Тринадцать кошек Галины Поликарповны (+18)

Галине Поликарповне Груздь было уже под восемьдесят, а если точнее, то семьдесят девять, и она была стандартной, чуть странноватой старушенцией, от которой воротят нос соседи. Самая обычная старуха – слеповатая, глуховатая, такая же одинокая и никому не нужная, как и тысячи других старух. Ну, совсем одинокой её назвать было конечно нельзя. У Галины Поликарповны был сын – Никита, классический алкаш, синяк, (гавнюк), и дочь, которая жила где-то далеко-далеко, старушка уже даже и не помнила точно - где именно. Бабушку навещали редко, а если быть точным – то очень редко, обычно приходил вусмерть пьяный сын, как водится, после пенсии. Дочь так и вообще никогда не навещала свою матушку, у неё было слишком много своих забот и проблем, семья, муж, дочка...

Муж Галины Поликарповны Груздь был при жизни хорошим, справедливым человеком, полковником милиции в отставке, и помер с десяток лет назад. В старом, облупившемся от времени шкафу висело его изъеденное молью пальто и милицейская шапка – светлая память, так сказать.

Может быть, оттого что Старушке было одиноко одной в своей двухкомнатной квартире, а может оттого, что была она сердобольной и участливой, она подбирала на улице кошек. Сначала одну приютила, потом вторую, третью и понеслось. Так до последнего времени накопилось итого тринадцать штук усатых-полосатых дармоедов всех пород и мастей. У каждой твари свой характер и своё имя: Васька, Филька, Матвей, Симка, Саманта, Ёська, Барбара, Машка, Барсик и другие. Все они обступали со всех сторон маленькую, сгорбленную старушку в ожидании завтрака, обеда и ужина. Пожрав за счёт пенсионерки, кошки лениво разбредались по квартире, не забыв погадить или отлить в коробочку, песочек, на газетки, а кто и вовсе – куда угодно. Оттого запах в квартире Галины Поликарповны был самый что ни на есть отвратный, он пропитал не только стены этой двушки, но и все остальные квартиры на площадке и подъезд. Соседи были очень недовольны, куда они только не жаловались, но управы на старушку так и не нашли. Галину Поликарповну презирали, обзывали, пару раз били, делали ей всяческие гадости, выкручивали пробки из электросчётчика, оставляли свой мусор перед её дверью, ну и другое, в том же духе. Пенсионерка всё героически выносила на своих хрупких плечах, жаловаться она не жаловалась, ругаться не ругалась, в ответ на оскорбления отмалчивалась, либо не слышала их вовсе. А соседи уже привыкли над ней глумиться, причём, что называется – все от мала до велика – дети, глядя на взрослых, тоже вырабатывали тот же стиль общения.

- Эй дура старая! – кричал ей ссыкун-второклашка при встрече на лестничной площадке.

- Сколько можно, весь подъезд провоняла, ах ты старая мон.а!!! – кричала тётка лет под сорок пять.

В общем, жизнь у старушки была, прямо скажем, незавидная. Но кошки были в целом довольны, пенсии чаще всего хватало на житьё. Как это говорится – прожиточный минимум! Так и жили, пенсию проживали.

В один прекрасный день, в очередной раз заявился сын, пьянющий и выхватил у старушки не пару купюр, а всю, только что полученную пенсию. Перед выходом Никита пнул пару-тройку кошек и те с шипением разбрелись по углам. Когда дверь за ним захлопнулась, раздался телефонный звонок. Старушка взволнованно говорила в трубку, а окружающие её кошки, внимательно всматривались в её лицо, как будто вслушиваясь в произносимые слова. Как ни странно, но звонила дочь Маня, у неё что-то не срослось с бывшим мужем, и в голове созрел хороший план. Старушку добровольно-принудительно хотели засунуть в дом престарелых, а квартирку, стало быть, продать, часть денег выделить на пару-тройку лет содержания, а остальные - фьить, в расход! Готовься Галина Поликарповна, собирай, стало быть, вещички... Через два дня дочка приезжает!

Старушка села в пустой кухне на старую табуретку, обхватила голову руками и беззвучно зарыдала. Рыдала так часа, наверное, два, а потом пошла спать. Утро вечера мудренее.

Когда старушка заснула крепким сном. На кухне собрался кошачий совет.


Первым взял слово матёрый котяра – Васька – самый авторитетный и беспредельный кот.

- А что тут думать, помрём с голоду, пенсии нет, квартиру отметут. Я предлагаю съесть старуху, навалиться всей толпой и дело в шляпе!!! – промявкал он звонко, теребя лапой усы.

- Да, да, да... съесть... правильно... мяссооо... мяуууу... - вторило ему штук пять кошек и котов.

- Я бы так не сказал – мяукнул кот Матвей, самый адекватный и интеллигентный из присутствующих, и продолжил:

- Ну, завалим мы старуху, съедим сколько успеем, потом дочь ейная приедет, вышвырнет нас из квартиры, а то и собачникам сдаст, и что дальше? Перспективы то нету!!!

- Нету, нету перспективыыы... мяууу... - подмяукивали ему остальные.

- Съесть старуху! А там трава не расти! – продолжал Васька.

- Съесть... съесть... съесть... мяяяууу... - глаза кошек блестели голодными огоньками.

- В лучшем случае, окажемся снова на улице! – отвечал ему Матвей.

- Давайте голосовать, кворум! – заорал просвещенный кот Барсик, бывший кот разорившегося юриста.

- Надо сделать так, чтобы и деньги были, и квартира осталась – продолжал Матвей – я предлагаю разработать план!!! Не дадут нам покоя, надо действовать так, чтобы наверняка.


Совещание длилось почти до самого утра. Путем неоднократных перепалок, драк, кровопусканий и наконец - всеобщего голосования, было решено разработать определённый план действий.

Накануне приезда дочки Маньки, старушку аккуратно изолировали, во время сна примотав скотчем к кровати. Кошки работали дружно и на удивление слаженно, голод – не тётка! Из шкафа достали старое пальто и шапку, окна закрыли занавесками, создав в хате искусственный полумрак.

Когда дочка толкнула позабытую дверь, та покорно приоткрылась и Манька шагнула в квартиру:

- Мама, ты тут?

В ответ тишина.

- Мама!!! – позвала дочка, и не разуваясь прошла в зал.

Из-за шкафа выдвинулся тёмный силуэт, высокий, в пальто и милицейской шапке. Тело странным образом шевелилось, как огромный холодец и медленно приближалось к гостье. Нарастал противный и пугающий визг.

- Кто здесь!? – вскрикнула Манька.

В следующий момент произошло то, что женщина помнила смутно. Здоровая фигура развела в стороны ручищи и распахнула пальто, раздался визг, шипение, и сотни острых иголок вонзились в лицо и тело Маньки. Женщина закричала и потеряла сознание.

Кот Васька пошарил лапой по карманам лежащей на полу гостьи, и торжествующе вытащил толстый кошелёк, под всеобщее ликующее мяуканье.

Когда Манька открыла глаза, на неё из темноты смотрели десятки горящих глаз. Она даже не помнила как выбралась из квартиры, всё казалось ей сплошным кошмарным сном. Хлопнув на ходу по карману, она не нашла своего кошелька, но возвращаться обратно в это страшное место не было даже и в мыслях. По лицу текла кровь, заливала глаза и это мешало что либо видеть. 

Манька прошла ещё несколько метров на автопилоте. Брела не глядя перед собой, и вскоре шагнула на слабо освещённую дорогу, где невесть откуда взявшийся джип, ехавший далеко за сорок с хрустом смял её грешное тело, которое подлетело вверх, пролетело метров пять по воздуху, и плюхнулось на снег как ватная кукла. Крови было много. Красное на белом.

Перед утром старушку развязали, подбросили ей кошелёк с деньгами, и она, обнаружив его, сразу отправилась в магазин за кошачьей едой. В тот день кошки наелись до отвала. Вырученных денег хватило на месяц с излишком.

Трюк пришлось повторить ещё разок и в один прекрасный день соседи обнаружили на ступеньках обмякший труп Никиты с раскроенной об ступеньку головой, вечно пьяный, оступился, с кем не бывает...

Рядом с трупом лежала старая милицейская шапка.