Почему-то считается, что музыканты народ ветреный, несерьёзный. Когда я только задружилась с Володей, и о более близких отношениях ещё не было речи, тут же нашлись доброжелатели. Они нашёптывали, советовали, рисовали ужасное будущее, предрекали для меня конец света.
– Наверно, тебе наговорили обо мне много чего. Я же лабух.
– Да, сказали, что ты переспал с полгорода.
– Конечно. А другие полгорода – мужчины.
Володя стал заходить всё чаще, и мне нравились наши вечера. Никакая не влюблённость, а желание позаботиться, поддержать, защитить, помочь, вот что тянуло нас друг к другу.
Только что ушли его друзья, я мыла и вытирала рюмки, посуду, а Володя, пристроившись у раскрытого окна, сделал затяжку и стал меня развлекать очередной историей.
– Халтуры тоже разные бывают. Иной раз такого насмотришься… Играли мы как-то свадьбу в дальнем селе...
Собрались: я – клавишник, мой лучший друг Саша Свотин – гитара, Генка – на барабанах, на басу – Вася, наш руководитель. Вася очень серьёзный. Он умеет договориться с заказчиком, деньги себе не зажилит, делит честно поровну. Вася старше нас, к тому же он семейный и Генкины шашни с девушками на халтурах не одобряет. Я тоже, кстати, против этих шур-мур. Хотя почему-то нас, музыкантов, считают народом ветреным. И меня в том числе.
Погрузили инструменты в присланный за нами ЗиЛ. Сами поехали на Васиной «Ниве». Настроение у всех – «мама, не ходите до ветру – там волки»
На месте мы разгрузили аппаратуру, установили стойки, подключили клавишу и гитары. Стали настраивать. А рядом два мужичка крутятся, да странные такие: молчаливые, насупленные, словно не на свадьбу пришли, а наоборот. Доски какие-то притащили – длинные, широкие, сороковка толщиной. Стали мужики наш балаган обшивать этими досками.
– Зачем это?
Те скалятся:
– Та недавно тут двух музыкантив выламы попротыкалы.
– И что???
– Та нычого. Схоронылы.
Осмотрелись мы – а напротив дома – кладбище. Саня прикидывает:
– Удобно.
Мы соглашаемся:
– Быстро.
– Вилы в бок и – через дорогу.
– «И никто не узнает, где могилка твоя-а-а…»
Нам – петь, а весёлые песни, как говорится, в горло не лезут. Ну, ладно – хочешь-не хочешь, а надо работать. Веселить.
Стал народ подтягиваться. Присмотрелись – один крив, другой хром, у третьего клык в небо торчит. Женщины такие, что у Генки глаз на них не загорается. Приглашаем к столу, а гостей-то и половины не набирается. Все поместились за один стол, другой стоит нетронутым. Невеста с женихом сидят – друг на друга не смотрят, повернулись в разные стороны. Что-то пошло у них не так, не весело им. Но наше дело сторона, играем дальше. Вот уже люди из-за стола поднялись – пошли в круг.
На свадьбах танцуют, кто как умеет, иной раз такие коленца выделывают… И хоть кто-нибудь, да не впопад скачет. Вот все прыгают одинаково, а одна – сама по себе. Я с Саней этим открытием поделился, с тех пор он уже с начала вечера выискивает глазами, кто? Так, так, так… Есть!!! Один раз даже в микрофон крикнул. Случайно. И вот уже, сколько лет – ни одной халтуры без этого не сыграли.
Вышли и здесь в круг. Ё-моё, да тут пол свадьбы не в ритм! Сане на радость.
Отыграли мы первое отделение, хозяин с хозяйкой всех за стол пригласили, ну и нас тоже, с утра ж голодные. Чаще всего музыкантам приготовлен отдельный столик, но тут посадили в конце общего стола. Только стаканы в руки взяли, как слышим:
– Эй, музыканты, грайте, або гроши вертайте! Вашу мать!
Пошло колом. Ладно, проглотили мы. В конце праздничного стола еды всегда поменьше будет. А время-то – девяностые, и так особо не разгуляешься. Ну, смели мы всё быстро. А надо сказать, что последней из гостей сидела злющая бабка в темном платке, с поджатыми губами и бородавкой на носу, за ней её половина – тот хмурый дедок с клыком. Рядом с бабусей – Генка, потом мы. Гена деликатно у неё из-под носа то одно блюдо возьмёт, то другое…
– Ген, передай шубу…
– Я тебе уже блинчики передал!
А бабка-яга эта ест-ест, а кости в Генкину тарелочку кладёт. Уж полна тарелочка костей.
Дедок клык на неё наставил, зрачком завертел:
– Секлета, смотри, кому кости бросаешь!
Та губами презрительно чмокнула, ещё больше их поджала:
– Ничё! Музыканты всё съедят!
– ?
– ?!
– !
Сытые, мы повеселели. Жених с невестой тоже подобрели – им подарков столько привалило! Жених сиротой оказался, но при хорошем дяде. А тот – инспектор рыбхоза в рыбацком селе… Новый дом подарил новобрачным, а в нагрузку – ауди.
Вроде наладилось… Играем гопак. Народ пляшет. Забываем всё плохое.
Тут откуда ни возьмись, девица в нашу халабуду – шасть!
– Спрячьте!
Мы, не отрываясь, киваем:
– Туда, под чехлы лезь!
Той и не стало. Лежит там, плоская и тихая как мышь. Подбегают один за другим трое здоровенных мужиков, запыхавшись:
– Где… хыхы….
– Девка… хххы
– Тута пробегала… гыы… ыг-гы…ыг-гыы, – у этого в руках вилы.
– Туда! – махнули головой в сторону кладбища, – и… раз-два-три! Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвыла...
Когда гости разошлись, чехлы зашевелились, из норки выглянуло пол-лица:
– Ребя, заберите меня с собой.
– Так мы аж из…
– Неважно. Я с вами!
– Иди, в ту машину ныряй!
Инструменты погрузили в ЗиЛ, отправили. Хозяин нам молча деньги сунул, ни спасибо, ни доброго слова, ни до свидания.
Возвращаемся домой. Глухая ночь. Едем вдоль лимана. Справа – камыши, слева – чёрный лес. Вася тормозит.
– Ну, подруга, чем расплачиваться будешь?
– Так у меня ничего… даже сумочки нет…
– Тогда натурой.
– Ребя…– испуг, нытьё, хлюпанье носом.
– Раздевайся, давай!
– … Ы-х-ыыы…
– Чем же ты, дура, думала, когда ночью в машину к четырём здоровым мужикам садилась?!
– …ы-х-ыыы…
– Мозгов, что ли, нет совсем?
–…ы-х-хыыы
– Да она, видать, вообще стрёмная по жизни!
– …ы-хххыыыы!
– Так вот, запомни, чтобы это тебе уроком было! Поехали. Не реви. Нормальные мы. Видно, ремня тебе дать некому!
В городе высадили её у автостанции, ещё трёшку дали на билет до Одессы. Когда отъезжали, услышали издали:
– Вот гады! Морали читают!
– Что она там…? – стал тормозить Вася.
– Спасибо сказала! Поехали уже! Нам ещё аппарат разгружать.
– Светает. Слава Богу, всё закончилось.
– Сегодня выходной.
– Отсыпной!
– Вилы им всем в бок!
понятно..