажется, ты сейчас, как в детстве, слона не видишь. Пока голову не поднимешь. Ну, это я так, к слову,  а отцу своему передай, если он рассчитывает на нашу квартиру после смерти, то пусть меняет расчеты. И ты, прости, Степан, не рассчитывай.  
  - Сеня…
  - Цыц! Я сказал. Здорово они нас отблагодарили. Сын должник, а внук пришёл наше имущество описывать. Это даже здравому смыслу не поддаётся. Жить-то дальше зачем?
 Оформив все бумаги, выписав квитанции и пересчитав деньги, судебные приставы  направились к выходу.  
  - Двери за собой закрой, - вслед ему проговорил дед, - небось, не забыл еще, как запираются?
  - Сенюшка, что же это делается?- только и вымолвила  Пелагея.
  - Сам не знаю и ни черта не понимаю. Где там у нас капли от сердца?
  Ночью  вызывали “Скорую помощь” три раза. Сонные врачи мерили  давление, ставили уколы и тихо ругались:
  - Делать этим старикам нечего. Вызывают по каждым пустякам.
  Утром Семен Семенович Соломатин умер.  
  Похоронили его скромно, тихо, без суеты.