У Тимофея Ивановича Коряшкина - бывшего монтера по защите подземных трубопроводов от коррозии, ударника девятой и десятой пятилеток, а ныне здравствующего пенсионера, праздник. Уже неделю. Сын с семьей приехал погостить. Внука привезли показать, да деньжат занять для покупки квартиры. Внуку уже семь стукнуло, в этом году в школу. Совсем мужик.
Тимофей Иванович не мог нарадоваться.
Жаль жена не дожила до такого радостного события.
Жизнь она такая сложная штука, что не всегда поддается пониманию и осмыслению, заворачивает такие пируэты в родственных отношениях, что выйти достойно из сложной ситуации не всегда представляется возможным. Не помогают ни жизненный опыт, ни ошибки молодости, ни интуиция. Это только психологи знают, как надо поступить в той или иной ситуации. И то, задним числом. Когда уже наворочено, сломано, обрублено, сожжено. А простому человеку, как поступать в трудных ситуациях? А, вот как бог на душу положит. А если еще характер – скверный и без компромиссов? И ни шагу назад: кто в доме хозяин? А вот так и выходит.
Сын женился рано. Когда было уже слишком поздно, чтобы не жениться. Не спросив родительского благословения, не познакомив с будущей родней. Даже будущую жену долго скрывал. Просто поставил перед фактом: Женюсь. У нас будет ребенок.
Тимофей Коряшкин только крякнул, стараясь вникнуть в суть сказанного. Жена зарыдала, ей не надо было вникать, материнское сердце почувствовало, что надвигается неожиданное, невозвратное и неисправимое.
Так и случилось. Будущая сноха не понравилась сразу и не давала никаких шансов, чтобы приняли ее как родную.
Родители смирились - и не такое бывает. Сын поступил не как подлец, не отказался от будущего ребенка, и это, на какое-то время, заретушировало разом обрушившийся уклад жизни.
Свадьбы, как таковой, не было. Расписались, выпили. Причем, Тимофей Иванович выпил больше своей нормы, но это не повлияло отнестись ко всему философски: чему быть – тому не миновать. А, может, все и сладится.
Не сладилось.
Первую неделю прожили под впечатлением новых отношений. И молодые, и чета Коряшкиных. А дальше завертелось, закрутилось и пошло под откос. И последствия были сравнимы с катастрофой, в которой трудно было найти стрелочника, который всегда виноват.
Увы, так бывает, что отношения двух поколений, тем более, когда они развиваются на отдельно взятой территории в виде совместной жилплощади, неимоверно малых квадратных метров, могут не только разрушить, но и навсегда похоронить то, что было предначертано свыше.
Конечно, бывают и исключения. И находится компромисс, и одна из сторон идет на уступки. Но такие отношения очень редки и находятся на грани вымирания. Такой вид отношений давно пора заносить в Красную книгу.
Коряшкины в эту книгу не попали. До рукоприкладства и поножовщины, слава богу, не доходило, но бывали ситуации, когда до непоправимого оставалось какое-то мгновение. И это мгновение вмиг отрезвляло, опустошало и разводило непримиримые силы по разные стороны баррикад.
Молодые съехали тихо и без суеты. Незаметно собрали свои вещи и отбыли, оставив только записку с адресом и телефоном.
Если для Тимофея Ивановича такое разрешение проблемы было единственным правильным поступком сына, то мать это здорово подкосило. То, что раньше не болело, полезло наружу, что беспокоило, стало давать рецидивы, и руки стали неметь, и давление не контролируется. Врачи только руками разводили. Выписывали лекарства, но прогнозов улучшения состояния не озвучивали.
Два года боролась с болезнью, но проиграла. Тогда отец первый раз позвонил сыну и произнес только одно слово: Всё. Остальное хотел сказать при встрече.
Сын приехал на один день, все время молчал, разговора не получилось.
Оставшись без жены, Тимофей Иванович не опустился, как бывает с одинокими стариками. Каждый вечер “за шиворот не забрасывал”. День в день получал пенсию и ходил в магазины, общался с соседями, делал уборку по субботам и редко был небритым. Бывало, нахлынут воспоминания, Тимофей Иванович покупал бутылку, готовил нехитрый ужин и целый вечер рассматривал черно-белые фотографии, бережно перелистывая страницы альбома.
Иногда воспоминания задерживались, и старик не выходил из дома по три дня.
– Пьет, Иваныч, - судачили соседки.
– Как бы не помер.
– Живой, вроде. Вчера песни пел.
– Ну, если песни, то еще долго протянет.
Но никто не осуждал, не укорял, не воспитывал. Чего лезть в чужую душу? Не сладко одному. Понимали.
О деньгах сын заикнулся в первый же вечер. Чего зря резину тянуть? Решили однокомнатную поменять на “двушку” или “трешку”. Смотря, как отец поможет. Тем более, не просто берут, а с возвратом. Может быть, когда-нибудь. Смотря по обстоятельствам.
- Да, о чем разговор. Конечно, помогу, - согласился захмелевший отец. – Что мне их с собой в могилу забирать? Оставлю себе “смертные”, а остальные вам отдам. Нет, ну, как здорово, что вы надумали приехать. Давай, еще по одной.
Надо сказать, что деньги у Коряшкина - старшего были. Во-первых, зарабатывали они с женой неплохо, отложили на старость, во-вторых, дом в деревне продали, силы уже не те. Сын-то был единственный, а больше рассчитывать было не на кого. Да и много ли старикам надо? В-третьих, пенсию постоянно откладывали, да и не тратили особо. А в-четвертых, или в-десятых, что основная статья расходов, ради которых Коряшкины прожили жизнь, жила в другом городе, поэтому денег тратить особенно было и некуда.
Как-то вечером, случайно, Тимофей Иванович подслушал разговор сына со снохой.
- Может, ты поговоришь с ним, чтобы к нам переезжал. Не дай бог еще женится, жену в квартире пропишет, а у той дети, попробуй тогда получи наследство. Обдерут старика.
- Не согласится. Я его знаю
- Но ты попробуй. Купим дом, машину.
- Не знаю, мало шансов.
- Это же твой отец, ты единственный сын. У нас ему будет лучше. Хоть присмотрим за ним. Подумай о будущем детей. Не за себя прошу. Поговори.
- Хорошо, попробую, хотя ничего не обещаю.
- А ты очень хорошо попробуй. Мужик ты или тряпка. Почему я должна за все переживать? За тебя, твоего отца, за будущее наших детей, в конце концов.
- Ладно, ладно. Будет подходящий момент, переговорю, - сдался сын.
Подходящий момент не заставил себя долго ждать. Утром вышли с сыном на балкон покурить.
- Слушай, батя, давай к нам. Чего тебе тут одному? Продадим твою квартиру, у нас устроишься. Тем более, внуки рядом, чего еще надо для старости? На всем готовом, живи и радуйся.
Тимофей Иванович сразу не ответил. Докурил сигарету, достал другую, прикурил от тлеющего окурка.
- Сам надумал или кто подсказал?
- Ну, так же будет лучше.
- Кому?
- И тебе, и нам. Всем будет лучше.
- Ни к чему это. Зачем я вам? Вы же каждый день будете молиться, чтобы я скорее умер. А я еще пожить хочу. Да и могила матери здесь. Как я брошу. Ты вот можешь, а я нет.
Повисла пауза. Больше всего в этот момент отец хотел, чтобы сын не воспринял его слова, как носители оскорбительного посыла, и надеялся, что тот правильно оценит услышанное.
- Но ты подумай.
- Подумаю. Дай мне время три секунды. Подумал. Ответ нет.
- Ну, как знаешь, батя. А денег дашь? Я и расписку напишу. Хочешь, у нотариуса заверим.
- Какая расписка. Чего людей попусту беспокоить. Не по-людски это. Завтра схожу в сберкассу.
- В какую сберкассу?
- Да, какая разница, как они сейчас называются.
После получения денег сын со снохой стали собираться к отъезду.
Но, чтобы сгладить неловкую ситуацию, дали деду внука на целый день. Пусть погуляют. Вагон времени. Тимофей Иванович надел лучший костюм, почистил ботинки, подумал, и повязал галстук.
С погодой повезло. Сходили в зоопарк, погуляли в саду. Внук хотел покататься на карусели, но дед не разрешил. Такая ответственность. Вдруг, что-нибудь случится, не оправдаешься. Но вслух ничего не сказал.
- А хочешь мороженного, - спросил Коряшкин, и тут же прикусил себе язык. Мысли хаотично забегали в его голове: А вдруг ему нельзя? Вдруг ангина или ещё, какая хворь? Не приведи, господи.
- Не, не хочу, у меня от мороженного горло болит. Мама запрещает.
Тимофей Иванович расслабился. Проблема разрешилась сама собой.
- Арсений, - дед решил разрядить обстановку, - почему тебя так назвали.
- А, в честь деда.
- Какого деда? Переспросил Коряшкин, вспоминая свое имя.
- Маминого папу. Его звали Арсений Нефёдович.
- Сильно. И как он?
- Он умер.
Повисла неловкая пауза. Коряшкин подумал, что мороженное в этот момент не помешало бы.
- Да, такое раз в жизни случается с каждым, - сказал он, чтобы что-то сказать. И тут же нашёлся.
- А, давай, сходим в магазин и купим тебе игрушку, - предложил Тимофей Иванович, вытирая предательскую испарину.
Внук кивнул.
Признаться, сказав про магазин игрушек, Коряшкин даже не подумал, что совершенно не знает, где их продают. Раньше был «Детский мир», в котором продавали все для детей, и найти его не составило бы труда. Но теперь такого магазина нет, и куда идти Тимофей Иванович совершенно не знал. Будь бы жива жена, та бы быстро сориентировалась.
Конечно, проще было отдать деньги родителям, чтобы они выбрали игрушку, но он хотел купить именно сам. Чтобы большую. Чтобы на память.
Помог случай. Молодая мамаша шла с дочерью с огромной коробкой. Девочка светилась от счастья. Тимофей Иванович оценил момент.
- Извиняюсь, вы из магазина детских игрушек?
- Да, но как вы догадались?
- Это не имеет значения. Это где?
- В Торговом центре “ Прометей”.
- Извините, а что там было раньше, какое заведение?
- Откуда я знаю. Идите по улице вниз два квартала и там налево. Не заблудитесь.
- Спасибо, будем надеяться.
Торговый центр располагался на территории бывшей музыкальной школы имени Мендельсона. Коряшкин, когда еще учился в школе, туда ходил. Постигал виртуозность игры на баяне.
Вспомнил свое детство, педагога, диезы, бемоли, даже вспомнил мелодию какого-то менуэта - грустно вздохнул: И кому это все мешало?
Магазин поразил своими размерами и великолепием. “ О, как понастроили. Как бы не потеряться в такой роскоши”, - мелькнула мысль у Тимофея Ивановича. И тут же промелькнула вторая следом: “Как бы внука не потерять”. Дед крепко сжал маленькую ладонь.
В отделе игрушек выбор был богатый. У Тимофея Ивановича глаза разбежались и затерялись на необъятных полках и стеллажах. “Вот напасть. В наше время такого богатства не было".
Посоветовавшись с продавцом, Коряшкин остановил выбор на железной дороге. Это было действительно чудесным подарком. Коряшкин в детстве о такой мечтал. Ну, конечно, не о такой, гораздо проще, но обязательно с движущимся паровозом и вагонами.
Но жизнь была трудная, и для подобных игрушек у его родителей не было денег. Хорошо хоть не голодали и в рванье не ходили, поэтому игрушки делали сами из подручных материалов. А какие для пацанов того времени подручные материалы? Крепкий сук, резинка и горсть камней.
А тут и разъезды, и светофоры, даже мост и депо. Красота!
- Сколько стоит?
Цена удивила, но трубить отбой было уже невозможно. Старею, - подумал Коряшкин, - на внука денег жалко.
Тимофей Иванович подошел к кассе, достал потертый бумажник.
- Дед, а почему ты расплачиваешься без карты.
- А у меня ее нет.
- Как нет карты?
- Вот так. Нет, и не было
