Александровна уже начала волноваться. Завершив звонок, девушка убрала телефон и посмотрела в окно немного тоскливо. Она запуталась в себе, в своих желаниях. Ей хотелось поскорее попасть домой, закутаться в тёплый плед и обнять любимую мягкую игрушку. Ей хотелось прогулять под дождём, подышать свежим, влажным воздухом. Но ещё больше ей хотелось, даже больше, чем возвратиться в свою комнату, остаться здесь, в этой полупустой квартире. Ей хотелось побыть с Кириллом ещё немного. Алину пугало это желание, но её беспокоило то, что оно вряд ли исполнится. Засиживаться в гостях в такое позднее время крайне некрасиво, и как только дождь закончится, юноша тактично намекнёт на то, что ей пора идти.
«Хоть бы ты не заканчивался», — подумала Алина, глядя как дождевые капли, сливаясь друг с другом, катились вниз по стеклу. Она обращалась именно к нему, к дождю. Дождь девушка не любила, но сейчас она молила небо, чтобы ливень усилился.
— Как из ведра, — донёсся до Алины голос хозяина квартиры. — Вот так конец весны.
Он поставил поднос на подоконник и подал чашку с чаем гостье.
— Осторожно, очень горячий, — предупредил Кирилл.
— Спасибо.
Букет маргариток благополучно «уселся» в кастрюлю — ваз в этом доме не было.
— Больше воды — лучше, — заметил юноша.
— Я в этом не уверена, — улыбнулась девушка, поднося к губам чашку.
— Но хуже точно не станет?
— Не станет.
Они наблюдали за дождём, за улицей. Внизу не успевшие укрыться редкие прохожие спешили нырнуть в ближайший открытый подъезд. Водители прикрывали головы сумками, папками с бумагами, даже пакетами, чтобы преодолеть расстояние от машины до козырьков многоэтажных домов. Наблюдающие за ними Алина и Кирилл улыбались и тихо разговаривали. Говорить громко во время дождя не хотелось совсем.
— Любишь дождь?
— Нет, не люблю. Он нагоняет какую-то тоску, от которой невозможно спрятаться.
— Правда? А мне наоборот нравится дождь. В нём что-то необычное есть, что-то особенное.
— Что именно?
— Не знаю… Ну, хотя бы способность объединять людей. Например, взять обычную семью. Когда начинается дождь, всем хочется собраться вместе, посмотреть телевизор. При этом не обязательно разговаривать, можно молчать и просто сидеть в одной комнате, просто быть вместе. Когда идёт дождь, связи между людьми становятся крепче и видны ярче.
Кирилл накрыл пальцами тонкие пальчики девушки. Она не отдёрнула руку.
— А если живёшь один? Что чувствуешь ты?
— Тогда, конечно, становится немного одиноко. Но это вдохновляет меня на новые работы. Я рисую дождливыми вечерами. А ты?
— А я лежу в кровати, укрывшись с головой одеялом, и слушаю музыку, — улыбнулась Алина, отчего-то смущаясь. Собственная жизнь, по сравнению с жизнью художника, казалась ей скучной и серой.
— Думаю, многих композиторов и поэтов тоже вдохновлял дождь.
— По-твоему, всё в этом мире из-за дождя.
— А что, очень может быть!
Они засмеялись.
Тем временем, ливень превратился в обычный дождь. У Алины тоскливо заныло в груди. Она поняла, что ей пора идти.
— Спасибо за чай. Я пойду, а то вдруг дождь снова разойдется…
Больше всего на свете ей хотелось, чтобы это произошло. И ему тоже.
— Я тебя провожу. Подожди-ка здесь.
Кирилл скрылся за дверью и вскоре вернулся в синем вязанном свитере.
— На улице наверняка стало прохладно, и ты пойдёшь в моей куртке.
Спорить Алина не стала. Они вышли из подъезда, и Кирилл открыл зонт. Он выглядел большим, просто огромным. Но оказалось, что места под ним очень и очень мало. Приходилось идти близко-близко, касаясь плечами.
До подъезда они дошли удивительно быстро. Перепрыгивая маленькие, но уже успевшие образоваться лужи, они изредка перекидывались несколькими фразами о дожде, о людях, о том, что будет завтра. Алина не чувствовала себя неловко в этой тишине, нарушаемой лишь барабанной дробью воды по асфальту. Кирилла безмолвие не раздражало, как это бывало обычно. Между ним и Алиной наладилась какая-то особенная связь, позволяющая общаться без слов. Может быть, она появилась давно… Но ни он, ни она не замечали её до сегодняшнего вечера. Юноша был прав, сказав, что в дождливую погоду отношения между людьми становятся крепче и чётче.
Они пришли. Но ещё минуту, а может быть две, молча стояли у подъезда, слушая дождь. Кирилл хотел что-то сказать, но не мог решиться. Алина чувствовала это и ждала.
Время шло. Дождь всё ещё шёл, не успокаиваясь ни на секунду. А они всё стояли под зонтом друг против друга и простояли бы ещё не одну минут, но в рюкзачке девушки раздался какой-то звук. В полумраке вспыхнул экран, и Алина сразу поняла, что мама её уже потеряла.
— Я пойду, — нерешительно проговорила девушка. — Спасибо за то, что проводил, за зонт…
Она улыбнулась, сделала пару шагов в сторону подъезда, но тут же вернулась к художнику.
— Да, и за куртку спасибо огромное! Я немного забылась…
Она просто хотела оттянуть то мгновение, когда откроется железная дверь, и она прошмыгнет в подъезд. Девушка отдала куртку провожатому, лихорадочно соображая, как ещё можно потянуть время, но Кирилл покачал головой:
— Я заберу завтра. Тебе ещё нужно до подъезда дойти, — мысленно Кирилл выругался. Что за глупость? Он преследовал ту же цель, что и Алина, только получалось у него несколько хуже.
Алина, немного помедлив, ещё раз поблагодарила юношу и направилась к железной двери.
— Алин, подожди… — Кирилл понял, что другой шанс может выпасть ему нескоро. — Я хотел сказать…
Она не дала ему договорить. Рванулась к нему, чуть привстала на носочки… Она всё правильно поняла.
Шёл дождь. На улице не было ни души, кроме спрятавшихся под зонтом художника и его вдохновения. В шуме падающей с неба воды прозвучало тихое: «Я люблю тебя».
