СРЕДСТВО ОТ ОБЩЕГО ИДИОТИЗМА
(Из воспоминаний бравого рядового СА В.Мотылькова)
Я уже как-то упоминал имя своего друга, бывшего бравого солдата СА Валеры Мотылькова. Недавно мне вспомнился еще один из его многочисленных рассказов, слушать которые никогда не надоедало. Возможно кому-то из читателей эта история покажется сплошным враньем. Мне об этом судить трудно, так как самому побывать в рядах доблестной СА не пришлось - по милости Божьей. За что купил, за то и продаю.
"Призвали меня под знамена Герцога Кумберлендского незадолго до событий на Даманском и прямо туда, в Забайкальский военный округ. Стечением обстоятельств я оказался во взводе с одним хмырем, назовем его для удобства Григорием. Не по воле своей оказавшись вдали от пахучих маминых котлет и ушастых вареников с вишнями, мы, новобранцы, старались наладить отношения и жались друг к другу, как цыплята в курятнике. Этот же всё держался отдельно, ни к кому не лез с вопросами, постоянно что-то исчислял в уме, недовольно хмурясь порой. Естественно, особое внимание ефрейтора, старшины и командира взвода сразу же было намертво приковано к Григорию.
В субботу, на второй или третьей неделе срочной службы, когда нас, уже привычно, повели строем в баню, старшина решил обыскать одежду Грирогия. Он заметил, что на правом сапоге Григория слегка перекошен каблук. Тогда он лезвием ножа осторожно вскрыл подмётку и обнаружил в углублении каблука туго свернутую весьма замусоленную карту чего-то там с надписями на немецком языке.
Прямо на выходе из бани Григорий был немедленно усажен на заднее сидение подогнанного к выходу командирского "бобика" между двумя рослыми, хмурыми лейтенантами при оружии и увезен за 100 километров в Читу, в штаб округа на допрос.
При входе в здание Штаба Армии Григорий резким движением прокусил воротник своей гимнастерки. Хрустнула вшитая ампула и лейтенанты как можно быстрей, под мышки, втащили в Особый отдел обмякшее тело бойца.
Был конец выходного дня, все продуктовые магазины уже были закрыты. С огромным трудом поднятому по тревоге составу штаба удалось найти литр свежего молока в этом дальневосточном городе и Григория отпоили.
Вернулся он в часть с большим позором через неделю, в том же "бобике", но уже без конвоя. На наши вопросы он по-прежнему отмалчивался, но из надежного источника мы узнали, что, усилиями всех спецслужб СА в течение этой недели, было установлено, что в каблуке сапога Григория хранилась карта канализации Западного Берлина, а в воротник была вшита ампула с глюкозой.
С этого момента и до конца исполнения воинского долга перед Родиной Григорий был обречен чистить картошку на кухне подразделения, где я тогда же имел возможность совершенствовать свои кулинарные навыки.
Один раз, после принятия присяги, Григория все-таки попытались вывезти на полигон, чтобы приобщить к военному искусству. Но как только был отдан приказ снять боевое оружие с предохранителей, тут же раздалась длинная очередь по командиру взвода, отчего тот, как горный козел, заскакал среди мишеней пока кто-то из близстоящего командного состава не догадался выдернуть из рук Григория трясущийся и плюющий пулями автомат. С тех пор, если взвод ехал на учения, Григорий всегда понуро шагал замыкающим в строю и, естественно, без оружия.
В суете учебных тревог и чистке пригоревших котлов незаметно прошел первый год службы. Близилась вожделенная пора отпусков. На кухне мы в душе жалели Григория, так как с побывкой ему не светило до конца всего срока службы. В один из последних теплых летних дней я дежурил на КПП, когда вдруг вошел Григорий с небольшим чемоданчиком в руке и предъявил разрешение на выход с территории, подписанное самим командиром части и заверенное печатью подразделения.
- Тебя с поручением куда-то? - поинтересовался я.
- Да нет, домой еду. Своих повидать, - сдержанно пояснил Григорий.
Вот что рассказали потом ребята. Недаром шевелил губами и хмурился Григорий при чистке картошки и сортиров в течение всего года. На днях он понатыкал карандашом отверстия в куске только что полученного мяса, всадил в каждое из них специально откормленных для этого дела червей и понес мясо в медчасть на предмет освидетельствования. Так как Григорий числился почти что штатным работником кухни, освидетельствование гнилого мяса по всей форме в виде с справки со штампом, заверенной военврачом, больших осложнений не вызвало. С этой справкой Григорий явился на аудиенцию командиру подразделения. Прочитав заключение врача, заслуженный полковник и Герой Советского Союза попытался документ тут же порвать, но Григорий холодно предупредил, что нотариально заверенная копия данного документа находится в надежных руках и, при любых репрессиях, будет немедленно пущена в ход.
- Чё ты хочешь? - хрипло спросил полковник.
- Хочу съездить домой на недельку, повидать родных и близких, - пояснил Григорий.
Сделка состоялась.
Однако через неделю в часть Григорий не вернулся. Примерно двумя неделями из далекого далеко пришла заверенная райвоенкоматом телеграмма о том, что у Григория умерла бабушка.
Примерно еще через месяц из части в военкомат по местожительству Григория был послан дипломатический запрос, не нуждается ли семья данного военнослужащего в материальной помощи.
Говорят, дверь любопытному военкому открыла сама бабушка Григория, а из-за ее спины, потягиваясь, в одних кальсонах, любознательно выглянул сам Григорий. От него на версту несло самогонным перегаром.
После того, как Григория доставили в часть, в честь этого возмутительного инцидента назначили военный трибунал по всей форме. В состав трибунала вошел весь командный состав части. Было произнесено немало гневных речей, а зачитанный приговор был одобрен единодушно. Осужденному любезно предоставили последнее слово.
- Вот тут меня судят, - поднялся Григорий с толстым гроссбухом под мышкой. - А судьи кто?
- Молчать!!! - взвился один из офицеров в трибунале.
- Ага, майор Полуянов... - Григорий раскрыл свой гроссбух. - Вот, 19 апреля 1967 года майором Полуяновым с гарнизонной кухни было вывезено 16 кг свинины для личных нужд.
- Ах ты подонок!.. - раздался другой гневный голос.
- Смотрим: капитан Коваленко... - хладнокровно продолжил Григорий, переворачивая страницу.
На этот раз никто даже не поинтересовался, существуют ли дубликаты данного гроссбуха. Всё дело замяли, а Григория вернули к нам, на кухню.
После этого случая и до самого конца службы больше трений у командования с Григорием не возникало.
По сложившейся традиции, первыми всегда демобилизуют отличников боевой и политической подготовки, потом середнячков, а уж проштрафившиеся обязательно замыкают вожделенный список. Но Григорий покинул ряды СА самым первым. А случилось это так.
Перед самым дембелем в часть привезли огромный высоковольтный трансформатор для резервного питания, который нужно было замаскировать в укрытии вровень с землей. Командир части сформировал из штрафников ударную бригаду, выстроил ее в шеренгу перед трансформатором и, приказав раздать лопаты, форсировал задачу таким пряником:
- Если работа будет завершена дострочно, вы все, так и быть, будете демобилизованы вне очереди.
- А если я сделаю всю работу сам, вы меня демобилизуете? - поднял руку Григорий.
- Да хоть завтра! - ухмыльнулся полковник.
- Тогда пишите мне расписку и разрешение на выход с территории на три часа.
Полковник почему-то даже не удивился.
Через полчаса Григорий вернулся в подразделение с огромным экскаватором. На каких условиях состоялась сделка с экскаваторщиком нам осталось неизвестным, но ровно за два часа углубление нужных размеров было выкопано, а ковшом того же экскаватора трансформатор был аккуратно затолкан в вырытую яму.
В тот же день Гриша же со своим рыжим фибровым чемоданчиком, не дожидаясь всяких там проездных документов, с одной распиской полковника в зубах, торжественно отбыл на экскаваторе из части навсегда.
С тех пор, как говорится, по тюрьмам не встречались мы нигде."
